— Проклятье.

— Ее найдут.

— Карету проверили?

— Она в мастерской. — Слуга помолчал, потом добавил уже несколько иным тоном: — Но, похоже, пропала другая карета. Исчезла неким загадочным образом. Ее владелец, граф Шустер, вне себя, а колесник пытается как-то оправдаться.

Герцог вскинул брови:

— То есть мисс Софья украла экипаж?

— Не могу сказать наверняка.

Стефан покачал головой. Да, Софья и впрямь оказалась на редкость изобретательна и предприимчива.

— Значит, снова в погоню.

— Позвольте, ваша светлость, высказать свое мнение? Он уже знал, что услышит, но сдержал раздражение и кивнул:

— Говори, Борис.

— Возможно, вашей светлости стоит подумать о том, чтобы вернуться в Англию. Вы ранены, а у госпожи Софьи, насколько можно понять, завелись весьма опасные враги.

— Да, похоже, по крайней мере на этот счет она не соврала.

— Лорд Саммервиль будет очень недоволен, если вас убьют.

— Я и сам не обрадуюсь.

— Он пожелал бы, чтобы я вернул вас домой.

— Я принял к сведению твой мудрый совет, но Эдмонд прекрасно знает, что, выбрав путь, я с него не сворачиваю. — Он усмехнулся. — Так что не беспокойся, тебя в моей преждевременной смерти никто обвинять не станет.

Борис нахмурился:

— Как скажете, ваша светлость.

Почувствовав, что слуга недоговаривает, Стефан посмотрел на него:

— Что еще?

— Госпожу Софью в России очень любят. Она из тех немногих близких к Романовым, кто настаивает на смягчении положения крестьян. Она много жертвует на благотворительность.

— Похвально, но я не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— В России госпожу Софью никто и пальцем тронуть не посмеет, — объяснил Борис. — Разве что сумасшедший, желающий, чтобы его растерзала толпа.

Стефан вздохнул. Черт, и как только его угораздило ввязаться в это мутное дело? Лживая любовница, опоившая его, обокравшая и сбежавшая. Загадочные враги, о которых ничего толком не известно. Толпа, готовая растерзать ее обидчика…

Не совсем то, к чему привык герцог Хантли.

Но отказываться от цели и поворачивать назад он не собирался. Герцог никогда не отказывался от того, на чем останавливал взгляд, будь то редкое первое издание, призовой бык или женщина, вторгшаяся в его сны.

— В таком случае нам нужно найти госпожу Софью до того, как она достигнет границ России.

— Отсюда до Санкт-Петербурга дорога длинная.

— Чем раньше мы начнем охоту, тем скорее ее закончим.

Слуга сдержанно поклонился:

— Как вам будет угодно, ваша светлость.

Натягивая перчатки, Стефан вспомнил выражение отчаяния, мелькнувшее в глазах Софьи, когда она склонилась над ним для последнего поцелуя. Он задумчиво нахмурился.

— Борис.

— Да, ваша светлость?

— Как ты думаешь, для чего княгиня Мария могла отправить свою дочь в Англию?

Борис ответил не сразу. Много лет он был не только слугой, но и доверенным человеком Эдмонда и лучше многих дворян знал, что и как делается при дворе российского императора.

— Княгиня Мария всегда строила амбициозные планы в отношении своей дочери, но и чрезмерно оберегала ее от всех жизненных волнений, — медленно заговорил слуга. — Если она по доброй воле подвергла ее риску, то лишь по очень веской причине. Я знаю только одну такую.

— И что же это за причина?

— Александр Павлович. Княгиня посвятила ему всю свою жизнь. Защита трона — ничего важнее для нее нет. Ради императора она готова принести любую жертву.

Ярость, какой он еще не знал, огненным смерчем пронеслась по жилам. Вскипела кровь. Эгоистичная дрянь. Если это так, то получается, что княгиня не только отправила дочь в чужую страну с поручением совершить кражу, но и подвергла ее жизнь смертельной опасности.

Если бы не он, Софья уже могла бы лежать мертвой в номере парижского отеля.

— Хочешь сказать, она пожертвовала бы чем угодно ради того, чтобы сохранить Александра Павловича на троне, или ради сохранения собственного положения при дворе? — процедил он сквозь зубы.

Борис лишь слегка наклонил голову:

— Вам судить, ваша светлость.

— Будь она проклята.

* * *

Настроение у сэра Чарльза Ричардса, находившегося в то же самое время всего лишь в нескольких сотнях метров от герцога Хантли, было не лучше.

Конечно, его апартаменты отличались куда большей роскошью и даже включали в себя шикарный salle, декорированный дамастом и позолотой, но сэра Чарльза сие обстоятельство не радовало.

Утром прибывший из Санкт-Петербурга слуга принес неприятное известие о том, что Дмитрию Типову уже надоело ждать обещанных денег. Либо сэр Чарльз возвращается и выплачивает огромную сумму, либо весь мир узнает его гаденький секрет.

Только поэтому он и решился поучаствовать в рискованной авантюре.

Сэр Чарльз знал, что должен добыть письма прежде, чем этот гнусный негодяй начнет распускать слухи о пропавших безвестно девушках или, того хуже, решит заполучить в качестве приза голову благородного английского дворянина.

Катастрофа, по-другому и не скажешь.

И вот теперь сэр Чарльз стоял посредине зала, неприязненно взирая на здоровяка-слугу, чувствующего себя весьма неловко на краешке изящного стула.

— Итак, ты говоришь мне, что после того, как не сумел помешать госпоже Софье найти спрятанные в Мидоуленде письма, после того, как позволил ей сбежать из Англии, ты провалил и еще одно задание? Что еще хуже, вместо того, чтобы послать пулю ей в сердце, ты ранил герцога Хантли? — За мягким тоном послышались нотки, от которых незадачливый наемник побледнел и затрясся. — Джентльмена не только богатого и влиятельного, но и пользующегося особым расположение английского короля.

— Моей вины в том нет.

— Конечно, Юрий. Ты ведь никогда ни в чем не виноват, верно?

Юрий еще крепче стиснул подлокотники.

— Вы сами сказали, что она будет одна.

— И вместо того, чтобы подождать, пока она останется одна, ты едва не привел к моей двери всю королевскую гвардию?

— Гвардию не вызывали.

Сэр Чарльз растерялся. Как же так? В герцога Хантли стреляли, даже ранили, а власти не поставили в известность? Неслыханно.

— Уверен?

— Да.

— Но почему? Почему Хантли не потребовал расследования? Почему не стал добиваться правосудия? — Сэр Чарльз прошелся по комнате. Странно. Он так разозлился, когда Юрий сообщил, что не выполнил задание и вместо Софьи подстрелил англичанина. Так разозлился, что даже не придал значения присутствию герцога в номере русской беглянки. Теперь вся ситуация предстала перед ним в ином свете. Должно быть, Хантли последовал за ней из Англии. Последовал, чтобы защитить свое очередное завоевание.

— Так он ее охраняет.

— Похоже на то.

— Быть с ней постоянно герцог не сможет. Возвращайся в отель и доведи работу до конца. Но только дождись, пока госпожа Софья останется одна. Без писем не возвращайся.

Слуга осторожно прокашлялся.

— Что еще?

— Зная, как вам нужны те письма, я ушел не сразу, а подождал и потом попытался проникнуть в отель.

— Какая неожиданная предприимчивость.

Насмешка задела русского; по щекам разлилась краска стыда.

— Я подслушал, о чем говорили горничные.

— И что же? Меня должно интересовать, о чем сплетничает прислуга?

— Они говорили, что видели, как вдова Марсо выходила из отеля через кухню с вещами. Решили, что она просто убегает, чтобы не платить по счету.

Чарльз замер. В голове снова начал собираться красный туман.

— Что они говорили? Юрий облизнул пересохшие губы.

— Госпожа Софья сбежала из отеля.

— А ее слуги?

— Они тоже пропали.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — с ледяной улыбкой спросил сэр Чарльз.

Юрий был не настолько глуп, чтобы не увидеть в глазах хозяина смерть, и моментально вскочил со стула.

— Далеко она уйти не могла. Я…

— Нет. Думаю, что нет. — Прежде чем нерасторопный слуга успел что-то сделать, сэр Чарльз выхватил из кармана кинжал и вонзил ему в сердце. — Ты подвел меня в последний раз, Юрий.

Глава 13

Пруссия

Стефан никогда не считал себя человеком особенно самоуверенным.

Конечно, в Суррее, да и за его пределами, лишь немногие осмеливались противоречить герцогу, славившемуся характером пусть и не бурным, но решительным.

И вот теперь, после нескольких дней безуспешной погони за Софьей через Францию, а потом и Пруссию, он понял, что никогда прежде его желания, распоряжения и требования не наталкивались на столь глухую стену равнодушия, безразличия и откровенного противодействия.

Разумеется, ему это не нравилось.

Эта женщина должна быть в Мидоуленде — согревать его постель, благословлять стол, сидеть в библиотеке и слушать, как он читает ей свои любимые книги, — а не выполнять с риском для жизни дурацкие поручения своей матери-интриганки.

Остановку сделали в небольшой деревушке к северу от Лейпцига. Стефан выбрался из кареты и нетерпеливо прохаживался по конюшенному двору, дожидаясь возвращения Бориса, который отправился навести справки на ближайшем постоялом дворе.

Еще раньше он выяснил, что в присутствии герцога Хантли у большинства слуг либо пропадает дар речи, либо появляется желание соглашаться со всем, дабы только угодить ему. А еще он опасался, что слухи о пребывании на территории Пруссии знатного дворянина достигнут ушей короля Фридриха и тот сделает ему приглашение, проигнорировать которое было бы крайне затруднительно.

Вот почему общение с местными жителями поручалось Борису.

Рассматривая без большого интереса руины замка на ближайшем холме, Стефан старался не замечать тех взглядов, что бросали на него проходившие мимо сельские жители. Винить их за любопытство не приходилось. Нечасто в сонном городишке появляется экипаж, запряженный парой гнедых красавцев, и джентльмен в коричневом сюртуке с кремовой жилеткой и черных панталонах, заправленных в сияющие ботфорты.

Услышав наконец знакомые шаги, он повернулся и встретил Бориса вопросительным взглядом:

— Ну?

— Мальчишка в конюшне сказал, что видел описанную мною карету и даму под вуалью с двумя слугами. По его словам, они ночевали на постоялом дворе.

— Когда?

— Позапрошлой ночью. Мы их нагоняем. Стефан покачал головой:

— Слишком медленно. Борис пожал плечами:

— Есть кое-что еще.

— Что же?

— Тот же парнишка сказал, что дама обменяла здесь свою элегантную карету на гораздо более скромную. Такую, которая ничем не отличается от десятков других.

— Хитра, — усмехнулся Стефан. Бесстрашие и смелость Софьи впечатляли, а известие о том, что ей все еще удается держаться на шаг впереди врагов, доставило немалое облегчение.

Он думал о ней — смешно сказать — чуть ли не каждый час. Беспокоился. Весь прошлый вечер тревожился из-за того, есть ли у нее огонь, тепло ли ей. Здесь, на севере, ночи прохладные даже летом.

— Среди ее предков немало хитроумных воинов, — с ноткой гордости заметил Борис. — Царь Петр одной лишь силой воли построил на месте отсталой страны могущественную империю, а царица Екатерина, захватив трон, принесла народу закон и порядок.

— А что же Александр Павлович? — сухо спросил Стефан, в силу некоторых обстоятельств относившийся к нынешнему царю без особого почтения.

Борис пожал плечами:

— Он спас нас от сумасшедшего.

— С Наполеоном воевал не он один.

— А… — Слуга едва заметно улыбнулся. — Почти забыл. — От двух сумасшедших.

Стефан вскинул брови, с опозданием поняв, что Борис имел в виду отца Александра Павловича, императора Павла.

Предыдущий царь умер, весьма кстати, когда Александру исполнилось двадцать четыре года. Сожалений по поводу смерти жестокого и деспотичного Павла никто не выказывал, но слух о причастности сына к преждевременному уходу отца — говорили даже, что он переступил через холодное тело, чтобы пройти к трону, — преследовал императора все последующие годы.

— Выходит, быть Романовым — опасно.

— Россия — страна суровая. Слабых там не почитают.

Стефан ненадолго задумался, потом с прищуром посмотрел на Бориса:

— Уж не хочешь ли ты что-то мне сказать?

— Англичанок учат, что скромность и благонравие — качества, достойные восхищения, — с неожиданной улыбкой сказал слуга. — Хотя есть и такие, как моя супруга, кто так не считает.