Он усадил Марго в нужную ему позу, и, когда он касался руками ее тела, она чувствовала, как нежна кожа его пальцев, гораздо нежнее, чем у нее, из-за бесконечных спортивных тренировок. Она улыбалась ему, но лицо Артура оставалось бесстрастным.

— У меня к тебе предложение, Николай, — спустя какое-то время проронил он. — У нас две натурщицы, и мы можем нарисовать две разные картины. Уступаю тебе Надежду, как более спокойный объект, а сам, так и быть, стану терпеть капризы Маргариты. Я делаю это для тебя. Настала пора тебе приучаться к самостоятельности. Я хотел, чтобы мы писали одну картину, но теперь передумал. Ты должен сам придумать композицию, не подражая мне. Ты мой ученик, но не пора ли тебе самому попробовать свои силы?

Николай, соглашаясь, кивнул.

— А если так, смелее! — подбодрил его Артур. — Подойди к своей натурщице и займись ею. Выбери нужную тебе позу. Короче, действуй!

Марго, потешаясь, смотрела, как Николай топчется около Нади, не решаясь к ней притронуться, и как Надя влюбленно и смущенно поглядывает на него. Марго думала, что подруга убежит, едва лишь Николай осмелится прикоснуться к ее обнаженному телу, но девушка, вероятно, собрала все свое мужество и осталась, когда Николай, объяснив ей свою идею на словах, едва коснувшись, изменил положение ее руки.

— У тебя, конечно, будет немало погрешностей и ошибок, — сказал Артур, — но не робей. Сравнивая свою работу с моей, ты осмыслишь эти ошибки, да и я тебе помогу. Так что стоит попробовать. Ты будешь тянуться за мной и быстрее достигнешь нужного уровня.

Артур отошел на несколько шагов и, склонив голову набок, оценивающе посмотрел на Марго. Но в его взгляде не было мужского интереса — только любопытство художника, а потом он так же посмотрел на Надю.

— Ну вот, — констатировал он. — По-моему, замечательно. Теперь замрите и не шевелитесь. Сегодня мы с Николаем сделаем несколько набросков. Как тебе моя задумка, Николай?

— Замечательно, — в тон ему ответил Николай, не сводя глаз с Нади.

Марго, повернув голову, тоже посмотрела на нее, вызвав протестующий возглас Артура. Подруга показалась ей очень хорошенькой. Значит, сама она выглядит настоящей красавицей. И сколько бы Артур ни прикидывался равнодушным, он все равно будет ее. Все-таки он не только художник, но еще и мужчина. И если сейчас он увлечен творческим процессом, сдерживающим инстинкты, то потом, когда он закончит рисовать, естество все равно возьмет свое, и он увлечется ею. Вот только лежать в такой неудобной позе очень тяжело. Начала болеть повернутая набок шея, затекла рука, на которую опиралась голова, заныло все лежащее на жестком деревянном постаменте тело. И нельзя даже пошевелиться, потому что Артур сразу начинает сердиться и кричать. Разве он не видит, какая она красивая? Она не смогла понравиться ему ни характером, ни одеждой. Неужели она не понравится ему и сейчас?

Монотонно шуршал карандаш, и Артур с одинаковым интересом смотрел на нее и на мольберт. Тогда как Николай краснел и бледнел, когда переводил взгляд на обнаженную Надежду.

Марго казалось, что она больше ни минуты не выдержит.

— Артур, я устала, — пожаловалась она, собираясь встать и ожидая услышать новый взрыв негодования.

— Да, поначалу это очень трудно, — согласился художник. — Но легкой работы вообще не бывает. Не пугайтесь, Маргарита, потерпите, а после третьего сеанса вы почувствуете, что позировать вам стало легче. Если хотите, давайте побеседуем. Так время пролетит незаметнее, или, может быть, включить музыку?

«После третьего сеанса ты жить без меня не сможешь», — подумала Марго.

— Можно включить музыку, и поговорить, — предложила она.

— О чем же вы хотели бы поговорить? — спросил Артур, нажимая кнопку магнитофона, стоявшего на подоконнике.

— О любви, — сказала Марго.

— О любви? — вскинул брови Артур. — Любовь — прекрасное чувство, но что нового можно о ней сказать?

— А вы сами любили кого-нибудь? — Марго задала смелый вопрос, ожидая, что Артур резко ответит ей, ставя ее на место, но эта тема, как оказалось, была интересна и ему.

— Я любил многих женщин. — Марго впервые увидела, что он улыбается.

— Тогда почему же вы не женились ни на одной из них? Они не любили вас? — совсем осмелев, спросила она.

— Нет, они любили меня, — ответил Артур. — Но разве брак имеет что-либо общее с любовью? Это совершенно разные вещи. Там, где начинается брак, любовь обычно кончается, потому что для любви прежде всего нужна свобода. Любовь, как полевой цветок, может существовать только в естественных условиях. А семейная жизнь — это уже несвобода. Несвобода быта, рутина привычки и постоянных отношений. Брак нужен для совместного воспитания детей. А детей стоит заводить только тогда, когда ты почувствуешь, что больше ни на что не способен в творчестве. Когда я пойму, что больше не смогу создать в живописи ничего достойного, я женюсь и займусь продолжением рода. Но любовь тут будет совершенно ни при чем. Я просто выберу приемлемую мать для своего ребенка, чтобы она могла хорошо заботиться о нем, да и обо мне тоже, и сумела помогать мне в его воспитании.

Марго впервые слышала, чтобы Артур так много и так увлеченно говорил. Но ничего. Когда она добьется своего и станет его женой, они вместе посмеются, вспоминая его слова.

— А те женщины, которых любили вы и которые любили вас, они не хотели выйти за вас замуж? — спросила она.

— Я их не спрашивал, — опять улыбнулся Артур. — Но думаю, что они понимали меня. Я никогда не обманывал их, и они были согласны с моей теорией свободной любви. А любовь, повторяю вам, молодые люди, только тогда и может быть любовью, когда она свободна. Свободна от поглощающего с головой нудного быта, от тупых обязательств верности по отношению друг к другу, от ссор и грязной посуды. Ты согласен со мной, Николай?

Николай замялся, поглядывая на Надю.

— Да, в общем-то, может быть, — неуверенно промямлил он.

— А я согласна с вами, — услышала Марго тихий взволнованный голос Нади.

— Я тоже согласен, — решился Николай.

«Что она говорит? — удивилась Марго. — Ведь только недавно мы с ней обсуждали эту тему, и она говорила совсем другое».

— Ну вот, на сегодня и все, — сказал Артур, глядя на часы. — Встретимся завтра в три. Прошу всех не опаздывать.

Надя и Марго зашли за ширму и начали одеваться, а Николай стал убирать мольберты.

— Артур, я хотела бы с вами поговорить, — крикнула Марго. — Но только наедине.

— Хорошо, если это недолго, — отозвался Артур. — У меня очень мало времени. Я тороплюсь.

«Когда он увидит меня, он забудет о том, что торопился уйти», — подумала Марго.

Она надела нижнее белье, и ждала, когда Надя оденется и вместе с Николаем покинет мастерскую. Марго где-то читала, что на мужчин гораздо сильнее действует не полностью обнаженная женщина, а та, на которой сохраняется какая-нибудь одежда. Сквозь щель в картоне ширмы она смотрела, как Артур прибирает мастерскую, ставя в угол картины, лежавшие до этого на диване. Вот на этом диване и произойдет, наверное, с ней то, о чем она уже столько лет с волнением читает в книгах и смотрит в кино и чего у нее еще никогда ни с кем не было. Марго была честна перед собой и не ставила это себе в заслугу. Тогда же, в девятом классе, она тоже захотела завести себе любовника, но не потому, что полюбила кого-нибудь, а просто не могла смириться с тем, что подружки ее в чем-то опережают. И она выбрала учителя физкультуры. Он был глуповат даже для шестнадцатилетней девчонки, но у него была великолепная фигура, и он так походил на героев кинофильмов о любви. Он ждал ее после занятий и провожал домой, они целовались, и он даже дарил ей цветы. И один раз, когда она сама зашла после урока к нему в тренерскую, посадил ее на колени и долго целовал, поглаживая сквозь ткань футболки ее грудь и вызывая этим у нее невероятное возбуждение, которое едва можно было сдержать. Но больше он ничего себе не позволил. А когда она сама намекнула ему о более серьезных отношениях, он сказал, что не желает оказаться за решеткой за совращение несовершеннолетних. Вот через два года он с радостью женится на ней. Но Марго не намерена была ждать два года и вовсе не собиралась выходить замуж за учителя физкультуры. Она гордо заявила, что презирает его за трусость, и ушла. А в институте студенты боялись и пальцем прикоснуться к ней, так она запутала их. Да и она сама не любила никого настолько, чтобы пойти на близость. Марго было очень не по себе, и она никак не могла решиться выйти из-за ширмы.

— Маргарита, вы хотели поговорить со мной, — донесся до нее голос Артура. — Поторопитесь, у меня ровно в шесть важное дело.

Решившись, она вышла из-за ширмы.

— Это еще что такое? — воскликнул он, глядя на нее, а потом опять на часы. — Почему вы до сих пор не оделись? Пожалуйста, накиньте хоть что-нибудь.

— Артур, — начала было Марго, взяв его за руку и вкладывая в свой голос всю нежность, на которую только была способна. — Я… вас… Когда я увидела ваши глаза…

Все приготовленные заранее слова вылетели у нее из головы, и она говорила совсем не то, что ей хотелось бы сказать, но смысл ему все равно должен был быть ясен.

— О, Господи, Маргарита, только не сейчас! Давайте поговорим в другой раз. Я с удовольствием выслушаю все, что вы мне скажете, — Артур обнял ее за плечи, но не для того, чтобы поцеловать, как ей того хотелось и как она ожидала, а чтобы насильно повести к ширме. — Одевайтесь, я прошу вас.

В его голосе звучали умоляющие ноты. Но он даже не успел подвести к ширме Марго, как заскрипела лестница и распахнулась дверь в мастерскую. В помещение без стука влетела Полина.

— Артур, я насилу вырвалась! — запыхавшись, сообщила она, но, заметив замерших на месте полураздетую Марго и обнимающего ее Артура, застыла тоже.

— Да! — Она невозмутимо улыбнулась ярко-красными накрашенными губами. — Не ожидала… Извините, что помешала… Но ты же сам позвонил, Артур, и назначил встречу в шесть. Так что я не виновата. Нужно было предупредить меня, если у тебя изменились планы насчет того, с кем сегодня провести вечер. Я не меньше твоего дорожу временем и сегодня передвинула съемку на телевидении. Думаешь, мне легко было объяснить это Кроку, который мне ее устроил?

Она пошла к двери, Марго бессмысленно разглядывала ее длинные ноги, почти не прикрытые короткой юбкой красного костюма.

— Полин, подожди, — выпуская Марго, бросился к ней Артур.

— Чао, Артур! Желаю приятно провести вечер. — Полина взялась за ручку двери.

— Полин, не уходи, — Артур схватил ее за руку. — Ты не поняла…

— Мальчик мой, у меня нет времени выслушивать твои объяснения. Я отодвинула съемку на час, и пока мы разберемся и я начну что-то понимать, мне все равно будет нужно уехать. В следующий раз, если он, конечно, будет, сделай так, чтобы мне не нужно было разбираться в твоих отношениях с другими женщинами.

В красивых глазах Полины не было улыбки, и ее хрипловатый голос звучал холодно.

Артур отпустил ее руку, и она скрылась за дверью, аккуратно притворив ее за собой. Марго услышала, как застучали по лестнице ее каблучки и заскрипели ступеньки. «Как она может так разговаривать с ним? И он терпит такое обращение», — подумала Марго.

Художник подошел к дивану и сел на него, вытянув ноги и по обыкновению скрестив руки на груди. Он смотрел на Марго, продолжающую растерянно стоять посреди мастерской в нижнем французском кружевном белье, и вдруг неудержимо расхохотался. Марго подумала, что он сошел с ума. Она ожидала, что Артур наговорит ей кучу неприятных слов и потом вышвырнет из мастерской, а он сидел и смеялся.

— Идите сюда, госпожа студентка, — сказал он. — Присаживайтесь рядом. Только накиньте хоть что-нибудь. Я видеть не могу эту пакость, которую вы на себя нацепили. Или снимите ее совсем. Что только подумала про меня Полин, увидев со столь безвкусно одетой дамой.

— Извините, Артур Викторович. Я не знала, что вы ждете Полину, — лепетала Марго, направляясь к ширме.

— Маргарита, — окликнул ее Артур. — Идите сюда.

Она послушно подошла к нему, заливаясь краской. Он снял с гвоздя свой рабочий синий халат и сам накинул его девушке на плечи, а потом притянул ее и усадил к себе на колени. Артур продолжал улыбаться, и в его глазах не было и тени того глубокого гамлетовского трагизма, который Марго привыкла видеть в них.

— Зачем вы пошли одеваться? — спросил он. — Вы сорвали мне приятный вечер, выставили своей настырностью мою любовницу. Придется вам ее заменить. Я твердо решил, когда стал работать в вашем институте, что не буду иметь дела со студентками, но что мне остается делать, если они сами соблазняют меня?

Он положил руку на голову Марго и погладил ее по волосам.