Напряг отпал, как и ожидалось, а поговорили они серьезно и без дураков года через три, когда встретились на торжественном совещании в Главном управлении, после которого пошли в ресторан и проговорили часа четыре подряд.

И не стали заканчивать встречу в кровати.


– Это же стандартная претензия ко всем много работающим мужчинам, – раздался из темноты тихий голос Захара.

– И к женщинам, – добавила Зинаида.

– И к ним тоже, – согласился Захар. – Но это реалии нашей сегодняшней жизни, все люди, которые что-то делают хорошо, работают сверх всякой меры, и к этому надо приспосабливаться.

– Нет. Не согласна! – уверенно возразила Зинаида. – Я много об этом думала и сделала свои выводы. Вот ответь мне: для чего и почему ты так много и беспросветно работаешь?

– Ну… – задумался Захар. – Стать специалистом классным, достичь много в профессии, желательно – заиметь авторитет и суперквалификацию. Еще – деньги, карьерный рост…

– Все это прекрасно и имеет место в начале пути, когда на самом деле без упорного кропотливого труда и практики невозможно стать профи. Но только вначале, когда накапливаешь опыт, приобретаешь знания, умения. А сейчас? Вот я – суперклассный спец, редкий, без пафоса и самолюбования, а ты?

– Я сейчас тоже супер. Наверное, единственный в своем роде в нашей стране. Нас очень мало.

– То есть профи высшей пробы? – переспросила Зина.

– Да.

– Тогда сейчас тебе зачем так много работать? Чтобы кому-то что-то доказать? Себе? Не выпасть из обоймы? Заработать все деньги или для престижа? Для чего?

– Да я теперь так уже и не вкалываю, как раньше. Больше умею, знаю, проблему на подходе вижу, как и ее решение. Командировки бесконечные – это часть моей работы. Но и там я тоже пашу не на убой, научился подбирать помощников, направлять, руководить работой.

– Спокойно, уверенно, без суеты и авралов бесконечных?

– Охо-хо, Зинаида! Когда это в нашей стране без авралов и суеты? Хотелось бы так!

– А я научилась себя ценить и уважать как специалиста. И ценить жизнь в целом. Не оставляя ее полностью на работе. А еще научилась говорить «нет». И как бы ни уговаривали, ни просили-умоляли: «Зинаида Геннадьевна, это срочно-пресрочно! Дело рушится! Спасите-помогите!» Я четырнадцать лет в профессии, и ни разу не было не срочно. И все рушится, и дело рассыпается, преступник уходит, а его наказание откладывается. И все пропало? Ни-че-го подобного! Догоните, дело оформите, доказательную базу составите, а у меня рабочий день закончился! Я в зоопарк с Риткой и детьми намылилась. И никакая необычайно срочная экспертиза меня не заставит променять это счастье на работу! Поэтому стандартные обвинения в игнорировании жизни и полном погружении только в работу я считаю обоснованными. После расставания с Костей я еще так года три пробегала, кандидатскую защитила, пережила пару романов мимолетных. Но остановилась, когда осознала, что за очередным завалом на работе неделю Ритке не звонила, на звонки ее не отвечала, только – «привет, все нормально, очень срочная работа. Пока!» Вот тогда-то я и поняла, что могу жизнь мимо пропустить и не заметить! А у Кости – все по-прежнему, в бегах. И очень многие так живут: для них существует только работа, а жизни нет.

– Значит, ты мудрее меня, – загрустил Захар.

– Да ладно! – отмахнулась Зинаида. – Просто у меня есть из-за кого отстаивать право на личную жизнь, на общение с теми, кого люблю: Ритка, семья, дети, да и я сама у себя есть. Вот твой Никита приедет – и ты тоже захочешь больше времени проводить с сыном, жертвуя сверхурочной работой.

– Само собой. Постараюсь проводить с ним как можно больше времени, – согласился Захар.

Они помолчали.

В темноте напряженно повисло несказанное. Осязаемо, ощутимо, пугая возможным откровением…

«У меня есть из-за кого – Ритка, семья, дети…»

«Проводить с ним как можно больше времени…»

Как кастрация полной жизни! Урезание! Недоговоренность обоюдная….

Дети, родственники, друзья – и больше нечем дышать, гореть, плавиться, с ума сходить, ночами не спать.

Любить, рваться навстречу!

Полдыхания, полжизни, полнакала, зато свобода полной ложкой!

В темноте, в тишине, они обменивались мыслями, напряженным чувствованием, пониманием того, что недоговорили друг другу и что хотели сказать…

Молчание – разговор мистический. Странный, клубящийся по углам, манящий чем-то запретным, – тягучее молчание, из которого есть только два выхода: шутка, смех или…

– Я… – попыталась сказать о чем-то Зина.

– Тс-с-с… – протянул Захар, останавливая ее ненужные сейчас слова.

Он встал, подошел к ней и присел на корточки рядом.

Как он ее отыскал-то в этой темноте кромешной?

Безошибочно.

Не сделав ни одного лишнего движения, не шаря в темноте беспомощно вытянутыми руками. Нашел. Сразу, как по магнитной стрелке компаса.

Он дотронулся кончиками пальцев до ее лица, легко, как лепестками цветочными, провел по бровям, носу, обвел пальцем контур губ.

Зина закрыла глаза и поплыла куда-то, тая под этими еле уловимыми прикосновениями – поплыла-а-а!

Захар опустился на одно колено, наклонился и легко, осторожно прикасаясь, поцеловал ее губы.

Три минуты – полет нормальный! Зинуля стартанула в космос!

Как наваждение, нежное, медленное колдовство…

И – в секунду – все переменилось, сменив тона, окраску, ритм музыки, сердцебиение. Их обожгло желанием!

Он переместился, обнял ее, прижал к себе сильно и поцеловал по-настоящему, уже далеко не нежно, а напористо, сильно, зовя за собой, требуя, обещая…

Куда-то в неизвестную бездонность улетела одежда, исчезая бесследно, а вместе с ней – условности, сомнения, необходимость в словах. Первобытная темень, первобытное единение в ней мужчины и женщины – самое мудрое, самое сложное, самое простое!

Они стонали в унисон, торопились познать друг друга, целовались не останавливаясь. И, не выдержав, не выдержав – ну, невозможно же! – он вошел в нее резко, сильно, победителем-побежденным, а она приняла его, подчиняясь-побеждая…

Увидеть настоящие искры в глазах, как оказалось, можно только в темнотище…

И кричать, ничего не боясь, не смущаясь, не сдерживая себя, достигнув вершины личного, одного на двоих, Эвереста.

И, обнявшись вдвоем, плавно, как на парашюте, падать, падать с него, падать…

– Я когда увидел тебя… – стал говорить Захар, переведя дыхание, у нее над плечом, оттуда, где находилась его отяжелевшая голова.

И в это время зазвонил телефон где-то в неизвестной непроглядности.

– А, черт! – ругнулся Захар.

Пришлось встать, шарить в полной темноте в поисках пиджака, кармана на этом предмете одежды и заливающегося истошной мелодийкой телефона.

– Да! – ну о-о-очень недовольно ответил Захар Игнатьевич.

– Захар Игнатьевич, это Маргарита Аркадьевна. Квартиру осмотрели? Вам понравилось? – не убоялась его грозного рыка Ритка.

– Нет, Маргарита Аркадьевна, не посмотрел я квартиру, – тут же забыв о недовольстве, улыбнулся Захар.

– Почему? Разве Зинаида вам ее не показала?

– Зинаида Геннадьевна не смогла провести показ, потому что вы, Маргарита Аркадьевна, уходя, закрыли нас в гардеробной комнате, – веселился Захар, но твердость в голосе удерживал.

Ритулины традиционные восклицания разнообразились:

– Ой! – ну, это святое… – И ему: – О, боже ж мой! И вы до сих пор там?

– Представьте себе! – улыбался Захар.

– Я немедленно выезжаю! Буду через полчаса!

– Очь хорошо! – похвалил Захар Игнатьевич Ритулю за рвение, нажал отбой и пояснил Зинаиде:

– Твоя Рита будет через полчаса!

– Надо искать вещи! – встревожилась Зина.

– Нет, – отказался Захар.

Он вернулся к ней, лег рядом и притянул к себе.

– Мы пятнадцать минут полежим, пообнимаемся, а за остальные пятнадцать минут оденемся.

И поцеловал, радикально перекрыв возможность для возражений.

А кто бы возражал!

Зинаида перевела дух и предупредила:

– Лучше не целоваться-обниматься, а то не удержимся и Ритуля застанет нас за жарким действом!

– В разгаре, – хохотнул, соглашаясь, Захар. – Черт, как жалко, что я не могу тебя видеть!

– Зато ты изучил меня посредством обнимания и ощупывания! – улыбнулась Зинаида.

– Уточняю: поглаживанием и целованием!

– Надо найти барахло и как-то одеться!

– У нас есть мобильники, начнем с твоих вещей.

Сталкиваясь руками, головами, поминутно целуясь и смеясь, они разыскали вещи и умудрились одеться в темноте. К моменту громыхания входной двери и пулеметной очереди Риткиных каблуков по полу успели даже верхнюю одежду натянуть и стояли в ожидании освобождения.

Свет из распахнутых дверей неожиданно ударил по глазам, заставив обоих моментально зажмуриться и даже прикрыть глаза руками.

– А почему вы в темноте? – поинтересовалась Ритка.

– В прятки играем, – съязвила Зина.

– Ой, извините, бога ради, Захар Игнатьевич! Как некрасиво получилось. Я совершенно случайно вас закрыла. Я сейчас все покажу, расскажу!

– В этом нет необходимости, Маргарита Аркадьевна, – спокойным голосом остановил ее порыв Захар. – Квартиру я покупаю, при условии, что починят свет в гардеробной.

– А что с ним такое? – удивилась Ритка.

И тут же хлопнула переключателем вверх-вниз, вверх-вниз… и свет зажегся!

Ну ни фига себе!

Захар с Зинаидой многозначительно переглянулись. Они-то этот переключатель чуть не доконали, щелкая по очереди – и ничего…

– Оформляйте документы, Маргарита Аркадьевна. Но все же попрошу вызвать электриков проверить проводку. Нам с Зинаидой Геннадьевной пришлось больше трех часов сидеть в темноте.

– О, господи! Извините! Как же все некрасиво получилось… – снова завела свою песню Ритка, но остановилась на половине арии, присмотревшись к Зинаиде.

Зина, спровоцированная взглядом подруги, как могла, осмотрела себя: вроде все в порядке, застегнуто, одето, и перевела взгляд на Захара.

Ну, прям орел. Только что с приема!

Даже волосы, приглаженные пятерней – словно после парикмахерской укладки, а об остальном и говорить нечего: все по протоколу!

Что там Ритка узрела?

Ритка же рассмотрела все, что положено, и даже сверх того…

Проводив дорогого – во всех смыслах – клиента, переговорив о формальностях, уверив, что завтра же займется оформлением документов, помахав отъезжающей машине ручкой, она развернулась к подруге – еще более дорогой:

– Зинаида, ты офонарела?! Ты что, с ним там любовью занималась, в кладовке?

– А что за праведный гнев секретаря парткома, я не поняла? – возмутилась в ответ подруга. – И с чего такие выводы?

– Ты себя в зеркало видела?

– Нет. А что, я выгляжу слишком порочно, как проститутка, изгнанная из борделя за разврат?

– Помады нет, – начала перечислять Ритуля, – зато губы явно побывали в бою, глаза горят, румянец во всю щеку и все такое прочее!

– Насколько мне известно, в твоей семье чекистов не наблюдалось. Может, ты пренебрегла призванием? – разозлилась Зиночка. – Это допрос или возмущение порядочной гражданки?

– Он же мой клиент, Зинаида! Это же моя работа!

– Звучит, как будто мы на панели клиента не поделили! Он же решил квартиру покупать, считай, что я его уговорила таким образом, – оборонялась Зинаида. – Все довольны!

– Нет, ну я… – растерялась Ритка, не зная, что возразить. – Слушай, а точно! Он не очень-то хотел этот дом. Да и на просмотре в другом агентстве ему квартира понравилась, он уже решил ту брать, и еще одну сегодня хотел посмотреть, чтобы все предложенные варианты охватить. И честно предупредил меня, что процентов на девяносто уверен, что возьмет именно ту, предложенную другим агентством. Я и не надеялась. А мне эта квартирка очень нравится! Дорогая, конечно, но особая, уютная такая, домашняя какая-то, правда? Ты же видела?

– Я не видела, я в гардеробной любовью занималась, – напомнила ей Зина. И расхохоталась!

Они с Риткой, стоя у ее машины, хохотали, как сумасшедшие, похлопывая по красному железному боку ладошками от переизбытка чувств.

Отсмеялись и поехали обедать – или ужинать? – неважно, главное – обсудить случившееся.

Ритка жила все там же, что и всю жизнь, лишь на полтора года она покидала родные пенаты для «богатой жизни» с грузином в его загородном доме. Вернулась она назад с удовольствием. И пока покидать дом родной не собиралась, уютно устроившись в нем с бабушкой, дедушкой, четырьмя детьми, няней и приходящей домработницей. Родители, Софья Львовна и Аркадий Петрович, перебрались два года назад в квартиру умерших один за другим родителей Аркадия Петровича. Но большую часть времени они тоже проводили здесь же, искренне не понимая, как можно жить не шумным скопом, а в комфортной тишине вдвоем. Да и Риточке нужна помощь с детьми, разве ж одна няня управится!..