Розмари Роджерс - Связанные любовью

Выдохнув облегченно, Геррик соскочил на землю и бросил поводья Грегору. Слава богу, не опоздали.

— А сэр Чарльз? Борис состроил гримасу:

— Умчался в карете в сторону Санкт-Петербурга. Повернувшись к дому, Геррик заметил уходящую в лес тропинку.

— И вы позволили ему скрыться? — хмуро бросил он. — Вот так запросто?

Борис улыбнулся. Будучи личным лакеем лорда Саммервиля, он в лучшем случае выказывал всем сдержанное почтение.

— Не так запросто. Госпожа Софья ухитрилась воткнуть ему в бок нож, так что сэр Чарльз вполне может и не дожить до утра.

Геррик сжал рукоять пистолета — боже, этой милой девочке пришлось защищаться.

— Софья ударила его ножом?

Борис вскинул брови:

— А почему вы так удивляетесь? Эта женщина — сущий дьявол.

— Она не пострадала?

— Ранена.

— Проклятье. — Геррик шагнул к ведущей к дому тропинке. Софью нужно как можно скорее доставить в Санкт-Петербург. — Мне необходимо увидеть ее.

С быстротой, поразительной для человека столь крупного, Борис встал перед ним, преградив путь к дому.

— Госпожа Софья отдыхает. Беспокоиться не о чем.

— Вы не пускаете меня к ней?

— Говорю вам, она спит. И будить ее не нужно.

— Хочу предупредить, что я устал и не в том настроении, чтобы играть в игрушки. Отведите меня к ней. — В его голосе отчетливо прозвучала требовательная нотка. — Сейчас же.

В кустах что-то зашуршало, и на тропинку вышел высокий мужчина в темно-зеленом сюртуке и коричневых бриджах.

Прищурившись, Геррик увидел, что Стефан успел не только помыться, но и побриться. Значит, они здесь уже давно.

По спине прошел холодок. Неужели герцог Хантли знал, зачем Софью посылали в Англию? И если да, то каковы его дальнейшие планы?

В отличие от Эдмонда, несколько лет прослужившего советником у Александра Павловича, его брат всегда оставался верен только Англии.

Словно уловив сомнения Геррика, герцог кивнул и сдержанно улыбнулся:

— Не вините Бориса. Он всего лишь выполняет мой приказ.

Стефан сложил руки на груди, изо всех сил стараясь скрыть недовольство несвоевременным появлением Геррика Герхардта.

В глубине души он понимал, что не может просто взять и увезти Софью в Англию. Как-никак она не какая-нибудь деревенская девчонка без родственников и связей. Но он не сомневался, что сумеет со временем убедить ее уехать с ним.

Не имея за спиной такого опыта общения с женщинами, Стефан тем не менее мог определить, нравится он женщине или нет. Что касается Софьи, то стоило им оказаться близко друг к другу, как воздух, казалось, накалялся от неудовлетворенного желания.

При правильном подходе он, конечно, доказал бы ей, что глупо отказываться от влекущей их друг к другу страсти. Что они так и останутся в ловушке, пока не дадут выхода чувствам, пока все не пойдет естественным путем.

Появление Геррика лишало его возможности умыкнуть Софью, не поднимая лишнего шума. Этот суровый, не знающий пощады человек запросто бросил бы его в царскую темницу при малейшем подозрении, что Стефан намерен увезти Софью в Мидоуленд.

— Должен сказать, весьма необычное место для английского герцога. — Геррик смотрел на него с нескрываемой настороженностью.

— Полностью с вами согласен.

— Ваше присутствие здесь как-то связано с Софьей? Стефан взглянул на двух слуг, которые не спускали глаз друг с друга.

— Может быть, продолжим разговор в более подходящей обстановке?

— Как вам будет угодно. — Они зашагали по тропинке. Геррик не стал прятать пистолет, и Стефан понимал — это не случайность, а предупреждение. Черт бы его побрал. — Насколько серьезна ее рана?

Стефан остановился и, повернувшись, укоризненно посмотрел на Геррика, давая понять, что беспокоиться следовало бы раньше и что опасности Софья подверглась в том числе и по его вине.

— Ничего серьезного, но ей довелось пережить нелегкое испытание, и душевные раны будут заживать дольше, чем рана телесная.

Геррик заметно побледнел:

— Сэр Чарльз…

— Нет. Думаю, что нет. — Стефан понимал, что так испугало Геррика, и сам разделял этот страх. — Но он определенно издевался над ней и запугивал всех троих. К счастью, у Софьи крепкая натура и смелости ей не занимать. Другая на ее месте просто сломалась бы.

Геррик уже взял себя в руки и снова спрятал эмоции за холодной маской бесстрастности.

— В ее храбрости никто никогда и не сомневался.

— В ее храбрости — нет. — Стефан выдержал многозначительную паузу. — Сомнение вызывает здравомыслие ее советников.

Похоже, герцог намекает, что ему известно о цели поездки Софьи в Англию? Геррик вопросительно вскинул брови.

— Так вы последовали за ней?

— К счастью для вас. Сэр Чарльз определенно намеревался убить ее. Если бы не я, вы искали бы сейчас труп.

— Борис упомянул, что это Софья ударила ножом сэра Чарльза, — парировал Геррик.

Удар достиг цели. Стоило закрыть глаза, и перед глазами вставала страшная картина: бледная Софья в лапах безумца, кинжал у ее горла и кровавая нить у нее на шее.

Стефан знал — это останется с ним навсегда.

— Никакая храбрость не помогла бы ей противостоять целой банде разбойников, — холодно сказал он. — Лишь благодаря удаче мне посчастливилось попасть сюда раньше, чем сэр Чарльз перерезал ей горло.

Это был уже откровенный выпад, и Геррик неприязненно поморщился.

— Что вы хотите, Стефан? Медаль? Император несомненно будет рад приколоть вам на грудь орден Святого Владимира.

— Я хочу понять, как могла княгиня столь легкомысленно принести в жертву свою невинную дочь ради того лишь, чтобы избежать скандала.

Лицо старого солдата застыло словно каменное. Стефан не сомневался, не будь он герцогом Хантли, Геррик без малейших колебаний заковал бы его в цепи и бросил в каземат.

— Ценю вашу заботу о Софье, — сухо произнес он, — но никто не давал вам права вмешиваться в русские дела.

— В русские дела? — вскипел Стефан. — Черт возьми, ее ведь едва не убили!

— Я понимаю всю серьезность ситуации и уверяю вас, что по возвращении в семью она будет находиться под надежной защитой.

— Это еще предстоит решить.

— Ваша светлость…

— Думаю, вам следует знать, что письма, украденные Софьей из моего дома, пропали. — Лишь перебив возмущенного солдата, Стефан понял, что выбрал не самое подходящее время для этого заявления.

— Кто, по-вашему, мог их взять? — спросил Геррик.

— Софья подозревает, что слуга, который и помог сэру Чарльзу сбежать, прихватил их для каких-то своих целей.

— Проклятье, — пробормотал Геррик, явно расстроенный новостью. — Их нужно найти.

— Но только без помощи Софьи. Он снова посмотрел на Стефана.

— Вы говорите от ее имени?

— Кто-то же должен.

— Простите, ваша светлость, но, боюсь, вы слишком много на себя берете.

— Не я рисковал ее милой шейкой, когда отправлял за море, чтобы выкрасть чужие письма и ускользнуть от опасного безумца, следившего за каждым ее шагом.

Старый солдат сделал шаг вперед. Обычно его предупреждения воспринимались с первого раза и повторять их не приходилось, но на этот раз, как говорится, коса нашла на камень. Стефан был не из тех, кого легко запугать.

— Безопасность Софьи больше не ваша забота, — негромко, но с угрозой проворчал Геррик.

— Здесь все моя забота, — усмехнулся Стефан. — Позволю себе напомнить, что письма, из-за которых все началось, принадлежали моей матери.

— Вы сейчас не в Англии, а в России.

— Вы угрожаете мне?

Старый солдат улыбнулся в ответ — втягиваться в открытое противостояние с герцогом он не собирался; в конце концов, Геррик не зря продержался столько лет в должности советника Александра Павловича.

— Я только напоминаю, что вы здесь гость и срок вашего пребывания в стране будет определять царь.

Стефан пожал плечами. Титул не давал ему полной защиты от императорского гнева, но позволял чувствовать себя в относительной безопасности, чем в России похвастать могли немногие.

Да и Александру Павловичу, каким бы ни было его отношение королю Георгу, портить отношения с Англией было совсем ни к чему.

— Полагаете, император вышлет меня из России?

— Если понадобится, — не стал отступать Геррик.

— Осторожнее. Если меня вынудят покинуть эту страну, Софья уедет вместе со мной.

Мужчины схватились не на шутку, и казалось, сам воздух заряжен настолько, что вот-вот разрядится громом и молнией.

— Не самое мудрое заявление, ваша светлость. Вы, вероятно, не сознаете, сколь сильно привязан Александр Павлович к Софье. Вряд ли вам захочется испытать на себе силу его гнева.

— Будь он привязан так сильно, как вы утверждаете, не позволил бы ей подвергнуть себя такой опасности.

— Он не… — Геррик оборвал себя, но было уже поздно.

— Он не знал о существовании писем, не так ли? — усмехнулся Стефан, поняв, что получил единственное оружие против старого солдата. — Как не знал и о том, что княгиню шантажируют.

Геррик ответил не сразу. Понимая, что потерял плацдарм, он думал, как вернуть преимущество.

— Вы умный человек. В Англии вас ждет блестящее будущее. Зачем вам впутывать себя в частные дела княгини?

— Я, как вы выражаетесь, впутался в них с того момента, как Софья прибыла в Суррей.

Ситуация обострялась. Обе стороны не желали отступать.

— Романовы в долгу перед вашей семьей, поэтому хочу предупредить вас по-доброму. Софья — драгоценнейший брильянт империи. И если кто-то, независимо от имени или положения, посмеет оскорбить ее или обидеть, можете не сомневаться — ему не избежать возмездия.

Стефан нахмурился. Геррик Герхардт всегда был верным слугой царя и, естественно, считал себя таким же преданным слугой Софьи, но почему он считает себя ее единственным защитником?

В конце концов, Софья не собственность России.

Она принадлежит ему.

— Пока что наибольшей опасности ее подвергла собственная мать, — сердито напомнил Стефан.

Герхардт подался вперед, так что они едва не касались друг друга носами, и тихо, но твердо сказал:

— Возвращайтесь в Англию, ваша светлость, пока…

— Геррик? — Мягкий женский голос заставил обоих обернуться.

Софья стояла на ведущей к дому тропинке. Бледная, худенькая, в жутком черном платье, с повязкой на шее, она выглядела как никогда хрупкой и уязвимой. Стефан машинально шагнул навстречу и застыл — Софья глухо вскрикнула, сорвалась с места и, пробежав по тропинке, бросилась в распахнутые объятия… Геррика.

— Ох, слава богу.

Дом графини Анны, один из красивейших в Санкт-Петербурге, стоял на набережной Фонтанки. Броская красота и роскошь соединялась в нем, как и в его владелице, с едва уловимой атмосферой укрытых от посторонних глаз тайн.

Сама Анна на протяжении многих лет была твердой сторонницей Александра Павловича: использовала свое немалое состояние для подкрепления притязаний юного царя на трон, приглядывала за коварной и вероломной знатью и всевозможными тайными обществами, превратившимися с течением времени в постоянную угрозу царской власти.

Именно Анна первой обратилась к Эдмонду с просьбой помочь ей в неких тайных предприятиях и успешно заманила молодого импульсивного дворянина сначала в одну рискованную авантюру, потом в другую и третью.

Памятуя об этом, Стефан и объявился перед ее дверью.

Они встречались лишь однажды, но он рассчитывал, что Анна помнит об обязательствах перед Эдмондом и окажет столь необходимую ему помощь в Санкт-Петербурге.

Пока что составленный наспех план работал.

Стефан с улыбкой оглядел предоставленные в его распоряжения гостевые комнаты. Стенные панели цвета сирени и мебель атласного дерева выдавали европейское влияние, но русская душа Анны проявлялась в роскошных бархатных портьерах, изящных безделушках, украшенных драгоценными камнями, и полированном деревянном полу, слишком красивом, чтобы прятать его под ковром.

Приятная перемена после отвратительных отелей, гостиниц и постоялых дворов, успевших опротиветь за последние недели.

Другой приятной переменой стал портной, которого Анна привела домой, чтобы снять мерки и приготовить гардероб, достойный герцога Хантли. Карета его уже добралась до Санкт-Петербурга, но, пускаясь в погоню за беглянкой, Стефан не подумал захватить одежду, в которой можно было бы появиться при дворе российского императора.