- Отнеси меня в кровать, - шепчу, спускаясь с поцелуями к его горлу.

Я чувствую, как рука Эмерсона скользит под мои колени, и он легко приподнимает меня. Он на целый фут выше и, вероятно, на 75 фунтов тяжелее, поэтому, кажется, что для него я легкая, как перышко, или просто чувствую себя так в его руках. В несколько шагов он перенес меня из ванной комнаты на кровать королевских размеров. Все именно так, как и представляла себе тысячи раз. Он кладет меня на покрывало и впивается в меня своими голубыми глазами. Только в этот раз все намного лучше, чем я себе представляла.

Потому что в этот раз все реально.

- Раздень меня, - говорю ему. - Я хочу тебя.

Эмерсон встает на колени на кровать, в его взгляде горит восхищение.

- Так точно, - бормочет, его голос низкий и хриплый. - Мне нравится, когда ты озвучиваешь свои желания.

Он стягивает через голову мою черную, хлопковую футболку и избавляется от своей фланелевой. Поймав меня за запястья, он заводит их мне за голову и опускается на меня, целуя от шеи до ложбинки между грудями. С щелчком расстегивает застежку лифчика и прикусывает за край одной из чашечек, глядя на меня с дьявольской ухмылкой. Глубоко между ног я ощущаю пульсацию, пока он стягивает лифчик зубами, затем снимает свою нательную майку через голову и незамедлительно опускает свои губы на мою грудь.

Я втягиваю воздух, когда его губы накрывают мой напряженный сосок, а руки гуляют по всему телу. Кончик его языка теребит твердую вершинку, посылая волны наслаждения к кончикам пальцев на руках и ногах. Голова откидывается на кровать, пока он посасывает мою грудь, и я настолько рассеяна, что почти не замечаю, как легко Эмерсон стягивает мои зауженные джинсы вниз.

- Ты надела их, - усмехается он, садясь на пятки, чтобы полюбоваться моим выбором трусиков.

Я посмотрела вниз на черные кружевные стринги, едва прикрывавшие мое интимное местечко. Это те самые трусики, что были на мне в ту ночь на вечеринке, когда мы, наконец, позволили друг другу увидеть, что на самом деле чувствуем, но еще не произнесли этого вслух. Та ночь, кажется, была вечность назад, но прошло всего несколько недель. Вот пример того, насколько все может измениться, если ты честен в своих желаниях.

- Я подумала, что ты оценишь, - шепчу, позволяя моим ногам открыться перед ним.

- Не то слово, как оценил, - рычит он, расстегивая свой ремень и стягивая джинсы.

Выпуклость едва ли умещается в его трусах. Из-за меня он твердый, как скала, и абсолютно огромный. Эмерсон, подцепив пальцами мои стринги, медленно, благоговейно, стягивает их по моим ногам. Я лежу перед ним полностью голая, прохладный воздух играет с моей гладкой киской. Глядя мне в глаза, Эмерсон стягивает свои трусы, позволяя мне увидеть его во всем величии.

На мгновение все, что мы делаем, это смотрим друг на друга. Эмерсон становится на колени, его член полностью захватывает мое внимание. Упиваюсь его видом, толстый и пульсирующий от желания. Не думая, я тяну руку к его твердой длине, мне нужно схватить его. Эмерсон рычит, когда встаю на колени напротив него, работая рукой по всей длине его члена. Принимая мою инициативу, ложится на спину, а я продолжаю поглаживать его, чувствуя, как он становится тверже в моих руках. Как только его голова касается подушки, я не могу больше ждать. Прикасаюсь ртом к его округлой, приятной формы головке и обхватываю ее губами.

Его глаза закрываются от блаженства, когда беру в рот его член, пробежавшись языком по нежному стержню. Я работаю ртом, используя обе руки, чтобы держать крепче. Мне нравится то, как он ощущается, как наполняет мой рот, его вкус, и как пульсирует для меня.

- Эбби, - стонет он, протягивая руку. - Ты нужна мне... Мне нужно...

- Скажи мне, - выдыхаю, оторвавшись, но сначала провожу языком по его разбухшей головке. - Скажи мне, чего ты хочешь.

В ответ я чувствую, как его руки берут меня за бедра и тянут к себе. Я позволяю ему направлять, не зная, к чему это приведет, но и не заботясь слишком сильно. Сильными руками он разворачивает мое тело. И прежде чем я успеваю спросить, чего от меня хочет, он притягивает мои бедра прямо к своему лицу, лежа подо мной.

Я вскрикиваю от восторга, когда он прикасается губами к моей киске, полизывая вдоль мокрой щелочки. Спина выгибается от наслаждения, когда кончик его языка находит мой очень твердый клитор, и я стону, когда он сжимает губы вокруг него. Его член стал еще длиннее, тверже, чем до этого, и выглядит слишком вкусным. Когда Эмерсон щелкает языком по моему ноющему клитору, я наклоняюсь вперед и беру его в рот так жадно, как никогда ранее.

Мы доводим друг друга до безумия, получая и даря взамен столько, сколько можем. Что еще способно вызвать чувство запретности и естественности одновременно? Я сильнее сосу член Эмерсона, когда чувствую, что балансирую на краю оргазма. Он, должно быть, замечает это, потому что не останавливается. Я ощущаю, как в меня скользят два сильных пальца, пока он облизывает всю мою киску. Его пальцы внутри касаются чувствительной точки, в то время как кончик языка ударяет по клитору.

И я улетаю.

Я кончаю сильно, а он упивается моим желанием, комната вращается вокруг меня. Пока оргазм еще сотрясает мое тело, Эмерсон переворачивает меня на спину. Я растягиваюсь под ним с широко открытыми глазами в блаженном удивлении. Не говоря ни слова, он тянется к карману своих сброшенных джинсов и вытаскивает презерватив. Открыв обертку зубами, он ни на секунду не отводит от меня глаз. Раскатывает презерватив по своей пульсирующей длине, и меня, наконец, накрывает осознанием: это реально происходит. Его глаза сверкают, когда он опускает на меня свое подтянутое тело. Обернув лодыжками его талию, я стону, когда чувствую его набухшую головку, прижимающуюся к моей мокрой киске. Вот оно. Наконец-то.

Эмерсон удерживает на мне взгляд, и мы будто бы единственные люди на всей земле. Он ненадолго задерживается на грани узнавания друг друга совершенно по-новому. Все мое тело кричит, ожидая, когда он войдет в меня, разрушит и соберет заново со всей силой своего желания. Я тянусь и беру его лицо в руки.

- Я вся твоя, - шепчу, не отводя от него своих карих глаз. - Возьми меня.

Что-то вспыхивает в его глазах, когда он тянется к моим губам. Он подается вперед бедрами, прижимаясь ко мне. Стон формируется у меня в горле, когда он входит в мою шелковистую плоть на всю длину. Я чувствую, как глубоко он вошел. И наконец, полностью во мне, и я не могу поверить, что он уместился. Но он это сделал. И это чувствуется чертовски фантастически.

Наши тела двигаются вместе, ноги переплелись, груди вздымаются. Он входит глубже, когда я подталкиваю его, каждый из нас пытается почувствовать другого так полно, как это возможно. Еще раз наслаждение начинает формироваться внутри меня, и я чувствую, как он увеличивается во мне, и уже на грани. Он толкается сильно и глубоко, на его лице маска восторга. Я хватаю его за идеальную, упругую задницу, чтобы вошел еще глубже и говорю:

- Давай.

Наши стоны сливаются в один, когда он толкается еще раз и кончает. Сильно. Я цепляюсь за него, когда чувствую, как он содрогается и изливается внутри меня, поднимаю глаза, когда его рот открывается в идеальном «О». Ощущение, что прошли годы, прежде чем мы начинаем спускаться обратно на землю.

Эмерсон укладывается на кровати рядом со мной, притягивая к груди. Моя щека покоится на разгоряченной коже, слушая дикое биение его сердца. Я не могу сформулировать ни единого слова, чтобы выразить, что это значит для меня, что это было намного лучше, чем когда-либо могла надеяться, поэтому не знаю, как справлюсь с тем, что никогда не буду иметь его снова.

Но суть в том, что мне не нужно ничего ему говорить. Просто лежа рядом со мной, очевидно, он уже знает об этом. 

Глава 9

Я собрала свои светлые волосы в небрежный высокий хвост, стараясь удержаться от слез. В течение последних пяти минут с трудом получается не расплакаться, а именно с того мгновения, как проснулась и вспомнила, какой сегодня день. День свадьбы наших родителей. День, когда мы с Эмерсоном станем сводными братом и сестрой.

Я надела свое бледно-лиловое узкое платье фрейлины и постаралась нанести соответствующий макияж. Сегодня утром мы должны приехать к началу церемонии, как обещали, и уже немного опаздываем. Я не отвожу от себя взгляда в зеркале, наблюдая, как блестят глаза от непролитых слез.

- Прекрати, - шепчу я. - Теперь ты не имеешь права плакать. Ты с самого начала знала, что так и будет.

Даже тот факт, что мы с Эмерсоном провели ночь вместе, полностью отдавая себе отчет в том, что она будет единственной, не делает боль слабее.

Перед выходом из комнаты мотеля я почувствовала, как мое сердце болезненно сжалось, когда Эмерсон повернулся ко мне. На нем простой серый костюм, который смотрится ничуть не хуже, как если бы он был одет в смокинг, поскольку сидит просто замечательно. Его волосы убраны назад, хотя легкая щетина, которую я так люблю, все еще на месте. В его голубых глазах можно увидеть, как он мучается угрызениями совести за то, что произойдет, и как сияет от восторга после того, что было между нами ночью.

- Ты прекрасно выглядишь, - говорит он, его голос срывается от противоречивых эмоций.

- Спасибо, - мягко отвечаю ему. - Ты тоже превосходно выглядишь.

- Вот, - говорит он, направляясь к мини-холодильнику мотеля. Он открывает его и достает маленький букетик из емкости. Это небольшая веточка сирени, перевязанная лентой цвета слоновой кости.

- Что это, выпускной вечер? - смеюсь со слезами на глазах, когда Эмерсон надевает мне на руку бутоньерку.

- Вероятно, сегодняшний день настолько же жалкий, как и выпускной вечер, - мечтательно ухмыляется он, сцепляя наши пальцы.

- Ну, не сходи с ума, - шучу, шагнув к нему.

Без слов он притягивает меня в крепкие объятия, страстно прижимаясь губами. Я беру его лицо в руки, сильнее целуя в ответ. Мы оба знаем, что это наш последний поцелуй. Это соприкосновение губами почти священно. И я никогда этого не забуду.

- Не уверен по поводу настоящего, - бормочет Эмерсон, проводя ладонями по моим рукам, - но все будет хорошо, Эбби. Мы сможем пройти через это.

- Придется поверить тебе на слово, - отвечаю, качая головой. - Потому что прямо сейчас я не понимаю, смогу ли чувствовать себя хоть когда-нибудь в порядке.

- По крайней мере, мы все еще будем в жизни друг друга, - говорит Эмерсон, ища луч надежды. - Даже если это будет не так... Как мы того хотим.

- Надеюсь, ты знаешь, что я никогда не перестану задаваться вопросом, что могло бы произойти между нами, - шепчу я. - Знаешь. Если бы только...

- Я знаю, - мягко говорит он, целуя меня в лоб. - Я тоже, Эбби.

Понимая, что не сможем произнести больше ни слова без слез, мы молча собираем наши вещи. Мы стоим на пороге и осматриваем комнату мотеля. Не уверена, что когда-нибудь я буду настолько же счастлива, как была здесь. Когда Эмерсон закрывает за нами дверь, возникает чувство, словно я что-то похоронила там — часть себя, потерянную навечно.

Я устраиваюсь на пассажирском сиденье Шеви и смотрю в окно, пока мы едем назад в родной город. К счастью, к тому времени, когда мы добираемся туда, я нахожу в себе силы, чтобы удерживать на лице маску с фальшивой улыбкой на свадьбе моего отца.

Когда мы подъезжаем к дому, все более-менее хорошо. Мой отец ожидает нас на лестнице, выглядя напряженным. Я узнаю машину дедушки с бабушкой и вижу еще одну на подъездной дорожке, которая, должно быть, принадлежит судье.

- А вот и вы! - кричит мой отец, кивая нам. - Проходите, проходите. Фрэнк и Джиллиан уже ждут вас.

Видимо, именно поэтому он и выглядит напряженным. Уверена, он уже успел поругаться с дедушкой и бабушкой. Я быстро целую отца в щеку, когда прохожу мимо него.

- Замечательно выглядишь, папа, - говорю ему, пытаясь приободрить.

- Ты тоже, милая, - рассеяно отвечает он.

Пронзительное чувство печали взрывается в моем сердце. Он так много забирает у меня сегодня, намного больше, чем сможет когда-нибудь узнать, и все для чего? Ставит крест на отношениях, которые могли бы быть. Усилием воли заставляю себя не думать об этом, спеша на кухню вместе с Эмерсоном на буксире. Как только захожу, то вижу дедушку и бабушку, склонившихся над столешницей. Они одеты в стиле девяностых: дедушка Фрэнк в итальянском шерстяном костюме, а бабушка Джиллиан в ее любимом меховом боа*. Они всегда вызывают у меня ассоциации с пассажирами первого класса какого-нибудь роскошного ретро-круиза. Единственное, что не привлекает взгляд в их образе, - хмурые лица обоих, которые они пытаются скрыть при моем появлении.