— Элизабет! — взмолился он, но не смог заставить себя отстраниться.

Легкие поцелуи возбуждали и — о! — были так сладки! Наконец он приподнял ее, и их губы встретились в жгучем поцелуе. Одной рукой он расплел ее косу и запустил пальцы в мягкие светлые волосы. Он целовал ее все с большим пылом, пока Элизабет не застонала от откровенного желания. И хотя ее губы распухли и болели, она не остановила его. Когда он начал целовать ее шею, она услышала нарастающий рев в ушах.

Он расшнуровал ее блузу и стал осыпать поцелуями груди, и она вскрикнула, пронзенная острым наслаждением.

— О Бэн! — со стоном вырвалось у нее.

Почему она не вырывается? Почему не защищает свою честь? Не зовет слуг? Не прикажет им выставить его за наглость?

В нос снова ударил аромат белого вереска.

— Элизабет! Элизабет! — прошептал он, уткнувшись ей в грудь.

Помоги ему Боже! Он влюбляется в нее! Нет! Уже влюбился и любил все эти месяцы. Держать ее в объятиях, целовать… это больше, чем он мог надеяться.

Она вцепилась в его темные волосы. Голова кружилась все сильнее.

И она хотела большего. Но чего именно? А. вдруг, если она соблазнит его сегодня, ей откроются все тайны?

Элизабет счастливо вздохнула.

И этот тихий звук полного довольства привел его в чувство. Пусть он влюблен в нее, но не имеет никаких прав на эту девушку. А ведь он опытный мужчина, старше ее на десять лет, прекрасно понимающий, что еще немного — и они не смогут остановиться. И тогда их, в особенности Элизабет, постигнет несчастье.

Он закрыл глаза, позволяя себе еще один миг наслаждения. Потом поднял голову и сурово сказал:

— Довольно, Элизабет! Это не приведет ни к чему хорошему.

— Но разве ты не мечтаешь, чтобы тебя обольстили? — протянула она.

Бэн невольно рассмеялся:

— Что мне делать с тобой, девушка?

— Я желаю добра нам обоим. Только добра, — заверила Элизабет.

— Нам? Нет никаких "нас", Элизабет! — жестко отрезал Бэн.

Она неожиданно подскочила:

— Есть, Бэн Маккол. Есть! Я леди Фрайарсгейта и хочу, чтобы мы были вместе. А я всегда добиваюсь желаемого!

— Черт побери, почему ты не хочешь меня понять? — вскипел он.

— Нет, почему ты не понимаешь? — крикнула она. Зеленовато-карие глаза скользнули по нему и отметили, как вздулись его штаны. — Ты хочешь меня! И если осмелишься отдать какой-то служанке то, что принадлежит мне, я убью девчонку! Понял? Если тебе нужно унять тот зуд, который вызвала я, уймешь его со мной, и только со мной!

— Лучше прикончи меня, прежде чем это сбудется! — процедил он.

— Но сначала ты прикончишь меня своими ласками, — прошептала она ему в губы, поглаживая набухшую плоть.

— Я не верю, что ты девственница! — бросил он. — Ведешь себя как последняя распутница!

Он снова столкнул ее с колен.

— Есть только один способ удостовериться, Бэн Маккол, — лукаво пропела она.

— Иди спать! — скомандовал он.

Кровь Господня, как же он желает ее!

— Одна? — спросила она, кокетливо надув губки. — Неужели ты не пойдешь со мной? Не ляжешь рядом? Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной. А ты хочешь меня!..

Вместо ответа он выбежал из зала, слыша за собой ее издевательский смех. Будь она проклята! Будь проклята маленькая кокетка! Почему, во имя всего святого, она так ведет себя? Если так будет продолжаться, он рано или поздно поддастся соблазну, но тогда во всем будет виновата только она!

Бэн потер ноющую вздыбленную плоть, которую он хотел бы успокоить только с этой женщиной.

Элизабет смотрела ему вслед и смеялась, надеясь, что он вернется и поцелуями заставит ее замолчать. А за поцелуями последуют ласки…

Но Бэн так благороден!

И все же оказывается, что его можно обольстить. Болезнь Эдмунда как нельзя кстати. Теперь Бэн не ускользнет от нее! Она получит его. О да, получит!

За окном прогремел гром. Гроза, угрожавшая разразиться весь день, кажется, приближалась. В оконные стекла застучал дождь. Элизабет пошла по дому, проверяя, закрыты ли двери и окна, задувая свечи, гася огонь в очагах. Лежавшие в зале собаки даже не шевельнулись, когда она переступала через них.

В спальне ее дожидалась Нэнси.

— Тебе давно пора спать. Я сама могу о себе позаботиться, — недовольно сказала Элизабет.

— Но это я должна о вас заботиться. Вы уже взрослая, и вам полагается пользоваться всеми привилегиями хозяйки Фрайарсгейта! Кроме того, если бы я не приглядывала за вами, давно работала бы на полях, или на кухне, или помогала бы прачкам. Я предпочитаю заботиться о вас!

— Ладно-ладно, — рассмеялась Элизабет и позволила Нэнси приготовить ее ко сну.

— Как Эдмунд? — спросила служанка.

— Узнаем утром, — вздохнула Элизабет и передала все, что сказал Бэн.

— Бедняга, — посочувствовала Нэнси. — Без него Фрайарсгейт уже не будет прежним. А у нас как раз полно работы!

— Нам будет помогать шотландец. Эдмунд хочет, чтобы Бэн занял его место, пока сам он не окрепнет.

— Красавец парень, — усмехнулась Нэнси. — Мы все с ним заигрывали, но он, похоже, не любит женский пол. И все же не похож он на мужчин вроде лорда Тома и его Уильяма. Может, у него в горах есть милашка, и он ей верен? Вот счастливица!

Элизабет, ничего не ответив, легла в постель и пожелала служанке доброй ночи. Она и не подумала, что Бэн может влюбиться в кого-то, кроме нее! Он должен принадлежать ей!

Однако эта мысль мучила ее, и наутро, когда они ехали в загоны, где стригли овец, она напрямик спросила:

— У тебя есть женщина в Грейхейвене?

— Нет! — выпалил он и тут же сообразил, что, скажи он "да", она оставила бы его в покое.

— Вот и хорошо! — мило улыбнулась Элизабет. — Жаль, если она разочаруется в тебе.

— И как бы я мог разочаровать ее? — удивился он.

— Женившись на другой.

— Я никогда не женюсь, — тихо проговорил он.

— Но почему?! — ахнула Элизабет.

— Потому что мне нечего предложить жене.

— Ошибаешься. Но пока что я не стану спорить с тобой.

— Счастлив слышать это, — усмехнулся Бэн.

— Знаешь, почему мы стрижем овец позже, чем в остальных поместьях? — неожиданно спросила она, поспешно сменив тему.

— Да, но расскажи снова.

— Потому что при поздней стрижке подшерсток становится толще, сама шерсть — длиннее и сильнее. Сукно получается более плотным, теплым и почти непромокаемым. Нашу ткань ценят в Северной Европе.

— Кажется, Том говорил, что ты регулируешь производство синего сукна?

— Да. Это лучшая ткань во всей Англии. Мы держим высокие цены, производя небольшие партии. Пока никто не смог добиться такого цвета. Я хочу попытаться производить синее с зеленым оттенком и, возможно, с золотистым.

— Когда ты говоришь о шерсти, твои глаза сверкают, — заметил он.

Элизабет рассмеялась:

— Теперь ты понимаешь, почему придворный никогда бы не мог стать моим мужем. Я слишком занята работой. О, я с радостью подарю мужу детей. Но никогда не буду сидеть у огня и прясть, если на полях кипит работа!

— Очень редкий мужчина сможет жить с тобой, Элизабет Мередит!

— Не редкий, а храбрый, — поправила она.

— Это верно, — согласился он смеясь.

Элизабет оставила его наблюдать за стрижкой овец, а сама вернулась в дом.

"Дерзкое приключение" скоро вернется из Северной Европы, и Элизабет не терпелось узнать, как шла торговля в этом году.

Остаток дня она провела в библиотеке за счетными книгами. С болезнью Эдмунда эта работа легла на нее.

Сегодня Эдмунду стало чуть лучше. Голос у него немного окреп, левая рука двигалась, но правая была неестественно согнута, как птичья лапа. Отец Мата отнес его в зал и усадил на стул. Уильям принес игорный столик и предложил Эдмунду сыграть в "Зайца и собак". Мейбл, которая всю ночь провела на ногах, прилегла отдохнуть.

— Где шотландец, дорогая? — спросил Томас, открывая дверь. — Я думал, ты не спускаешь с него глаз!

— Следит за стрижкой овец.

— Думаешь, это поможет ему, когда он решит остричь тебя? — съязвил Томас.

— Уж скорее я остригу его, — заявила девушка своему восхищенному родственнику. — Он так предан отцу, что придется соблазнить его, прежде чем он поймет, как я права. Конечно, он будет удивлен, поскольку не думает, что девственница способна прибегнуть к подобной тактике. Но моя мать привела в этот дом любовника, а мои сестры спали с будущими мужьями до свадьбы. Я набралась достаточно опыта, чтобы знать, что делаю.

— Верно, — пробормотал Томас. — Но может, ты поделишься своими планами со мной, дорогая Элизабет? Или меня, как и остальных членов семьи, ждет сюрприз?

— Но ты же любишь сюрпризы, дядюшка, — коварно заметала Элизабет. — Я точно это знаю и поэтому буду держать свои планы при себе.

— Кровь Господня, думаю, бедняга понятия не имеет, какая ты интриганка, дорогая, — фыркнул лорд Кембридж. — Но не будь чересчур самоуверенной! Он умен и, если не будешь осторожна, перехитрит тебя.

— Никогда! У него слишком чистое сердце.

Томас понимающе усмехнулся:

— Элизабет, дорогая, по-моему, ты в него влюбилась.

— Может, и так. А теперь оставь меня, дядюшка. Мне нужно внести целую страницу цифр в мои счетные книги, и только потом я буду свободна. Как все это делал Эдмунд? Ума не приложу. Я считала себя трудолюбивой, но он горы сворачивал, а со стороны все казалось проще простого!

Томас кивнул и, послав ей поцелуй, ушел.

Когда Элизабет поднялась, оказалось, что ее пальцы все в чернилах. Она поспешила к себе и, войдя в комнату, обнаружила, что Нэнси, как ни странно, приготовила ванну.

— Благослови тебя Боже! — воскликнула она.

— Не касайтесь платья своими грязными лапами! — предупредила Нэнси, помогая хозяйке раздеться. — Сейчас подолью горячей воды из котелка, и садитесь в воду.

Элизабет кивнула и, войдя в дубовую лохань, присела и блаженно вздохнула.

— Скоро ужин, вот я и подумала, что вам лучше вымыться прямо сейчас, — заявила Нэнси.

— Да, я ужасно устала. Куда легче скакать по полям! Когда Эдмунд поправится…

Она осеклась и вздохнула:

— Почему это я думаю, что со временем ничего не меняется? Эдмунд уже стар. Когда он оправится, то вместе с Мейбл переберется в коттедж. Он управлял Фрайарсгейтом больше пятидесяти лет.

Нэнси кивнула и, взяв щетку, принялась тереть спину Элизабет.

— Да, он уже стар и весь последний год жаловался, что у него кружится голова. Но ничего не говорил Мейбл и вам, леди.

— Какая же я эгоистка! — покаялась Элизабех, — Думала лишь о своих желаниях, а не о тех, кто служит мне. Я плохая хозяйка. Только не понимала этого! Но все должно измениться! Должно!

— Вы всегда заботились о нас, — успокоила ее Нэнси. — И никто не назвал бы вас плохой хозяйкой! Ну вот. Домывайтесь, и я вас вытру. Скоро все соберутся на обед, и вы должны прочитать молитву…

Элизабет вышла из воды и стала вытираться. Пока Нэнси сновала по комнате, собирая чистую одежду, она критически оглядела себя. Найдет ли Бэн ее тело привлекательным? Сумеет ли она соблазнить его?

Остается лишь надеяться.

Нэнси подала Элизабет чистую сорочку, две нижних юбки — верхнюю из черного полотна — и белую блузу. Широкий кожаный пояс охватил тонкую талию. Затем Элизабет велела Нэнси расчесать и заплести ей волосы, сунула ноги в черные кожаные туфли и спустилась вниз. Прежде всего она поинтересовалась, как себя чувствует Эдмунд. Оказалось, что его отнесли наверх, где он и заснул.

Когда Элизабет вошла в комнату, Мейбл поспешила ей навстречу.

— Он устал, но сегодня ему немного получше. Снова может шевелить левой рукой, но правая так и висит без движения.

— Когда он поднимется, вы переедете в свой коттедж, — сказала Элизабет. — Эдмунд служил Фрайарсгейту долго и верно. Ему и тебе пора отдохнуть. Я знаю, что матушка со мной согласится. Сегодня утром я послала гонца с письмом, в котором сообщила о болезни Эдмунда. Но добавила, что возвращаться ей не обязательно. Мы вдвоем станем ухаживать за Эдмундом.

Мейбл кивнула:

— Конечно. Но кто будет следить за домом?

— Сама выберешь себя преемника, но лучше Альберта не найти.

Мейбл снова кивнула.

— В коттедже нужно все вычистить, — сказала она про себя.

— Хорошо, пошлем кого-нибудь, — улыбнулась Элизабет. — А теперь пойдем ужинать. Сейчас пришлю служанку, чтобы посидела с Эдмундом, пока тебя не будет.

Ведя Мейбл под руку, она спустилась вниз. В зале уже собрались все обитатели Фрайарсгейта. Здесь были стражники, слуги и даже бродячий торговец, попросивший приюта на ночь. Элизабет заняла хозяйское место за главным столом.