Он бьет кулаком по кровати, бесполезно стуча по мягкому одеялу.

– Я должен был быть там, чтобы защитить тебя.

– Хадсон, ты тоже был ребенком! Ты ничего не мог сделать. Ты бы угодил в тюрьму, если бы пришел за мной.

– Это не важно.

– Это важно для меня. Одна вещь, которую меня научил Донни, это то, что жизнь подкидывает нам карты, и мы должны играть тем, что нам выпало, – я пожимаю плечами, как будто мне всё равно. – Большинство из них я уже разыграла, но, похоже, удача улыбнулась мне.

Хадсон мне грустно улыбается и откидывается на подушку. Я прижимаюсь к нему, разглаживая его лоб, напевая какой-то мотив без слов. Я наблюдаю, как его лоб разглаживается во сне, и наклоняюсь, чтобы осыпать его лицо мягкими поцелуями. Когда я поднимаю голову, то вижу Флинта в дверном проеме, он смотрит на нас с нечитаемым выражением на лице.


ГЛАВА 37

Флинт

Я стоял на пороге комнаты всё это время и слышал каждое слово Мисси. Не могу поверить, что Мисси выжила. Она сильнее, чем я когда-либо представлял себе. Наша маленькая сестричка, сама справляется с такой жестокостью этого мира. То, как она находилась в бегах, выше моего понимания. То, что выживала всё это время – чудо.

Когда она соскальзывает с кровати и подходит ко мне, я её ни о чем не спрашиваю. Она была готова рассказать всё Хадсону, теперь я хочу, чтобы она достаточно доверилась, чтобы и мне рассказать всё. Я знаю, что у неё будет много вопросов о Хадсоне. Я даже готов к тому, что она будет сердиться, особенно когда я скажу ей, что не могу дать тех ответов, которые ей нужны.

Она обхватывает меня руками и кладет голову мне на грудь. Это не то, что я ожидал, но я рад этому. Я её крепко обнимаю, волосы Мисси щекочут мой подбородок там, где он упирается в её макушку.

Она смотрит вверх на меня, её зелено-голубые глаза полны печали.

– Он болен, да?

Я сглатываю. Я не могу ответить на этот вопрос.

– Что с ним происходит, Флинт?

Я обещал Хадсону, когда его впервые диагностировали, что я никогда никому не скажу, что с ним происходит. Это его жизнь, и я не в праве что-либо говорить. Я никогда не нарушал обещаний, данных ему, и не сделаю подобного сейчас. Особенно такое важное, как это. Даже если речь шла о Мисси.

– Мне жаль, Мисси. Я не могу сказать тебе, если только Хадсон этого не захочет.

Она отталкивает меня, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что Хадсон ещё спит, её голос низкий и злобный, полный её гнева.

– Я имею право знать! Он так же и мой брат.

Я хватаю её за запястья, пока она не начала меня бить своими маленькими кулачками.

– Я знаю, но я обещал…

– Обещал, твою мать! Мне нужно знать, что с ним происходит, Флинт. Я люблю его.

– Я знаю, что любишь, Миссисипи. Как и я.

– Тогда скажи мне, пожалуйста. Я, наконец-то, нашла вас обоих после всех этих лет, и чувствую, будто всё снова выскальзывает из моих пальцев.

Слезы блестят в её глазах, превращая их в мерцающие озера печали. Я не могу этого сделать. Я больше не в силах хранить секреты Хадсона, но и рассказать всей правды Мисси тоже не могу. Это разрывает меня на части – находится между ними двумя. Я не знаю, что ей ответить, но я рассказать все прямо сейчас не в праве. Это должен сделать Хадсон. Я вздыхаю и отхожу от неё.

– Ты не хочешь рассказывать мне? Ты не думаешь, что задолжал мне?

Я не смотрю на неё. Если я только гляну ей в глаза, она увидит всю правду в моем взгляде.

– Ты засранец, – бросает она.

Мисси начинает бить меня в грудь своими маленькими сжатыми кулаками, когда задушенный, горловой стон Хадсона заставляет нас обоих обернуться к кровати.

Мы торопимся, и я наклоняюсь над ним, чтобы убрать одеяло. Именно тогда его тело напрягается, мышцы сжимаются, а рот открывается от боли. Я понимаю, что у него приступ.

Он начинает бесконтрольно трястись, сквозь стиснутые зубы вырываются стоны. Когда Мисси протягивает руку, чтобы коснуться его ноги, я выхожу из оцепенения, зовя Рэда. Телефон Хадсона лежит на тумбочке, я хватаю его и набираю 911, в то время как Хадсон продолжает бесконтрольно дергаться. Мисси замирает, беспомощно стоя в стороне. Крупные слезы текут по её лицу. Если ей требовалось подтверждение того, что Хадсон болен, то она его только что получила.

Брат потихоньку успокаивается, припадок идет на спад. Его лицо расслабляется, когда он то приходит в сознание, то теряет его. Я бросаю телефон и поворачиваю Хадсона на бок, удостоверяясь, что его дыханию ничего мешает. Мисси стоит у края кровати, наблюдая, её лицо озаряется пониманием, что это не первый раз, когда я помогаю брату после приступа. Я проверяю его пульс. Он прерывистый, сердце пропускает удары. Его глаза закатились, белки глаз виднеются из-под неплотно сомкнутых век.

– Хадсон? – я трясу его за плечо. – Ты меня слышишь?

Он не отвечает. Страх скручивает мои внутренности.

В этот раз ситуация очень плоха, и я не знаю, как долго нам придется ждать. Я не могу ни о чем больше думать. Я не могу смотреть на Мисси, не разрывая свою душу. Я удерживаю свою руку на плече Хадсона, крепко вцепившись в него, чтобы чувствовать, когда его дыхание замедляется. Я его крепко держу, ведь он мой брат, и не в моих силах его отпустить. Моё горло першит, потому что все мысли, которые я так долго отталкивал, крутятся у меня в голове, сталкиваясь друг с другом. Какой будет моя жизнь, если моего старшего брата не станет. Каково это, когда нет никого из твоей семьи.

Я слышу вой сирены, вижу, как красные огни пробиваются через окно, когда машина скорой помощи въезжает на подъездную дорожку. Рэд внизу открывает входную дверь, чтобы впустить медиков, указывая им, куда идти, и говорит, в какой комнате мы ждем их.

Женщина в синей униформе проталкивает через дверь свою медицинскую сумку и отпихивает меня в сторону. Двое мужчин идут следом с переносными носилками между ними. Я стою в стороне, беспомощный и испуганный, наблюдая, как они лихорадочно работают над Хадсоном, натягивая кислородную маску на его лицо и ставя ему в руку капельницу.

Наблюдая, как игла входит в его вену, я снова возвращаюсь на землю и почти сгибаюсь под тяжестью осознания, что вероятность потерять моего брата никогда еще не была столь реальной, чем в этот самый момент. Может быть, это последний раз, когда я вижу Хадсона живым. Все эти месяцы ожидания и страха сжались до этого крошечного момента. Хадсон, бледный и безразличный, с распахнутой рубашкой, его положили на носилки, в то время как все эти люди, которых я не знаю, сыпят медицинскими терминами в свои портативные рации.

Я замечаю всё. Мисси, замершую у края кровати, с белыми костяшками на руках, которыми она сжимает каркас кровати, словно это единственное, что в силах удержать её. Ред, прижимающийся к стене возле двери, наблюдающий за всем с пепельным лицом. Хадсон, лежащий под белым бумажным одеялом. Слезы набегают мне на глаза и стекают по щекам сплошным потоком, потому что всё внутри меня говорит, что сегодня день, когда я потеряю своего брата навсегда.


ГЛАВА 38

Ривер зашел в чат

Ривер: Ты когда-нибудь задумывалось, на что похожа другая сторона?

Рейвен: Города?

Ривер: Нет, птичка. Я о небесах.

Рейвен: Я не думала, что ты верующий.

Ривер: Я общаюсь с язычницей?

Рейвен: Да. С секс-помешанной идолопоклонницей.

Ривер: Очень смешно. Я серьезно.

Рейвен: Черт, Ривер. Я не знаю. Думаю, если Бог действительно существует, он должен думать о том, как сделать жизнь всех его созданий лучше. Кажется таким неправильным то, что люди страдают здесь, чтобы на той стороне обрести лучшее будущее.

Ривер: У меня был сон…

Рейвен: Готова поспорить, про секс

Ривер: Не секс. Просто о том месте, где все неправильные вещи в моей жизни внезапно стали правильными.

Рейвен: Что ты имеешь в виду?

Ривер: Там была моя мама. Она выглядела совершенно по-другому. Здоровой. Она была одета в красивую одежду и держала в руках стильную сумочку.

Рейвен: И ты подумал, что находишься на небесах, потому что твоя мама ходила по разным магазинам в твоем сне.

Ривер: Дело не только в этом…

Рейвен: Ты серьезен, да?

Ривер: В моей реальной жизни существует огромная проблема, птичка, а в том сне она исчезла.

Рейвен: И этого было достаточно, чтобы заставить тебя подумать о небесах.

Ривер: Так и было, детка. Так и есть.


ГЛАВА 39

Мисси

После того как скорая забрала Хадсона, привязанного к носилкам и обвешанного трубками, вместе с Флинтом, который застыл с ним рядом, Рэд подводит меня к черному внедорожнику, припаркованному на подъездной дорожке. К тому времени, как мы спускаемся по извилистой дороге, машина скорой помощи уже давно скрылась из вида, звук сирены растворяется, красные мерцающие огни становятся не более чем размытыми пятнами, прорезающими ночное небо.

Хадсон умирает. Мне не нужно признание Флинта, чтобы понять это. Мне не нужно, чтобы он нарушал своё обещание сохранить в тайне какой-то секрет Хадсона, который он заставил его хранить. И честно говоря, я должна была знать. Всё это время в чате, он говорил мне, что не будет со мной рядом. Неужели, я действительно думала, что он имел в виду свой переезд? Теперь я понимаю, что это была единственная причина, по которой он хотел со мной встретиться в клубе «Запретный». Он хотел сказать мне прощай, потому что знал – его время на исходе.

Слезы градом текут по моим щекам, когда я осознаю, что скоро потеряю моего Хадсона.

Он – самый лучший дар, который был дан мне за всю мою жизнь.

Что-то щелкает в моей голове, все кусочки пазла складываются и отлично подходят друг к другу. Всё это время он знал. Он пытался поддерживать человеческие контакты посредством анонимных связей, получать удовольствие без эмоциональной привязанности, но он не понимал, что всё это время я влюблялась в него онлайн. Влюбилась в него настоящего, пусть и немного грубого, а сейчас я его теряю.

Я кидаю взгляд на Рэда, который пристально следит за дорогой, легко маневрируя между медленно ползущими машинами. Я хочу узнать у него правду, но не знаю, связан ли он тем же обещанием, что и Флинт. Эти парни серьезно относятся друг к другу. И я даже не уверена, что мне для этого нужно подтверждение. Я чувствую это в своем сердце, но не знаю, готова ли услышать правду из уст того, чьи слова станут приговором. Это всё равно, что стоять на краю обрыва, зная, что, если ты хоть немного поставишь ногу на край, ты пожалеешь об этом.

Я сажусь ровно, потирая друг о друга ладони, чтобы прогнать холод, поселившийся во мне. Блестящая черная дорога исчезает под шинами, и я хочу, чтобы путь быстрее закончился и замедлился. Оказаться ближе к Хадсону, но защитившись от жестокой правды. Поездка длилась вечность, и всё же закончилась слишком рано к тому времени, как мы заехали на парковку для посетителей больницы и устремились к двери.

Внутри мы находим медсестру и спрашиваем её, кода забрали Хадсона. Она отправляет нас на четвертый этаж, где в приемной мы обнаруживаем Флинта. Там никого нет, и в это время ночи свет приглушен. В воздухе витает запах спирта. В углу гудит торговый автомат с газировкой, один из неоновых светильников мерцает и выключается. Я быстро обнимаю Флинта.

– Что они сказали? С ним всё в порядке? Мы можем его увидеть?

– Пока мы не можем его увидеть. Доктор никого не пускает с тех пор, как мы сюда приехали.

– Флинт, ты должен всё сейчас мне рассказать. Скажи мне, что с ним происходит. Пожалуйста?

Флинт вздыхает и проводит рукой по лицу, разглаживая напряженные складки на лбу.

– Я обещал, что не…

– Пожалуйста, Флинт. Уже слишком поздно, чтобы сейчас беспокоиться об обещании. Мы в больнице… и я люблю его. Пожалуйста, не утаивай ничего от меня.

Он опускается обратно в кресло и утыкается лицом в руки, как будто тяжесть данного обещания слишком велика.

– У него опухоль, – шепчет он, – Опухоль головного мозга.

Опухоль. Не думаю, что есть что-то, что может подготовить человека к этим словам. Рыдание срывается с моих губ, потому что в душе я готовилась к худшему, но слышать это, знать наверняка, это уже слишком. Мои колени подгибаются, и я ударяюсь о пол, линолеум холодит мои ладони. Я глубоко дышу, пытаясь контролировать панику в груди. Флинт опускается рядом со мной и кладет руку на плечо. Рэд тоже возле нас, его рука ложится мне на спину, когда меня сотрясают рыдания. В моей голове кружит куча вопросов, которые не могут вырваться из моего рта. Опухоль неоперабельная? Он уже проходил лечение? Доктора могут что-то сделать?