— Да — конечно. Просто… — она беспомощно махнула рукой, — я не привыкла ни с кем делить свою комнату.

Она не могла бы выразиться точнее. Комната была ее убежищем, но теперь Ричард мог войти сюда в любую минуту. Еще одна перемена, вызванная замужеством.

Остановившись перед камином, Катриона услышала, как щелкнул замок. Повернувшись вполоборота, она посмотрела назад из-под полуопущенных ресниц. Ричард стоял у двери, наблюдая за ней.

— Я… устала.

Он склонил набок голову, окинув ее испытующим взглядом:

— Ты уже говорила.

Сказав это, он зашагал по комнате, озираясь по сторонам. Словно дикое животное, принюхивающееся к новому жилью.

Катриона нетерпеливо выпрямилась, оставив надежду провести часок-другой в раздумьях о своем положении. И своем муже.

Едва ли она сможет спокойно размышлять, когда он расхаживает поблизости.

Если вообще сможет думать, когда он так близко.

Его «я всегда буду рядом» не прибавило ей уверенности.

— Э-э… — Катриона заставила себя взглянуть на него. — Мы не успели договориться насчет сна.

Темная бровь приподнялась.

— А о чем здесь договариваться? — Присев на корточки, Ричард поворошил угли в камине. Катриона почувствовала раздражение.

— Ну, к примеру, где ты будешь спать.

— С тобой.

Прикусив язык, она напомнила себе, что этого следовало ожидать.

— Да, но, возможно, ты хотел бы иметь собственную комнату?

Казалось, этот вопрос заставил его задуматься. Некоторое время он молча перекладывал поленья, подтаскивая их к огню, пока в камине не запылало жаркое пламя.

Наконец он выпрямился, и Катриона подавила порыв отступить назад.

Бросив на нее непроницаемый взгляд, Ричард осмотрелся вокруг. Несмотря на наличие бюро, туалетного столика, гардероба, двух комодов и массивной кровати, радовавшей его взгляд своими размерами, в комнате не было тесно. Здесь с избытком хватало места на двоих, и еще оставалось свободное пространство. Его вещи, составленные у стены, казались едва заметными.

Закончив осмотр, он перевел взгляд на жену.

— Ты не очень огорчишься, если я скажу «нет»?

В ее глазах отразилось явное замешательство.

— Ну что ты…

Он вскинул бровь.

— Вообще-то… — Внезапно она вспылила. — Не знаю! Ричард неосмотрительно усмехнулся, за что тут же получил звонкий шлепок по груди.

— Нечего смеяться! Я никогда в жизни не чувствовала себя так глупо!

— Но почему? — Схватив ее за руку, он направился к кровати. Катриона послушно следовала за ним.

— Не знаю. Хотя, знаю. Это все из-за тебя. Ричард сел, поставив ее между колен.

— Из-за меня? — Вопросительно поглядывая на жену, он занялся пуговицами ее дорожного платья.

Прошла долгая минута, прежде чем она ответила, поморщившись:

— Нет… Пожалуй, дело не в тебе.

Задумавшись, она рассеянно вынула булавку, скреплявшую его галстук, и скользнула рукой за отворот сюртука.

— Не знаю, как это выразить. Мне как-то не по себе. Словно что-то пошло не так, неправильно. — По-прежнему хмурясь, она вытащила концы его галстука.

Ричард придержал язык, позволив ей избавить его от галстука, затем послушно снял сюртук и жилет, прежде чем помочь ей освободиться от платья. Усевшись снова на кровать, он притянул ее к себе и взялся за тесемки нижних юбок.

Катриона все еще сохраняла мрачное выражение лица.

— Тебя удивил оказанный мне прием? — Он потянул вниз нижние юбки.

— Да, — сказала она, встретив его взгляд. — Я не могу этого понять. — Она переступила через ворох юбок. — Такое впечатление, — она сделала неопределенный жест, — как будто они ждали тебя.

Обхватив ладонями ее талию, Ричард снова притянул жену к себе.

— Полагаю, так оно и есть.

— Но… почему?

Он помолчал, вытаскивая из петелек крохотные пуговки на ее сорочке. Затем посмотрел ей в глаза.

— Думаю, они боятся за тебя, а следовательно, косвенным образом, и за себя. Ты же видела письма. Мне кажется, если бы ты удосужилась спросить, то узнала бы, что многие из твоих домочадцев подозрительно относятся к соседям и считают, что те представляют угрозу для долины.

Ричард стянул сорочку с плеч Катрионы. Она поежилась от прохладного воздуха, но опустила руки, помогая высвободить их.

— Они видят во мне защитника — твоего, долины, всех вас.

Озабоченное выражение сошло с лица Катрионы, и она скорчила гримаску.

— Для этого, полагаю, и нужен супруг.

— Точно. — Ричард накрыл ладонями ее обнаженные груди. Катриона вздрогнула и прерывисто вздохнула.

— Не забывай, меня выбрала сама Госпожа. — Он поцеловал ее в губы и прошептал: — Она выбрала меня, чтобы я взял тебя в жены, лег с тобой в постель и заронил в тебя семя. Чтобы оберегал и защищал тебя. Вот как воспринимают меня твои люди — как мужа, посланного тебе Госпожой.

— Хм-м. — Положив руки ему на плечи, Катриона прильнула к нему.

Прошло некоторое время, прежде чем Ричард опустил ее на постель. Затем быстро разделся и, присоединившись к Катрионе, сразу же накрыл ее своим телом. Опираясь на локти, он обхватил ладонями ее лицо и припал к губам, одновременно проникая в нее.

После чего он поднял голову.

— Я не покушаюсь на твой авторитет. Доверься мне, и все станет на свое место. — И, прежде чем снова завладеть ее губами, шепнул: — Как, к примеру, сейчас.

Ей было нечего возразить. Инстинктивно расслабившись, Катриона принимала его, доверившись ему, как он того просил.

Разумеется, она представляла себе все совершенно иначе. Уверенная в незыблемости своих позиций, Катриона полагала, что Ричарду потребуется ее поддержка, чтобы освоиться с новой для него ролью. Все оказалось совсем наоборот. Он без всяких усилий занял место, казалось, предназначенное ему судьбой, и теперь ободрял ее, уверяя в прочности ее собственного положения.

Но здесь, в постели, Катриона не нуждалась ни в каких уверениях. Прижимаясь к Ричарду, она самозабвенно отдавалась ему, не заботясь о будущем.

Будущее находилось в ведении Госпожи, а эта ночь принадлежала им.


Позже, глубокой ночью, Ричард лежал на боку, глядя на спящую жену. Утомленную и насытившуюся — утомившую и насытившую его. Минуты текли, а он не мог заснуть, вглядываясь в безупречное лицо цвета сливок и непокорную гриву золотисто-огненных волос.

Ричард был околдован. Ради нее он шагнул бы в огонь, продал душу дьяволу и совершил бы неведомо что еще.

И не важно, что она не сознает этого. Он и сам ничего не понимал.

Забравшись глубже под одеяло, он притянул ее к себе и ощутил тепло, прогревшее его до костей. Катриона повернулась во сне, доверчиво свернувшись в его объятиях.

Он расслабился и, погружаясь в сон, вдруг подумал, что найдется немного мужчин его склада — достаточно сильных и властных, чтобы взять на себя роль защитника, — которые согласились бы жениться на колдунье и дать ей полную волю.

Он согласился.

Ричард не хотел задумываться почему.

Ему начинало казаться, что все это предопределено — словно Госпожа и в самом деле выбрала его для Катрионы.

Глава 11

Ричард проснулся на рассвете, как и в предыдущие две ночи, и потянулся к жене.

Но его рука не нашла ничего, кроме холодных простыней.

— Какого?.. — Разлепив ресницы, он поднял голову и убедился, что рядом с ним никого нет. Подавив проклятие, он присел на постели и оглядел комнату.

Катрионы не было.

Выругавшись вслух, Ричард откинул одеяло и подошел к окну. Отворив створку, распахнул ставни. Далеко на горизонте занимался рассвет. Поеживаясь от утреннего холода, он с остервенением захлопнул раму.

— Куда, черт побери, она пропала?

Решительно настроившись получить ответ на сей вопрос, он натянул кожаные бриджи и сапоги, надел теплую рубашку, обмотал шею шарфом и, перебросив через руку куртку для верховой езды, вышел из комнаты.

В парадном холле и обеденном зале не было ни души. Ричард заглянул на кухню, но и там не обнаружил никого, даже судомойка не выгребала пепел из громадного очага. После трех неудачных попыток он наконец нашел нужный коридор, который вел к черному ходу. Ему понадобилось приложить немалые усилия, чтобы отворить тяжелую дверь. Вряд ли Катриона ушла этим путем.

Задержавшись на пороге, Ричард оглядел мощенный булыжником двор, соединявшийся с внутренним двором замка. Первые лучи восходящего солнца высекали искры из кристалликов льда, сверкавших на снегу, как россыпь бриллиантов. Было холодно, но морозный воздух бодрил; дыхание, вырываясь изо рта, превращалось в пар.

Напротив, через двор, располагалась конюшня, по обе стороны которой высились строения из дерева и камня.

Все поддерживалось в порядке и находилось на своем месте.

Кроме его жены.

Скрипнув зубами, Ричард закрыл дверь. Он не мог вообразить причины, которая заставила Катриону выбраться из дома в такую рань, но собирался отправиться на поиски, если не найдет ее в ближайшее время.

Вчера, знакомя его со своими владениями, Катриона ограничилась приемными залами, галереей, бильярдной — приятный сюрприз — и кабинетом, где она занималась делами поместья. Но даже этого Ричард толком не рассмотрел из-за непрерывного потока домочадцев, искавших любой повод быть представленными ему.

Стуча каблуками по булыжнику, он дошел до середины двора и остановился, пораженный красотой открывшегося ему вида. Прямо перед ним, упираясь вершиной в небо, величественно вздымался Меррик, у подножия которого расстилалась гряда холмов, окружавших со всех сторон долину. Медленно развернувшись на месте, Ричард обратился лицом к дому. Главное здание было сложено из темно-серого камня, высокая крыша ограничивала ступенчатые фронтоны, четыре высокие башни поднимались по углам. Несмотря на асимметричную форму и внушительные размеры, главное здание производило впечатление гармонии и единства. По обе стороны от его громады виднелись поля, простиравшиеся за пределами парка, казавшегося коричневым пятном на фоне заснеженной земли.

Замок располагался на естественном возвышении в излучине быстрой речки, сбегавшей с гор. Даже панцирь из снега и льда не мог заглушить ее журчания. Между рекой и домом раскинулся ухоженный сад. Среди деревьев вились вымощенные камнем дорожки. Ричард без труда представил себе сад в зеленом великолепии летнего убранства. Даже сейчас, спящий под зимним покрывалом, он излучал жизненную силу.

Для Кинстера это было захватывающим зрелищем. Вся земля — насколько мог видеть глаз — принадлежала ему и была под его защитой.

Набрав полную грудь морозного воздуха, Ричард медленно развернулся и продолжил путь к конюшне. Далеко впереди он заметил крошечные точечки — скот, бродивший по заснеженным полям. Он потянулся к щеколде на двери конюшни.

Она на удивление легко поддалась, по-видимому, не до конца задвинутая. Нахмурившись, Ричард распахнул дверь. Он уже собирался шагнуть внутрь, когда услышал топот копыт.

В следующее мгновение во двор влетела Катриона верхом на гнедой кобыле. Щеки ее раскраснелись, кудри разметались, глаза сверкали. Она тотчас заметила Ричарда и насторожилась.

— Что случилось? — выдохнула она, осадив лошадь в двух шагах от него.

Ричард едва удержался, чтобы не обрушить на нее всю мощь своей глотки.

— Я искал тебя, — отрывисто произнес он со стальными нотками в голосе. — Где ты пропадала?

— Молилась, разумеется. — Закутанная в тяжелый плащ, она сидела на лошади по-мужски, задрав юбки и выставив на обозрение ноги в толстых рейтузах.

Ричард схватил кобылу под уздцы.

— Это необходимо делать вне дома? В такую погоду?

— В любую погоду.

Вытащив ногу из стремени, Катриона перекинула ее через шею кобылы, готовясь соскользнуть вниз. Со сдавленным проклятием Ричард подхватил ее за талию и опустил на землю, не спеша убрать руки.

— И где же?

Поколебавшись, она вздернула подбородок.

— В горловине долины есть круг.

— Круг?

Катриона кивнула и, выскользнув из его рук, схватила лошадь под уздцы.

Проглотив очередное проклятие, Ричард отобрал у нее уздечку и жестом велел идти вперед. Что она и сделала, соблазнительно покачивая бедрами.

Скрипнув зубами, он последовал за женой в теплый полумрак.

— И часто ты молишься? Исчезая чуть свет?

— Не реже раза в неделю. Иногда чаще.

Ричард возблагодарил Господа за его малые милости. Похоже, ее Госпожа имеет некоторое представление о нуждах простых смертных мужского пола.

Поставив лошадь в указанное Катрионой стойло, он повернулся и обнаружил, что она уже ослабила подпругу и потянулась к седлу.

— Позволь мне. — Он снял седло с лошадиной спины и примостил его на перегородку между стойлами.

Катриона тем временем успела вооружиться скребницей. Ричард забрал и ее тоже и принялся чистить кобылу. Под пристальным взглядом зеленых глаз.