Найдя Хуана, Коул в двух словах объяснил ему ситуацию, и мальчик бросился прямиком за доктором. Оставшись один в конюшне, Коул решил почистить лошадь, на которой ездил за Мэгги в пещеру. Он давненько уже не ухаживал за лошадьми, и сейчас привычная рутинная работа позволила ему отвлечься от неприятных мыслей.

Он вспомнил родное ранчо. В целом жизнь там ему нравилась.

Своим существованием «Трипл-Эм» обязан бабушке Коула – бабуле Маккензи, как ее все называли. Она осталась одна с тремя сыновьями, после того как дед Маккензи погиб в битве при Аламо. Она изо всех сил боролась за выживание на маленькой запущенной фермочке, на которую то и дело совершали набеги индейцы и бандиты. Она так и умерла, продолжая сражаться за благополучие семьи. Но Кэтлин, бабуля Маккензи, оставила после себя не только парочку несчастных акров земли, нет; главное наследство, которое она передала своим сыновьям, – отчаянная смелость, несокрушимая уверенность в собственных силах, вера в удачу и непогрешимая честность. Подобные качества Маккензи передавали своим детям из рода в род. Вот почему Коул носил свою фамилию с гордостью, он знал, что за ним – славные предки, которым не в чем себя упрекнуть.

«Трипл-Эм» – настоящая вотчина всех Маккензи. За много лет так никто из Маккензи и не смог понять, почему, сколько бы они ни скитались по свету, всегда возвращались в родные пенаты. Так произошло с отцом Коула, его дядями, двоюродными братьями – со всеми Маккензи.

И вот сейчас он чувствовал точно такую же тоску по дому, тягу вернуться, которая привела всех бродяг Маккензи обратно в «Трипл-Эм». Пора домой, приятель, проговорил он сам себе.

Когда Хуан вернулся, Коул поблагодарил его за услугу и отправил восвояси, а сам продолжал чистить остальных лошадей.

Он подумал, что, наверное, никому, кроме Мэгги, не пришло бы в голову назвать лошадок в честь северных оленей Санта-Клауса. Он потрепал по холке одну из них:

– Знаешь, красавица, твоя хозяйка меня сегодня здорово удивила. В ней есть какая-то особая искра. Кураж. Представь, она упала в яму, поранилась, лежала там в темноте в полной неизвестности, но не испугалась. То есть испугалась, конечно, хоть и не хочет признаваться. Но ты же знаешь, красавица, как глупо некоторые девчонки могут себя вести, когда не на шутку струхнут, да? А Мэгги О'Ши – настоящий борец. Папаша О'Ши ею бы гордился. – Он последний раз окинул взглядом стойла и направился к двери. – Отдыхайте, мои родимые северные олени.

Он ухмыльнулся, загасил лампу и вышел из конюшни. Подходя к дому, Коул увидел, что Элли ждет его на крыльце.

– Как там наша малышка? – спросил он.

– Доктор дал ей какое-то лекарство, чтобы унять боль. У нее вывих. Когда опухоль спадет, он еще раз ее посмотрит. – А что с рукой?

– Перелома нет, только сильный ушиб.

– Мэгги молодец, настоящий стойкий оловянный солдатик, правда, Элли? Знаешь, когда она свалилась с козел, после того как лошади понесли, она просто встала и пошла, представляешь?

– Да уж, как будто вы мне Америку открыли, я все прекрасно знаю насчет нашей девочки. Но и вы должны кое-что знать: за ее внешней силой скрывается внутренняя уязвимость. Ей очень легко причинить боль, просто она никогда ее не покажет.

– Да, я уже понял. Так она рассказала вам, что случилось? – Элли кивнула и на секунду прикрыла глаза.

– Как только я представлю, что с ней могло случиться...

– Но ничего не случилось. Все прошло, Элли.

– Я очень благодарна вам, Коул Маккензи, что вы привезли домой мою сумасбродную девочку.

– Элли, я должен вам кое-что сказать. Знаете, я скоро уеду. В Техас. Домой.

– Вы хотите взять ее с собой?

– Да. А вы с нами поедете?

– Не могу вот так сразу ответить. Надо подумать.

– Ну, мне еще надо закончить здесь массу дел, так что у вас есть время. Мне бы очень хотелось, чтобы вы тоже поехали. Поверьте, вам понравится «Трипл-Эм». Возможно, я построю на ранчо свой собственный домик. Помощников там много.

– Звучит так, как будто вы намерены жениться. – Коул поднялся.

– Элли, честно говоря, у меня сейчас в голове каша. Я хочу только одного – вернуться домой. Но вернуться домой вместе с Мэгги. – Он наклонился и чмокнул Элли в макушку. – А теперь вопрос: нет ли у нас чего-нибудь вкусненького? Я голоден как волк, надо признаться. Слона бы съел.

– Ну, слона у меня сегодня в меню нет. Я жарю цыплят. Как только почувствуете аромат, поторопитесь.

Коул усмехнулся и направился в дом. Ополоснувшись с дороги, он заглянул в комнату Мэгги. Она спала. Он не хотел будить ее и потихоньку спустился вниз проверить, не готовы ли обещанные жареные цыплята.


Следующее утро началось для Мэгги и Коула с очередного спора. Коул пытался убедить девушку, что ей никак нельзя идти сегодня в контору.

– Да я прекрасно себя чувствую, – возражала Мэгги, – почему вы с Элли обращаетесь со мной как с тяжелобольной?

– Мэгги, доктор велел тебе еще поостеречься. Нужно как можно меньше беспокоить больную ногу. Самое мудрое решение – остаться на пару дней в постели.

– Надеюсь, ты пошутил. Неужели ты думаешь, что я буду тратить драгоценное время на то, чтобы просто валяться в постели и ничего не делать?

– Если тебе не нравится лежать в постели, я могу отнести тебя вниз, посидишь в гостиной. Но ходить ты пока не будешь, понятно?

– Ладно, – сдалась Мэгги, – с тобой бесполезно спорить. Будь по-твоему, неси меня вниз.

Коул поднял ее на руки и спустился в гостиную.

– Боже, я чувствую себя такой беспомощной... – вздохнула Мэгги.

Коул помог ей поудобнее устроиться на диване и, препоручив заботам Элли, отправился в контору.


В конторе Коул заметил на углу рабочего стола несколько нераспечатанных писем, которые лежали здесь еще со дня возвращения из Ночеса. Он стал по очереди вскрывать их.

В первом конверте лежал счет. Коул отложил его в сторону. Во втором – рекламная брошюра спа-курорта на юго-западе штата. Коул вспомнил, как еще на Аляске папаша О'Ши жаловался на больные ноги. Кажется, он тогда еще стал тяжело ходить. Видно, в последнее время болезнь в суставах опять беспокоила его, вот он и выписал брошюру.

И тут Коул глубоко задумался. Если папаша О'Ши испытывал боль при ходьбе, то вполне вероятно, что он действительно поскользнулся и упал в яму. Может, все его подозрения – лишь плод больной фантазии? Не превратился ли он в Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами? И не вовлек ли в эту сумасшедшую игру еще и Мэгги, сделав ее своей Дульсинеей Тобосской?..

Он вскрыл следующее письмо от самого папаши О'Ши, адресованное, как ни странно, ему, Коулу. К письму прилагалась записка от Джо Рейнолдза, администратора гостиницы, в которой Коул жил в Сан-Франциско. Джо писал, что письмо пришло на его имя в тот день, когда он уехал.

Коул мгновенно узнал почерк своего старого друга.

Папаша написал его за десять дней до смерти и сообщил в нем, что собирается сделать одну очень выгодную покупку, но подробностей сделки не раскрывал. В сущности, большую часть письма занимали размышления о Мэгги. Папаша О'Ши был обеспокоен растущей близостью между ней и Китом Лоуфордом. Ему не нравилось, что Кит намного старше его дочери, и он сетовал, что у Мэгги слишком мало опыта, чтобы сделать правильный выбор. В то же время в письме говорилось, что он ничего не имеет против самого Кита Лоуфорда. Единственный его недостаток, помимо возраста, что его отец – Бен.

А еще он написал о своей сокровенной надежде, что придет день, когда Мэгги и Коул поженятся. Для Коула это было настоящим сюрпризом. Прежде папаша О'Ши никогда не поднимал в разговоре такую опасную тему.

В общем, единственное, о чем переживал папаша О'Ши, – так о том, что теряет свою дочку. Никаких подробностей относительно Тимберлайна, никакого намека на возможных врагов или грозящую опасность! Коул разочарованно положил письмо обратно в конверт и убрал в карман. Потом он направился в конюшню.

Осмотрев дилижанс, Коул нашел книгу, которую оставила там Мэгги.

– Хуан, отнеси-ка книжку мисс Маргарет. Должно быть, ей будет интересно ее дочитать.

– Хорошо, сеньор Коул. Сеньорите Маргарите лучше?

– Да, гораздо лучше. Просто ей нужно оставаться дома пару дней, так велел доктор. – Коул протянул Хуану монетку.

– Спасибо, сеньор. Сегодня Хуан заработал много денег, папа будет доволен. – Он с гордостью показал еще одну монету. – Вот, Хуану дал сеньор Кит.

– И за что же?

– Ну, он пришел сюда и стал задавать вопросы.

– Что за вопросы?

– Он спрашивал, куда вы вчера ездили с сеньоритой Маргаритой.

– А еще о чем?

– Он спросил, говорила ли что-нибудь Хуану сеньорита Маргарита о сеньоре Ките.

– И что ты ему сказал?

– Хуан сказал, что говорил сеньорите Маргарите о том, что сеньор Кит положил на нее глаз. А сеньорита Маргарита ответила Хуану, что сеньор Кит отличный мужчина.

– И все? – Мальчик усмехнулся.

– Он спрашивал, что сеньорита Маргарита говорила о сеньоре Коуле.

– Да что ты говоришь? – усмехнулся Коул. – Мне и самому интересно. Так что же она говорила?

– Она сказала, что Хуан съел слишком много мороженого.

Коул озадаченно посмотрел на мальчика:

– Мороженого? И что значат ее слова?

Мальчик демонстративно развел руками:

– Ну почему вы все спрашиваете о ней Хуана? Хуану всего десять лет. Что он может знать о женщинах?.. – Посмеиваясь, он вышел из конюшни.


– Мэгги, что ты думаешь о Хуане Моралесе? – спросил Коул вечером, когда они с Мэгги играли в карты.

Она удивленно посмотрела на него:

– Не понимаю, о чем ты?

– Ну, я имею в виду, можно доверять тому, что он говорит? Раз ни ты, ни Эмилио не сможете работать в ближайшее время, мне нужен будет хороший помощник. Вот я и спрашиваю.

– Хуан умен не по годам, Коул. Порой я забываю, что ему всего десять лет.

– Даже несмотря на то что он ест много мороженого, ты ему доверяешь?

– О чем ты?

– Ну, ты же сама однажды сказала, что он ест слишком много мороженого.

– Мороженое? Коул, с чего ты взял такую глупость?

– То есть ты не думаешь, что подобный факт может как-то отразиться на верности его слов?

– Коул, ну что за ерунда? Конечно же, нет. Да я и не видела ни разу, чтобы Хуан объедался мороженым! Не знаю, кто тебе это наговорил. У мальчика тяжелая жизнь, вот он и повзрослел быстро. Я должна сказать, что в своих суждениях о чем-либо он еще никогда не ошибался. Ни разу.

– Рад слышать.

«Ну что ж, Хуан, – усмехнулся про себя Коул, – похоже, нам с тобой предстоит долгий разговор. Про мороженое и одну прекрасную леди».

– Какая-то у тебя странная усмешка, Коул, – заметила Мэгги.

– Правда?

– Именно так. Ты как-то глуповато усмехнулся. Поделился бы хоть, над чем смеешься. Твой ход, – примирительно добавила она.

Игру прервал вежливый стук в дверь. Когда Коул открыл, на пороге стоял КитЛоуфорд.

– Цветы для меня? – усмехнулся Коул, указывая на букет в руках Кита. – Какой ты заботливый, надо же!

– Входи, Кит, – позвала Мэгги, и Коул отступил в сторону.

Однако он не оставил голубков наедине. Мэгги поблагодарила за прекрасные цветы, коротко рассказала о своем самочувствии, а потом они втроем сели играть в карты. Примерно через час Кит распрощался и ушел.


К следующему понедельнику Мэгги уже почти поправилась. Она хотела приступить к работе, но доктор посоветовал ей посидеть дома еще недельку.

Чтобы развеять ее тоску, Коул обещал взять ее с собой в Ночес.

Всю неделю, пока Мэгги оставалась дома, Коул раздумывал над ситуацией в Лоуфорде. И чем больше он думал, тем яснее становилось, что пора уезжать в «Трипл-Эм». Когда они с Мэгги поехали в Ночес, он рассказал ей о своей идее. Однако Мэгги ее тут же отвергла:

– Я понимаю, что ты тоскуешь по дому, Коул, но поехать с тобой не могу. Поезжай один, а я займусь делами в конторе.

– Я собираюсь закрыть фирму.

– Не надо, Коул! Ты же обещал дать мне тридцать дней, чтобы что-нибудь придумать!

– Обещание я дал до того, как Эмилио сломал ногу, Мэгги! Если я уеду, некому будет водить дилижанс. Ты можешь понять? И не говори, пожалуйста, что ты сама станешь возницей. Для женщины это слишком опасное дело!

– Я поговорю с Китом. Может, он попросит Бена одолжить мне одного из ребят с ранчо, пока Эмилио не выздоровеет.

– Мэгги, но так вести себя неразумно! Бен Лоуфорд ни за что не согласится. Ты же понимаешь, что он сам хочет владеть компанией; зачем же ему помогать тебе? Как бы то ни было, я больше не собираюсь с тобой спорить. Сегодня наша последняя поездка в Ночес.

– Коул, я этого никогда тебе не прощу! Ая-то поверила твоему слову!


За всю поездку она больше не сказала ни слова, но Коул решил, что это даже к лучшему. Добравшись до Ночеса, Коул немного успокоился. Он понял, что разговор им предстоит непростой и Мэгги просто так не смирится с поражением. В то же время ему очень жаль, что опять приходится ее огорчать. Ну что за невезение! Как только их отношения налаживаются, обстоятельства складываются так, что они опять начинают ссориться.