Алина Знаменская - Свидетельница

– Свет, только не здесь, – предугадав мой порыв, остановил меня он. – Сейчас закопаем, сядем в машину и поговорим.

– Да, да, конечно.

Я, как чумная, смотрела на собравшихся. Будто пришла на спектакль самодеятельности, где играли плохо и слова читали по бумажке.

Мысли мои носились по кругу, а сердце стучало где-то в горле. Я очнулась, только когда на свежую могилу упала любовница Вадика Лариса Вольская и громко и надрывно зарыдала.

Горин вышел из толпы и сразу увидел меня.

– Садись в машину.

– Вы обещали найти адвоката, – напомнила я. – Где он?

– Свет, я вообще-то похоронами занимался все это время, – напомнил Горин. – Ты так говоришь, точно я на диване лежу, в потолок плюю.

– Простите, но я не могу ждать! Я должна что-то делать! – едва сдерживалась я. – Игорю нужно помочь!

– А ты думаешь, я этого не понимаю? – обозлился Горин. – Адвокат, между прочим, – дорогое удовольствие! Но я обещал его оплатить, и я это сделаю. Или ты в этом сомневаешься?

От черной массы отделилась Элла и направилась к нам.

– Мы все отдадим, – поспешила уверить я. – Игорь шубу брал в рассрочку, так я верну.

– Да перестань, Свет, ты с этой шубой… Носи на здоровье.

– Нет, я верну, – поспешно отказалась я. – Она не подошла мне, и вообще… Я принесу вечером.

– Не возьму я! – обиделся Горин. – Что ты мелочишься, Светка, как будто мы чужие. Сказал, помогу, значит, помогу. Не последний кусок доедаем.

Элла села в машину, и мы поехали.

– Бедная Ксения, – запричитала Элла, – на ней лица нет. А эта вульгарная девица устроила такой цирк…

Ни я, ни Горин не поддержали этих причитаний. Ехали молча до самого дома.

Адвокат появился в конце недели. Причем нашел он меня в школе, что было совсем уж ни к чему. Еще не хватало, чтобы об этой истории узнали на работе. Мы сели в его машину. В салоне хорошо пахло, я это с облегчением отметила. Терпеть не могу, когда в машине накурено. Я попросила заехать в детский сад. Адвокат сразу начал задавать вопросы.

– Светлана Николаевна, у вас не возникало ощущения, что… вы не всегда понимаете своего мужа?

Я подумала.

– По-моему, это естественно. Он мужчина, я женщина. Какое уж тут понимание?

– Ну да, ну да. Но вот в последнее время вы не замечали за мужем каких-нибудь странностей?

Я уставилась на адвоката. Это был крупный, с одышкой, мужчина. Его лысина упруго поблескивала. На вид – умный и опытный адвокат. Но вопросы его меня сразу стали раздражать. Я догадалась, что он изначально взял неправильное направление. Он уверен, что Чернова действительно убил Игорь!

– Вы считаете моего мужа странным? – спросила я. – Да он в ситуацию попал странную! Вам не кажется?

– Понимаете, дорогая Светлана Николаевна, какое дело… Чтобы правильно построить защиту, адвокат должен знать о своем подзащитном всю правду. Все как есть. А мне показалось, Игорь Петрович что-то не договаривает. Он не хочет рассказать мне правду.

– Но почему вы так решили? – насторожилась я.

– Да уж поверьте, я старый вояка и за версту чую, когда человек виляет. Игорь Петрович или не доверяет мне, или он в чем-то виноват.

Мне стало неуютно. Мы стояли напротив детсада. Прямо перед нами светились окна второго этажа. Я видела крупную фигуру логопеда и кукольную – Иришки. Обе они размахивали руками, как две глухонемые.

– Мой муж не мог убить человека, – сказала я. – И вы должны это доказать.

Адвокат вздохнул.

– Что я и пытаюсь сделать, – продолжал он. – Для этого я хотел бы узнать телефоны всех знакомых вашего мужа. Игорь Петрович сказал, что они в синем блокноте в его рабочем пиджаке.

– Да, да… Заедем домой, я отдам вам блокнот.

– Самое плохое, что нет алиби. Никто из тех, с кем я побеседовал, не мог сказать, где был ваш муж вечером седьмого марта. А сам Игорь Петрович, кроме «гулял по городу», ничего существенного не придумал. И мне это не нравится.

* * *

Знакомство с адвокатом ничего не изменило. Я поняла, что должна сама распутать этот клубок и во что бы то ни стало выяснить, где именно был Игорь в тот злополучный вечер. Для этого мне нужны были деньги.

Я упаковала шубу и отправилась в магазин «Меха». У меня не было пока никакого плана, но я чувствовала, что должна избавиться от этой шубы, как от обузы. Никогда не думала, что такое возможно, – что захочу избавиться от дорогой шубы, которая у меня появилась впервые в жизни.

В магазине было пусто, несмотря на субботний день: зима подходила к своему завершению, никто не рвался за шубами.

Я вообще не сразу нашла продавцов. Только когда увидела носок чьей-то туфли из-за ширмы, поняла, что продавцы пьют чай и сплетничают.

Мне всегда неудобно отрывать людей во время чаепития. Я села со своей шубой на диванчик и стала дожидаться, когда кто-нибудь освободится и подойдет к стойке.

– Я, когда своему передачки туда носила, кого только не повидала там, девочки… – услышала я. – И воров в законе, и шпану всякую, и настоящих убийц. Вот, думаю, блин, общество…

– Конечно, – сказал кто-то. – Если бы ты в консерваторию на свидания ходила, а то в тюрьму! И долго он сидел?

– Год в тюрьме, потом на зоне три. Туда тоже ездила… Всего повидала.

Чья-то туфелька покачивалась в такт разговору. Звякала ложечка в чашке.

Я вдруг испугалась, что разговор сейчас коснется моего мужа. Я прямо-таки ощутила это. Но, как приклеенная, продолжала сидеть на диване, прижимая к себе сумку и шубу.

– Он у меня по глупости попал.

– «По глупости»! Можно подумать, теперь он у тебя умнее стал.

– Нет, ну мой-то дурак, я согласна. Но Игорь-то! Умный вроде мужик… Образованный. Хлебнет теперь.

Звук разбитой чашки заставил меня вскочить. Одновременно со мной кто-то вскочил за ширмой. Сумка моя упала с колен и звякнула замками. Из-за ширмы как-то боком выскочила Марина. У нее была мокрая юбка. «Чай пролила», – подумала я. Поздоровались на автомате.

– Света? – Марина несколько секунд смотрела на меня, затем шмыгнула за ширму, и вместо нее выглянули две головы. Этих продавщиц я не знала.

– Я вот шубу принесла, – залепетала я. – Не подошла.

– Да мы все понимаем, – выползая из-за ширмы, заверила меня рыжая, кудрявая, полная продавщица. – Вы супруга Игоря? Мы все понимаем.

– Вы ложьте шубку-то на прилавок, – любезно предложила другая. – Ложьте. Мы все оформим, не волнуйтесь.

Марина вышла из-за ширмы, прижимая к юбке полотенце.

– Где у нас веник? – спросила она.

– Да уберем мы, не суетись, – успокоила ее рыжая. – Ты вот отсчитай даме деньги. Это ведь твоя продажа. Оформи.

– Сейчас, подождите минутку, – не глядя на меня, проговорила Марина. А тогда, в аэропорту, она показалась мне такой уверенной. «Жалеет меня», – решила я.

Марина отнесла полотенце, вернулась за стойку, нашла тетрадь с продажами. Долго что-то в ней искала.

Продавщицы вымели осколки и вернулись к нам.

– Как там Игорь? – участливо спросила полная рыжая. – Что слышно?

В ее тоне просквозило какое-то деланное участие, захотелось скорее уйти.

– Я уверена, что муж скоро будет дома, – как можно тверже сказала я.

Марина сосредоточенно отсчитывала деньги.

– Да и мы в этом уверены, – согласилась продавщица. – Мы и следователю так сказали. Игорь весь день веселый был, шутил. И чтобы он после этого на мокрое дело пошел? Да кто поверит?

– Вот деньги. Пересчитайте.

Марина сунула мне пачку и юркнула за ширму. Оттуда она выскочила с чашками, пронеслась мимо нас.

– Чё ты носишься? – удивилась кудрявая продавщица. – Рома сегодня не появится, успеем посуду-то убрать.

Я сунула деньги в сумку и вышла из магазина. Брела мимо прозрачных витрин с высокомерными неприступными манекенами, мимо многочисленных ленивых покупателей. Хотелось скорее уйти отсюда, чтобы хотя бы не видеть равнодушных и самодовольных лиц. Я так разогналась, что с разбега вписалась кому-то в грудь.

– Вот так встреча!

Это был Женя. И не один, со Степочкой.

– У вас что-то случилось? – догадался Женя по моему лицу. А может, ему милицейское чутье подсказало.

От его вопроса я не сдержалась – стала шмыгать носом.

– Не плачь, – громко сказал Степочка. На его голос оглянулось сразу несколько человек.

– Давайте-ка зайдем куда-нибудь, – предложил Женя.

Мы зашли в пиццерию и заняли столик у окна.

– Тебя обидели? – снова громко спросил Степочка.

Я покачала головой.

– Света, не молчите. Я могу вам чем-то помочь? – участливо наклонился ко мне Женя. У него был добрый взгляд. Редко у мужчин бывает такой незатейливый, участливый взгляд.

Меня осенило:

– Можете! – Я кивнула. – Вы же в милиции работали, наверняка знаете, что и как!

Я стала сбивчиво рассказывать, как все было. Скакала с пятого на десятое, уносилась мыслями в прошлое, боясь упустить что-то важное, вязла в деталях и снова возвращалась в тот злополучный вечер накануне Восьмого марта. Женя молча курил. Степочка ел пиццу и запивал колой. Я решила, что само небо послало мне Женю, я ведь уже совсем забыла о нем. А вдруг?

– Ничего не могу обещать, – наконец заговорил он. Увидев всплеск разочарования на моем лице, поспешил продолжить: – Кроме того, что я, конечно же, займусь этим. Ведь вы помогли мне.

– Да что там… помогла… – вздохнула я. – Это была пустячная помощь. А взамен я прошу у вас ни много ни мало – расследовать убийство.

– Папа, ты будешь расследовать убийство? – громко спросил Степочка, не переставая жевать. Женя приложил палец к губам. – А чё? – снова громко спросил мальчик.

Женя приезжал ко мне несколько раз в течение следующей недели. Задавал разные вопросы. Он носился по городу как собака. Когда он только успевал работать и что говорил своей жене?

Впрочем, тогда мне было все равно. Время застыло для меня, я не помню, как жила это время до суда.

А однажды позвонил адвокат и сказал, что назначен суд.

– Как – суд? – не поверила я. – Уже суд? И что же теперь будет?

– Да не волнуйтесь. Будем защищаться, – бодро пообещал адвокат. – Постараемся скостить срок до минимума.

– Какой срок?! – заорала я не своим голосом. – Игорь не убивал!

Адвокат что-то пробормотал и отключился.

Я позвонила Жене.

– Я не сижу на месте! – начал оправдываться он. – Но не все так быстро делается! Света, я постараюсь найти до суда новые факты и свидетелей. А ты постарайся взять себя в руки.

– Что значит взять в руки? – возмутилась я. – Я должна сидеть и спокойно ждать, когда моего мужа осудят?

На свидании с мужем я сначала даже не могла говорить, а только плакала. Он сидел напротив меня, за стеклом, такой потерянный, убитый. Он был какой-то незнакомый. И тоже был готов заплакать, я это чувствовала.

– Послушай, Светка, – сказал он. – Я люблю тебя. Тебя одну. Ты мне веришь?

Я кивнула торопливо, не в силах остановить новый поток слез. Это были слова прощания. Мне стало ясно, что Игорь не верит в оправдательный приговор. Он готов ко всему.

Ужас накрыл меня, я перестала соображать.

– Свет, помнишь, еще до свадьбы, мы с тобой говорили об измене? О возможной измене и все такое…

– Ну… – в недоумении протянула я. Раньше меня не напрягала привычка мужа рассуждать на разные отвлеченные темы. Но в тот момент не хотелось отвлекаться на ерунду. На какие-то разговоры глупые из прошлого. Но спорить с Игорем я не стала, понимала, как ему плохо.

– Мы тогда договорились, что если случится измена, то чтобы вторая половинка об этом никогда не узнала.

– Помню, – насторожилась я. – Но зачем ты мне сейчас об этом говоришь?

– Не знаю. Я тут, в тюрьме, много думал о нас с тобой. Знаешь, если бы ты мне изменила… нечаянно… Ну, я бы тебя простил. Честно.

– Да ты что такое говоришь?! – испугалась я. – Ты заболел? Как ты себя чувствуешь, Игорь?

Я всматривалась в такие знакомые черты и искала перемены, которых в первые минуты не заметила. Может, его били? Обижали сокамерники? Бедный! Что ему приходится переживать там, в душной камере, где полно всякого сброда! Ему там наговорили…

– Я не собираюсь тебе изменять! – крикнула я в телефон. – У меня и в мыслях не было! Даже и не думай об этом!

Лицо моего мужа болезненно исказилось. Вспомнился вопрос адвоката: не возникало ли у меня ощущения, что я не понимаю мужа? Вот! Адвокату тоже Игорь показался странным.

Но больше всего меня угнетало собственное бессилие. Беспомощность перед этим стеклом, перед чиновничьей системой, перед надвигающимся судом. А он неумолимо надвигался.

Я не могла находиться дома одна с ребенком. Я то тащилась к Гориным, то уезжала к родителям, то вытаскивала на улицу заторможенную Ксюшку. Но все это мало помогало. У Гориных я чувствовала себя лишней, у Ксюхи хватало своих переживаний, и она не была способна сочувствовать. А дома у родителей меня раздражала чрезмерная предупредительность. Я подозревала некое скрытое злорадство в голосе Киры, ведь они с Игорем всегда не ладили. Лена, моя верная слушательница и советчица, все еще была на юге…