— Именно так и считает моя семья, — бросила она.

— Похоже, мне вовсе не обязательно было возвращаться, — не выдержал он.

— Но ведь ты вернулся, не так ли? Не смог устоять перед таким искушением, как Фрайарсгейт! — ехидно пробормотала Элизабет.

— По условиям контракта, даже если ты, упаси Господь, умрешь вместе с ребенком, Фрайарсгейт вернется к твоей матери. Поверь, Элизабет, мне не было иной выгоды жениться на тебе, кроме той, что я тебя люблю. Твой язык острее шпаги. Да, я покинул тебя, но разве я не говорил всегда, что уеду? Ты могла бы послать за мной и сообщить, что беременна. Могла бы попросить моего отца разрешить брак между нами. Но ты заупрямилась, и, если бы не твоя мать, ребенок родился бы бастардом.

— Я женщина! — вскричала Элизабет. — Порядочные женщины не просят мужчин жениться на них! Это ты должен был сделать предложение.

— Порядочные женщины не соблазняют своих управляющих, не находишь? И как я мог делать предложение, если должен был уехать? Когда у меня не было ни пенни в кармане! Кровь Господня, Элизабет!

— Фигуры расставлены, — холодно напомнила она. — Мы будем играть?

— Нет, черт возьми! Не будем! — завопил он; смел фигуры на пол и вылетел из зала.

Удивленная Элизабет смотрела ему вслед. Бэн впервые потерял терпение. Что ж, он опять ушел! Он всегда покидает ее!

Слезы покатились по ее щекам. А почему, собственно, он должен оставаться? Она так разжирела, что смотреть противно! Совсем не похожа на дерзкую девчонку, которая смело соблазняла его тогда! Что побудило ее пойти на такое? — в сотый раз спрашивала она себя. Уж лучше было бы остаться старой девой!

В животе толкнулся ребенок, и Элизабет зарыдала еще горше.

Вернувшись, Бэн нашел ее спящей на стуле. Он немного постоял, глядя на жену. Она так прекрасна, даже с огромным животом!

Грусть одолевала его. Он надеялся, что к этому времени она немного смягчится. Они могли бы жить мирно, не изводя друг друга, тем более что им предстоит вместе воспитывать ребенка. Мальчик узнаёт от родителя множество важных подробностей. Но если он не уважает отца, что из него вырастет? А если отношение Элизабет к Бэну не изменится, трудно ожидать, что и сын будет уважать его. Ведь через несколько лет мальчик поймет природу отношений между отцом и матерью.

— Элизабет, — прошептал он, тронув ее за плечо, — я отнесу тебя в постель.

Он подхватил ее на руки и пересек зал. Элизабет приоткрыла сонные глаза.

— Что ты делаешь? — пробормотала она. — Где я?

— Ты уснула у очага, — пояснил он. — Я несу тебя в спальню.

— Я и сама могу идти, — запротестовала она, слабо сопротивляясь. — Яне инвалид!

— Тебе трудно подниматься по лестнице, — заявил он. — Ты устала, девочка. Я представляю, какое тяжкое бремя ты несешь.

— Я способна управлять Фрайарсгейтом даже со своим животом, — отпарировала она.

— Разумеется. Я в жизни не видел женщины сильнее.

Они добрались до верхней площадки, и Бэн ногой открыл дверь в ее спальню. К ним подбежала Нэнси.

— Что случилось? — охнула она.

Бэн осторожно поставил Элизабет на ноги.

— Она заснула в зале, — пояснил он и, поцеловав жену в лоб, молча вышел.

— Ну до чего же милый! — вздохнула Нэнси. — Лучший муж на свете. Вы счастливица, леди.

— Я хочу спать, — тихо ответила Элизабет. — Освободи меня от этого шатра, который приходится носить вот уже сколько месяцев.

Нэнси промолчала, но улыбка ее была достаточно красноречива. Элизабет едва сдержалась, чтобы не дать ей оплеуху.

Она сняла широкое платье, умылась и легла.

— Утром сделай мне ванну.

— Но вы не сможете забраться в чан, — возразила Нэнси.

— Принеси маленькую лохань, которой мы пользовались, когда были детьми. И несколько ведер воды. Я буду обливаться стоя. От меня идет не слишком приятный запах, — заявила Элизабет. — Доброй ночи, Нэнси.

Она легла на спину и закрыла глаза. Повернуться на бок мешал живот.

Едва Нэнси вышла из комнаты, сон мгновенно отлетел. Сегодня вечером Бэн наговорил много чего правильного, и она впервые за несколько недель к нему прислушалась.

Она соблазнила Бэна, потому что хотела получить его в мужья. И вот он здесь. Целых шесть недель. Почему она все еще злится на него? Он, конечно, благородный человек, но, несмотря на все клятвы, она еще не уверена в его любви. А ей хотелось, чтобы ее любили. Как любили мать и сестер.

Она обвинила его — обвинила несправедливо — в желании получить Фрайарсгейт. Но он никогда не стремился захватить ее земли. Мало того, неизменно относился к ней с приличествующим ее положению уважением. Он достойно выполнял свои обязанности управляющего, и люди полюбили его. Элизабет своими ушами слышала, как его называют хозяином. Почему же она не может его простить?

Ребенок снова толкнулся, и Элизабет, морщась от легкой боли, стала поглаживать живот, словно успокаивая дитя.

— Ты пошел в своего папу, юный Том, — тихо сказала она.

Она уже решила назвать сына в честь дяди, которого так любила. Старшие сестры добавили имя Томас к первым именам своих мальчиков: Генри Томас и Роберт Томас. Но ее сын будет Томасом Оуэном Колином. Она не знала свекра и вряд ли когда-нибудь узнает, но тот наверняка будет доволен, что первый внук носит его имя. А мать обрадуется, поняв, что Элизабет чтит память отца, которого ни разу не видела.

Продолжая гладить живот, Элизабет пыталась представить, на кого будет похож ребенок: на отца или на нее?

Наконец ее веки снова отяжелели. Она заснула. А в соседней комнате Бэн не мог сомкнуть глаз. На тот короткий момент, когда он нес жену по лестнице, она слегка расслабилась и прижалась белокурой головкой к его плечу. Гнев ее словно растаял, и Элизабет, которую он так любил, доверчиво лежала в его объятиях. Как он был счастлив! Хорошо бы так было всегда! Хорошо бы их прежние отношения вернулись. Он сделает все, чтобы этого добиться. Но найти разгадку головоломки, имя которой "Элизабет", вовсе не так легко.

Он еще долго ворочался, прежде чем заснуть. В конце мая во Фрайарсгейт приехала Розамунда, собиравшаяся присутствовать при родах младшей дочери, и поразилась, увидев, каким огромным стал живот Элизабет. А щиколотки бедной девочки ужасно распухли.

— Ты не должна целыми днями быть на ногах, — мягко упрекнула Розамунда свою дочь.

— У меня полно работы, мама. Ты это знаешь, — раздраженно бросила Элизабет.

— Бьюсь об заклад, что твои счетные книги в порядке, ягнята пересчитаны, шерсть и сукно отправлены в Голландию, а на полях дружно взошли посевы. Ты со всем прекрасно справляешься, Элизабет, но помни: тебе скоро рожать. Нужно хоть немного позаботиться о себе. Я видела Эдмунда. Он достаточно оправился и может немного помочь. И Мейбл слышать не желает, чтобы ты рожала без нее. Неужели Бэн ничего не делает, чтобы облегчить тебе жизнь?

— Бэн — превосходный управитель, — неожиданно для себя сказала Элизабет. — Он трудится с рассвета до заката. У меня еще не было лучшего помощника.

— Счастлива это слышать, — усмехнулась Розамунда. — Значит, между вами больше нет вражды?

— Я бы очень этого хотела, но не могу его простить, — помолчав, призналась Элизабет.

Розамунда покачала головой:

— Впервые вижу такую глупую девчонку, как ты, дочь моя. Неужели ты совсем меня не слушаешь?!

— Если бы он только перестал оправдываться, ма, — заскулила Элизабет.

— Во всем этом есть и моя вина, — вздохнула Розамунда. — Слишком редко я бывала дома, пока ты росла. Тебе не понравился Клевенз-Карн. Вот я и позволила тебе вернуться во Фрайарсгейт, под крылышко Мейбл. Мне не следовало этого делать. Ты чересчур независима, Элизабет.

— Но ты тоже была независима, — запротестовала Элизабет.

— Да, но я знала, как при необходимости отступить с честью. В отличие от тебя. Так вот, дочь моя, вы с Бэном должны помириться. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?

— Иногда мне кажется, что это никогда не кончится, что больше я никогда не увижу собственных ног и не смогу спать на боку, — призналась Элизабет.

— Знаю, — со смехом посочувствовала Розамунда.

— Ни один из твоих детей не был таким большим. Я в этом уверена.

— Бэн сам крупный мужчина. Но я буду с тобой, и все обойдется, — пообещала Розамунда.

— Я так рада, что ты здесь, мама! — воскликнула Элизабет.

— Я тоже, Бесси, и не смей меня одергивать. В моем сердце ты навсегда останешься Бесси! — улыбнулась Розамунда.

Глава 15

Розамунда с досадой наблюдала, как нервно развиваются отношения между Элизабет и Бэном. Говоря по правде, она восхищалась терпением своего зятя, который молча сносил все нападки жены. Несколько раз она едва не поссорилась с дочерью, но, понимая, что это лишь ухудшит ситуацию — Элизабет решит, будто мать перешла на сторону Бэна, — старалась прикусить язык. Раньше она считала, что это с Филиппой трудно договориться во всем, что касается замужества, но Филиппа оказалась просто ангелом в сравнении с младшей сестрой. Кроме того, у Филиппы была цель, и, достигнув ее, она успокоилась. Бэнон никогда не противилась браку. Она нашла своего Невилла и была счастлива ролью жены и матери.

— Ты любишь Бэна? — спросила Розамунда дочь как-то днем, когда они сидели в саду за домом.

Розы уже начали цвести, и в воздухе разливался их аромат.

— Думала, что люблю, — вздохнула Элизабет. — Я не легла бы с ним, если бы не любила.

Она провела рукой по животу.

— Но сейчас ты его любишь? — допытывалась Розамунда.

— Не знаю.

— Либо ты любишь его, либо не любишь, — нетерпеливо бросила Розамунда. — Тебе лучше хорошенько над этим подумать, Элизабет. Одного наследника для Фрайарсгейта недостаточно, и тебе не мешало бы делить постель с мужчиной, которого ты любишь.

— Наконец я начинаю понимать Филиппу, — заметила Элизабет.

Розамунда, ничуть не оскорбившись, рассмеялась:

— Ее нежелание заниматься Фрайарсгейтом пошло тебе на пользу. Ты питаешь такую же страсть к Фрайарсгейту, как и я в свое время. И все-таки подумай над тем, что я сказала. Мой первый муж был крепким парнем, и все же его унесла оспа. А детская жизнь так хрупка!

— С моим ребенком будет все в порядке. Он большой ленивец и не торопится выйти из материнского чрева. Но если он не родится в ближайшее время, я с ума сойду. Что же до желания иметь еще одного… гм… мне просто некогда об этом подумать.

— Бэн хороший человек, — заметила Розамунда.

— Знаю, — кивнула дочь.

Прошло несколько дней. Розамунда считала, что уже настал срок родить, но схватки все не начинались.

Однако в день летнего равноденствия Розамунда проснулась от женского визга. Вскочив с постели и накинув плащ, она поспешила в комнату Элизабет. Ее дочь стояла в луже воды. Нэнси ошеломленно на нее таращилась. Розамунда сразу поняла, что медлить нельзя.

— Нэнси, скажи повару, что нужно много кипятка и чистые тряпки. Ты приготовила их для родов?

— Леди… — растерянно пробормотала Нэнси.

— Как, Бесси, ты даже тряпок не приготовила? Чего еще ты не сделала, пока все это время сидела и жаловалась на мужа?

Повернувшись к служанке, Розамунда приказала:

— Иди на кухню и скажи повару, что мистрис Элизабет рожает. Потом найди прачку и потребуй чистые тряпки. У нее наверняка они есть. Да, и передай Альберту, чтобы принес родильный стол. Он должен быть на чердаке. Пусть поставит его… — Розамунда помедлила, соображая, куда лучше поставить стол, — в зале, у очага. Для моего внука уже готова колыбель?

— Колыбель? — ахнула Элизабет.

— Дочь моя, чем же ты занималась? Я рада, что ты такая прекрасная хозяйка, но теперь у тебя другие обязанности, и ты должна выполнять их еще старательнее. Нэнси, колыбель тоже где-то на чердаке. Скорее, девушка! Поспеши!

— Я… рожаю? — спросила Элизабет дрожащим голосом.

— Да. У тебя отошли воды, и скоро родится ребенок.

— Когда?

— Когда решит появиться на свет, — засмеялась мать. — Иногда роды проходят быстро. Иногда — медленно. Тебе больно?

Элизабет покачала головой.

— Давай снимем эту мокрую рубашку и спустимся в зал, — предложила мать, помогая ей надеть чистую сорочку, после чего расчесала волосы Элизабет и заплела в длинную толстую косу.

— У тебя волосы совсем как у отца, — прошептала она.

— Мама! — жалобно позвала Элизабет. — Я боюсь!

— Вздор, — отмахнулась Розамунда. — Я родила восьмерых детей, причем почти без труда. Ты здоровая, крепкая и прекрасно носила ребенка. Пойдем-ка, спустимся в зал. Если ты не удосужилась приготовить все для родов, значит, придется мне заняться этим. Послать за твоим мужем? Вижу, он уже успел встать.