Стефан поднял руку и направил пистолет в лицо сэру Чарльзу.

— Отпустите ее.

Держа Софью как щит, сэр Чарльз свернул в гостиную.

Туда же последовал и Стефан, за спиной которого появились лакей лорда Саммервиля, Борис, и Петр.

— Боюсь, это невозможно, ваша светлость, — дерзко, словно не замечая, что соотношение сил складывается явно не в его пользу, возразил сэр Чарльз.

Стефан презрительно усмехнулся:

— Мы знакомы?

Софья почувствовала, как напрягся ее похититель, и поняла — выпад достиг цели.

Сэр Чарльз явно завидовал титулу противника.

— Я никогда не претендовал на столь высокое положение в обществе, которое занимаете вы, но жить в Лондоне и не замечать того тошнотворного возбуждения, которое охватывает всех, когда герцог Хантли удостаивает столицу одним из своих редких визитов, невозможно. — Стефан сделал шаг вперед, и сэр Чарльз крепче прижал к себе заложницу. — Не подходите.

— Стреляйте, — решительно бросила Софья. Лучше получить пулю, чем остаться в распоряжении сумасшедшего с кинжалом.

— О нет, доблестный герцог слишком благороден, чтобы рисковать жизнью беспомощной женщины, — съязвил сэр Чарльз.

Софья перехватила взгляд Стефана и, глядя прямо в глаза, твердо произнесла:

— Что бы вы ни делали, он все равно меня убьет. По крайней мере, я буду знать, что вместе со мной умрет и этот мерзавец.

— А ведь она права, — холодно улыбнулся герцог. — Не в моих правилах разочаровывать женщину.

— Не заблуждайтесь, ваша светлость, — прошипел сэр Чарльз, по-видимому не ожидавший такого поворота. — Я не блефую.

— Что вы хотите от Софьи? — спросил Стефан.

— Того же, чего хочет каждый. Денег.

— Хорошо. Сколько?

— Нет, Стефан… — начала Софья и вскрикнула, ощутив боль от укола.

— Молчи, дрянь, когда мужчины разговаривают. — Убедившись, что пленница вняла доводу силы, сэр Чарльз снова обратился к герцогу: — Сто тысяч рублей.

Голубые глаза потемнели от гнева, но во всех прочих отношениях Стефан демонстрировал завидное владение собой.

— Это большая сумма.

— Только не для герцога. К тому же ее мать считает, что она стоит этих денег. — Сэр Чарльз коротко хохотнул, показывая, что имеет на этот счет несколько иное мнение. — Итак, готовы заплатить?

— Готов, — без колебаний ответил Стефан.

— Сколько у вас при себе?

Стефан пожал плечами:

— Несколько фунтов. Отпустите Софью, и как только я доберусь до Санкт-Петербурга…

— Вы сразу же отправитесь в Зимний дворец. Не принимайте меня за идиота, — раздраженно проворчал сэр Чарльз, подталкивая заложницу вперед. — Отступите. Отступите, или перережу ей горло.

Стефан не двинулся с места.

— Вы не уйдете отсюда, — твердо заявил он.

— Тогда эта дрянь умрет у вас на глазах.

Стефан скрипнул зубами. В отличие от противника он блефовать не мог.

Подав Петру и Борису знак выйти из комнаты, герцог медленно отступил в коридор.

— Я не стану преследовать вас, если вы сейчас же отпустите Софью, — сказал Стефан скрепя сердце, бессильно наблюдая за ловкими маневрами сэра Чарльза.

Шантажист презрительно рассмеялся. Закрываясь заложницей от следующего за ним пистолета, он уже пересек комнату и добрался до двери. Еще несколько шагов, и она снова будет полностью в его власти.

— Софья останется со мной до получения выкупа. — Он толкнул дверь и…

— Ну так получи же свой чертов выкуп, — прошипела Софья и, выпростав из складок юбки правую руку, коротко, почти без замаха, ударила похитителя ножом в бок.

Сэр Чарльз вскрикнул и отшатнулся. Серебряный кинжал скользнул вниз, оставляя на шее Софьи неглубокую царапину. В следующий момент англичанин выпустил пленницу и схватился за торчащий из-под ребра нож.

Понимая, что в ее распоряжении всего лишь несколько секунд, Софья рванулась в сторону, но подвернула ногу и упала на колени.

— Софья! — крикнул Стефан, бросаясь к ней, и вдруг остановился. Взгляд его застыл на чем-то за спиной у девушки.

Она обернулась, собрав остаток сил и готовясь отбить нападение злодея, но глазам ее предстала неожиданная картина. Поддерживая сэра Чарльза одной рукой, человек со шрамом держал в другой пистолет. И дуло этого пистолета смотрело прямо на Софью.

— Займитесь женщиной, — распорядился Иосиф, медленно отступая к карете, которую привел из конюшни и которая стояла теперь в нескольких шагах от двери. — Сэр Чарльз больше не ваша забота.

Потрясенная столь неожиданной концовкой жестокой схватки, Софья почти не заметила бросившегося к ней герцога; вцепившись взглядом в Иосифа, она следила за тем, как слуга оттащил своего беспомощного господина к карете, бросил на сиденье и, заняв место возницы, пронзительно свистнул.

Кони сорвались с места.

Как же так? Неужели этот мерзавец, шантажист и похититель избежит справедливого наказания?

Но к кипящему возмущению примешивалось и другое чувство. Невыразимое чувство облегчения. Пусть она не увидит злодея на эшафоте, но зато на всей этой истории с шантажом наконец поставлен крест. Матери не придется платить. А если на свете есть справедливость, то рана, может быть, еще загноится и заражение сведет подлеца в могилу.

С этой ободряющей мыслью Софья и позволила себе провалиться в беспамятство.

Глава 17

Софья очнулась уже в сумерках. И эта перемена была не единственной.

За то время, что она спала, домишко подвергся уборке, какой не видел, должно быть, за всю свою долгую жизнь. Мало того, своим вниманием служанка не обошла и госпожу.

Едва открыв глаза, Софья обнаружила, что с нее сняли и платье, и корсет, а вместо них на помытое тело натянули сорочку. Волосы еще не успели высохнуть.

Восхитительное ощущение чистоты, тепло от растопленной печи — полному счастью мешала только боль, прятавшаяся под наложенной на шею свежей повязкой. Да еще Стефан, расхаживавший по тесной комнатушке, как тигр в клетке лондонского Тауэра.

Когда она пришла в себя, герцог стоял в напряженной позе, сжав кулаки, и его мужественный профиль четко вырисовывался на фоне окна. Стоило ей пошевелиться, как он резко повернулся, а когда она машинальным жестом поднесла руку к повязке, голубые глаза вспыхнули гневом.

— Никогда еще мне не приходилось иметь дело с такой глупой, ветреной, скудоумной и, черт возьми…

— Должна напомнить, ваша светлость, что меня вам никто не навязывал, — перебила его Софья, возмущенная попыткой выставить ее ответственной за все несчастья последних дней. Пусть не думает, что кроме него о ней больше некому позаботиться. — И что я сделала все, дабы избавить вас от своего присутствия.

Встретив неожиданный отпор, герцог растерянно провел ладонью по растрепанным волосам. Выглядел он не лучшим образом — темные круги под глазами, осунувшийся, небритый — и даже вызывал жалость. К тому же из одежды на нем остались только тонкая рубашка да бриджи, соблазнительно обтягивавшие длинные, крепкой лепки ноги.

Элегантный дворянин исчез, остался лишь мужчина во всей своей примитивной, могучей и притягательной стати.

— Не стоит напоминать, что вы оставили меня в грязном парижском отеле, опоенного и без гроша в кармане, — возразил он, к счастью не догадываясь о проносящихся в ее голове безумных мыслях.

— Вы правы, — бросила она, приподнимаясь и не обращая внимания на жгучую боль. Сэр Чарльз, может быть, и сошел со сцены, но письма матери затерялись, и их еще предстояло вернуть. А для этого нужно было отыскать тот злосчастный постоялый двор, который она покинула в спешке и не по собственной воле. Помочь ей в этом мог только Геррик Герхардт. — У меня нет времени на глупые, бессмысленные препирательства.

Она уже собралась подняться, но не успела даже откинуть одеяло, как герцог оказался у кровати и схватил ее за запястья.

— Попробуете встать, и — клянусь богом — мне придется связать вас.

От одного лишь его прикосновения ее бросило в дрожь.

— Вы здесь не в том положении, чтобы командовать мною.

— Буду командовать. А вы — если у вас в голове еще осталась хоть капля здравого смысла — подчиняться.

— Ваша светлость…

— Вам известно мое имя, — проворчал он, пожирая ее алчными глазами. — Я неделями гонялся за вами, пребывая в постоянном страхе оттого, что вы находитесь в руках врагов, и больше не намерен церемониться. Мне все равно, как вы себя чувствуете, и я в любом случае поступлю по-своему.

Грубоватое признание тронуло нежное сердце, но Софья знала, что не может позволить себе отвлекаться на такие пустяки.

— Если вы так заботитесь о моем благополучии, то почему держите в этом доме, куда в любой момент может вернуться сэр Чарльз со своими людьми?

Хватка ослабла. Теперь его пальцы уже не сжимали ее запястья, а поглаживали их.

— Сейчас перевозить вас нельзя. Уже стемнело, близится ночь. Незамеченным к дому никто не подберется — я выставлю часового.

— Но я не могу здесь остаться.

— Почему?

От этих поглаживаний у нее пересохло во рту.

— Моя мать ужасно переживает. Сэр Чарльз направил ей записку с требованием выкупа.

— Сэр Чарльз? — Он нахмурился, припоминая. — Чарльз Ричардс?

Софья напряглась:

— Мне показалось, что вы незнакомы.

— Мы не встречались, но имя я слышал… — Стефан покачал головой. — Нет, не могу вспомнить. Был какой-то скандал, из-за которого ему пришлось уехать из Англии.

Она поджала губы. Вот, значит, как? Оказывается, теперь англичане выгоняют своих сумасшедших в Россию?

Неудивительно, что Александру Павловичу так не понравилось в этой стране.

— Сэр Чарльз — настоящее чудовище. Его следует бросить в Тауэр… отрубить голову…

Стефан едва заметно усмехнулся:

— Я передам вашу жалобу королю.

Софья высвободила руки — его прикосновения не давали ей сосредоточиться.

— Не вижу ничего смешного. Я должна сообщить матери, что жива и здорова.

Усмешка растаяла. Он положил руки ей на бедра, наклонился и посмотрел в глаза.

— Но вы ведь не здоровы. И пока я не буду уверен, что вы оправились и готовы путешествовать, вам придется остаться здесь. Утром я отправлю вашей матери записку.

— Нет. — Ей никак не удавалось оторваться от его губ. Они были так близки. Так соблазнительно близки. — Мне нужно выехать сегодня. Вы не понимаете.

— Так объясните, и, может быть, я пойму.

Софья отвернулась, посмотрела в темное окно. Ну как сосредоточишься, когда все тело звенит и тянется к нему?

— Вы же знаете, я не могу этого сделать.

— Ради бога, перестаньте. Это же не игра. — Стефан взял ее за подбородок. — Не отворачивайтесь. Вы скажете мне правду. А если попытаетесь снова опоить опиумом, треснуть по голове или проделать какой-то другой фокус, то имейте в виду, что у Бориса есть четкий приказ: схватить вас и любой ценой доставить в Мидоуленд.

Силы покидали ее. Воля слабела.

И дело было не только в том ужасе, с которым она жила последние дни, зная наверняка, что рано или поздно сэр Чарльз убьет ее и слуг.

Не только в страхе перед преследовавшими ее врагами.

Не в плохой пище, недостатке сна, отсутствии элементарных удобств.

Не в том, что приходилось трястись в разбитых каретах по разбитым дорогам и ночевать в грязных комнатах.

Нет, все было проще — она устала ото лжи.

— Я не понимаю, зачем вы здесь, — прошептала Софья, из последних сил стараясь удержать чужие секреты.

— А вы что думаете?

— Стефан…

— Пожалуйста, Софья, мне надоели наши постоянные стычки. Чтобы защитить вас, я должен понимать, какая опасность вам угрожает.

— Я обещала матери…

Его глаза полыхнули злостью.

— Если ваша мать не понимает, что ваша жизнь стоит дороже каких-то замшелых секретов, она не заслуживает вашей преданности. Об этом я и намерен сказать княгине, когда наши пути пересекутся.

Неожиданно для себя Софья обнаружила, что понимает его гнев и даже согласна с ним в глубине души. Пораженная этим открытием, она торопливо напомнила себе, что не желает такого согласия, но виновато признала, что его чувства приятны ей.

— Вы ничего ей не скажете.

— Скажу. И с большим удовольствием.

— Мать любит меня.

— Возможно. Но заботится о вас плохо. — Он провел большим пальцем по ее щеке. — Я не буду таким невнимательным.

— Я и сама в состоянии о себе позаботиться.

— Тогда, может быть, вам стоит позаботиться обо мне. — Его взгляд скользнул к лифу сорочки. — После всех этих мытарств я был бы не прочь отдаться в нежные, заботливые руки.