– Нет, не начинай даже, – сказала, я, сделав шаг назад, и запуталась волосами в густой и упругой паутине.

Представив картину, как мы, отбиваясь от слепней и комаров сломанными ветками берёзы, занимались любовью, мы со смехом побежали назад, к уютному кожаному дивану. Выбежав из леса на тропинку, мы остановились. Солнце уже почти село. Где-то вдали виднелись всполохи зарниц. Раската грома ещё не было слышно, но яркие вспышки, то тут, то там на мгновения разрывали свинцовые облака. Ещё пока редкие, но тяжелые капли дождя падали, фонтанами вздымая пыль на тропинке, как бы раздумывая, начинать или нет. Природа замерла в ожидании. Крупные капли всё чаще стали барабанить по земле. Костя взял меня за руку, и мы побежали через поле к какому-то еле видному в полумраке строению.

– Бежим, я знаю этот домик. Не уверен, что там кто-то живёт, но думаю, найдём, где спрятаться, переждём дождь.

Это был крайний, ещё уцелевший дом деревни, когда-то раскинувшейся здесь. Мы подбежали к калитке – Костя толкнул её, и она открылась. Насколько было возможно разглядеть, это был дом, сарай и огромное дерево. Вероятнее всего, старая разросшаяся яблоня. Под её кроной – вкопанный в землю стол со скамейками. Света в окнах не было. Костя толкнул дверь в дом, затем – в сарай. Двери не поддавались. Скорее всего сюда ещё иногда приезжали хозяева, раздумывая, пустить ли всё это на слом, попытаться отремонтировать или продать то, что ещё не уничтожило время.

Мы встали под густую крону дерева в надежде хоть как-то спастись от дождя. Костя снял с себя рубашку и стал её зачем– то выжимать. Поняв бессмысленность своей затеи, он повесил её на сук дерева и, скинув надетые на босу ногу полукеды, вышел под дождь. Подняв руки кверху и задрав голову, начал что-то кричать, а может, петь… Обрушившийся стеной дождь заглушал его голос, но всё равно радостное, сумасшедшее настроение передалось и мне! Поняв, что давно уже промокла до нитки и прятаться под деревом бесполезно, я вышла под дождь. Дальние всполохи зарницы, иногда выхватывали наши тела из темноты ночи, освещая этот сумасшедший танец.

Так внезапно, бессмысленно, без каких-либо оснований заставить человека радоваться может только дождь! Мы взялись за руки и стали танцевать! Только сейчас, оказавшись рядом, я услышала слова Кости. Он пел: «Дождь, звонкой пеленой наполнил небо, майский дождь…» Это была знаменитая песня Юрия Шевчука. Гимн дождю и людям, умеющим вот так же, как и мы, радоваться дождю, «не боясь потом с осложнениями заболеть». Тем более, заболеть от этого тёплого июльского дождя невозможно.

Костя прижал меня к себе и начал целовать. Его руки соскользнули ниже талии и крепко прижимали к себе. Платье было из тонкого ситца и, облепив моё тело, словно вторая кожа, делало его очень сексуальным и манящим. Костя расстегнул пуговицу на лёгких льняных брюках. Если бы они были сухими, то упали бы вниз, без помощи лишних движений. Сейчас же они облипали его бёдра, ноги, не желая расставаться с телом. Когда то, лет десять назад, Костя увлекался латинскими танцами. Иногда, закинув в клубе, пару тройку шотов текилы или несколько порций рома с колой, имея природный дар пластики и хорошую фигуру, он демонстрировал узнаваемые элементы этих страстных, грациозных танцев. А я, усевшись на высоком барном стуле или удобном кресле, похлопывая в такт ладонями, выкрикивала что-то типа: «Браво! Брависсимо!» или «Муй бьен!». Сейчас всё было иначе. Этот танец скорее напоминал стриптиз или соблазнение под дождём. Ничего подобного в жизни я не видела, ну, разве только в каком-нибудь музыкальном клипе.

Заложив руки за пояс брюк, он медленно двигался, покачивая бёдрами, закинув голову назад, подставляя лицо дождю. Затем его руки, скользя по бёдрам, опустились ниже, оголив белую полоску лобка. Костя вообще не любил носить нижнее бельё, и сегодня, в такую жару, он, конечно же, был без него. Не желая оставаться в стороне, я, словно ящерка кожу, сняла через голову прилипающее платье, откинув его на скамью. В эту же минуту Костины брюки шлёпаются рядом с моим платьем. Мы стоим в двух метрах друг от друга, красивые, возбужденные и совершенно голые! Как Адам и Ева. Возможно, где-то там, вверху, на этой яблоне рос наш запретный плод. Но мы оба готовы были согрешить, даже не отведав его.

Костя повернул меня к себе спиной, обнял, прижимая, и его ладони легли на мою грудь. Я не знаю, какой танец он пытался танцевать со мной: сальсу, самбу или ламбаду. Безусловно, все они красивы, зажигательны, эротичны. Но наш танец был просто неподражаем! Столько в нём было чувств, импровизаций, сексуальной энергии… Под струями дождя наши тела слились в одно целое. Они щекотали, ласкали, целовали плечи, спины, ягодицы. Одно движение, один прогиб, и он мог быть во мне. Но я развела его руки и сделала шаг к столу. Сев на него, медленно легла на спину, поставив ступни ног на край стола. Разведя ноги и раскинув руки, я, смеясь, ловила капли дождя ртом. Его крупные, тяжёлые капли с силой попадали по соскам, возбуждая их ещё сильнее. Некоторые, самые наглые и бесстыжие, словно подушечки пальцев, нажимали на клитор, как на кнопки саксофона, рождая музыку желания, музыку огня и страсти.

Закрыв глаза, отдаваясь струям дождя, я вспомнила свой первый оргазм. Даже не от мастурбации, а просто от таких же струй. Это было классе в десятом… Я лежала в ванне, наполнив её пеной. Чтобы пена была ещё пышнее, я включила душ и струями воды, как миксером, взбивала её. Увлекшись, я не поняла, как направленная струя попала на клитор. Приятные ощущения не давали возможности моей руке уйти в сторону. Наоборот, изменив режим воды в лейке, сведя рассеивающие струйки в одну более мощную, я опустила её под воду, направив между ног. Через несколько минут, даже немного испугавшись от неожиданно накрывшего меня нового, ни с чем не сравнимого, не знакомого ранее ощущения, я получила свой первый оргазм. С того вечера я стала чаше и дольше принимать ванну. Настолько дольше, что мама, видимо, что-то заподозрив или вспомнив свои 16 лет, в самый неподходящий момент стучала костяшками пальцев в дверь ванной со словами: «Катяяя, ты юбку погладила? Опять с утра будешь метаться между гладильной доской и завтраком».

Сейчас я могла лежать, сколько угодно, наслаждаясь вседозволенным состоянием эйфории, в предвкушении новых ощущений секса под дождём. В голове промелькнула мысль: «Вот бы забеременеть сегодня, а… Вот было бы здорово! Сейчас самые благоприятные деньки, самая середина цикла. Тем более, мы решили с Костей не предохраняться…» Меня охватило какое– то радостное состояние предчувствия того, что это может случиться, случиться сегодня вот здесь, на этом столе, под тёплым июльским дождём. Я так хочу сына! Он такой долгожданный, как сегодняшний дождь в эту июльскую жару. Я обещаю, если это случится сегодня, я дам сыну имя Дождь! А что? Дождевёнок – красиво, необычно и романтично. Дождевёнок – это неполное имя, уменьшительно-ласкательное, а вот Дождь звучит вполне солидно. Дождь Константинович – очень даже красиво! А если дочь? Ну, Капелька, допустим, или Дождинка. Я лежала, улыбаясь, закрыв глаза, то сводя, то разводя коленки, поглощённая мечтой.

Его ладони, легли на мои колени в тот момент, когда я развела их в стороны. Он вошёл сразу, весь, без остатка, сильно, напористо. Движения были страстными, бурными, стремительными, как поток этого ручейка, прокладывающего себе путь. Моя поза была легка, и естественна. Не нужно было что то изобретать или, наоборот, исполнять невыполнимое из тысячелетней Камасутры. Я лежала, разведя и согнув ноги в коленях, а Костя так же легко и естественно двигался. Думаю, он мысленно всё же сказал спасибо тому столяру, который смастерил и вкопал этот стол. По высоте он был в самый раз – Косте не пришлось вставать на цыпочки, скользя по мокрой земле, или наоборот приседать, качая мышцы икр. Он стоял во весь рост, положив руки на мои бёдра, и входил. Входил всё сильнее, слаще! Его движения ускорились, и мы оба почувствовали приближение конца нашей ночной истории. Вверху, где-то там, далеко над нами, сверкнула молния, осветив его лицо за мгновение до оргазма: закрытые глаза, всклокоченные и мокрые волосы, открытый рот.

Через секунду громыхнуло так, что я от испуга сжалась. Сжалась вся. Сжалось всё! Без исключения. И там тоже. Я физически почувствовала, как моё влагалище сжалось, обхватив его член. В этот момент мы оба получили какое-то неземное, просто космическое наслаждение! Костя прижался ко мне с силой, и остановился. Его член, всё ещё сильный и упругий, пульсирующе напрягся. Мгновение, ещё одно, и горячая сперма вырвалась наружу. Не на живот или грудь, не на ягодицы или спину. Всё в меня! Её было так много, она была так горяча, что моя матка стала бешено сокращаться, приводя всё тело в конвульсивный оргазм. Потом Костя не раз, улыбаясь и подмигивая, скажет: «В ту ночь ты была, как девственница, испуганная и такая маленькая».

Свесив в бессилии ноги со скамьи, я лежала. Костя, опершись ладонями о крышку стола, положил голову мне на живот, как будто прислушиваясь: «Зарождается?» Взяв меня за руки, Костя помог мне встать. Мы стояли, обнявшись от избытка чувств и нежности. Дождь, как будто дождавшись, когда наша стихия любви и оргазма закончится, стал стихать. Нацепив на себя мокрую одежду, по скользкой от дождя земле мы шли на дачу. Краюшек луны стыдливо выглядывал из-за тучи, освещая нам путь. Придя домой Костя, разжёг камин. Переодевшись в сухое, мы попили чай и пошли спать.

Часто мы, советуя подруге очередной лак для ногтей, блеск или помаду для губ, говорим: «Попробуй. Супер! Рекомендую!» Девочки и женщины, мальчики и мужчины, я не рекомендую и не советую, я просто кричу: «Попробуйте секс под дождём!». Это выше всего, что вы когда-либо пробовали! Душевые кабины и бани, парилки, бассейны – всё это, конечно, хорошо и здорово, но заниматься любовью под дождём – это… Это невозможно описать или передать словами… Это нужно попробовать! Конечно, это не значит, что вы должны, взявшись за руки, бегать за тучкой бормоча, как Винни Пух: «Кажется, дождь начинается». Нет! Если вы хотите и готовы сойти с ума, вот так обнажившись и подставляя свои тела дождю и любви, он сам вас найдёт. Найдёт и накроет! Только не пытайтесь прочувствовать ситуацию, подобной той, которую я описала, лёжа на переднем сиденье автомобиля. Даже если дождь барабанит по крыше авто, а окна открыты – это будет всего лишь жалкая имитация. К тому же мы всё это уже проходили.

И ещё. Просьба и совет всевозможным режиссёрам из мира кино: не занимайтесь плагиатом. Не воруйте мой сюжет, пытаясь снять кино. Напрасная трата денег и времени. Фильм об истории любви под дождём уже снимается. Через годик мы увидим его на экранах.

Солнце, нежно коснувшись лица, разбудило меня. Не открывая глаз, я улыбалась, позволяя ему ласкать своими лучами моё обнаженное тело. Медленно поворачиваясь то на бок, то на живот, я купалась в его горячих лучах, вспоминая вчерашнюю ночь, дождь, нашу любовь и то, о чём я молила небеса. «Небо услышало твои молитвы, Катя. Вот увидишь, всё сбудется, – убеждала я себя, – всё обязательно сбудется».

Оставалось всего пару недель, и – на море! Подкачать пресс, скинуть пару килограммов… Это можно отложить и на последние дни. А вот упаковать чемодан – это святое! И не важно, что и билета даже ещё нет. Мысли о том, что мы проведём две недели вместе, у моря, на горячем песке не покидали меня. Целых две недели, не расставаясь ни на один день с любимым человеком– что может быть лучше? Снизу доносилась тихая медленная музыка. Спальня наполнялась ароматом кофе, свежеподжаренными тостами и другой вкусняшкой, которой Костя баловал меня по утрам.

– Мой самый любимый и лучший мужчина на всём белом свете уже завтрак приготовил? – крикнула я, свесившись через перила и глядя со второго этажа вниз.

Костина фигура мелькала в открытой кухонной двери.

– Кать, ну ты сама же знаешь: претендуешь на звание лучший – соответствуй! – ответил Костя, застыв в проёме дверей, в белом фартуке с корзинкой клубники на груди и со сковородой в руке. Больше на нём ничего не было. Хотя вру. Тапки ещё были.

– О, да, милый, ты соответствуешь на все сто! Начиная с самого утра. Что у нас тут вкусненького? – спросила я, подойдя к Косте.

– Омлетик, – с этими словами Костя поднёс к своему лицу сковороду и сделал глубокий вдох.

– Извини, дорогой, я не об этом, – сказала я, отодвинув в сторону фартук.

– Ты что думаешь, я тут в фартуке для антуража? Лишь бы покрасоваться? ответил Костя.

Одной рукой он отставил сковороду на плиту, второй снимал фартук через голову.

– Просто очень удобно: мгновение, и ты – повар, ещё одно, и ты… – не договорив, он взял меня под мышки и посадил на стол, раздвинув полы моего халата…

Как это ни удивительно, но метеорологи угадали прогноз погоды на июль: было жарко, безоблачно, безветренно. Мы мотались между Москвой и дачей, считая деньки до поездки на море. Выбрали Испанию, побережье Коста Дорада. Каждое утро, приезжая в офис, я подходила к настенному календарю и, взяв в руки фломастер, зачёркивала день. Красные крестики на цифрах приближали наш отпуск, который я ждала с нетерпением. Но ещё с большим волнением и надеждой ждала другой день – день, когда должны были начаться месячные. Моё сердце, душа, молили: «Хоть бы они не пришли». Я чаще стала бегать в туалет пописать, болела грудь, иногда поднималась температура, накрывала тошнота, сонливость… Умом я понимала: это – беременность, сердце говорило: «Не торопись, не сглазь». Каждую ночь засыпала, а утром открывала глаза с мыслью и молитвою: «Боже, я прошу тебя, дай мне счастье быть матерью!»