— Дочка, ты покормила бы Германа и спать бы уложила, а я тебе потом всё расскажу.

Посмотрев на сына и поджав губы, я не торопилась делать так, как он сказал, но понимала, что старик прав. Герману необходимо было поесть.

— В соседней комнате тебе удобно будет, можешь её и занимать, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

— Спасибо, — произнесла я, затормозив на пороге в комнату.

— Ну что ты, дочка, не за что тебе меня благодарить.

Не согласившись с ним, но и не сказав ему об этом, я закрылась в комнате и присела на кровать. Комната была небольшой, но за то здесь было тепло и чисто. Быстро покормив Германа и уложив его спать, я вернулась к старику. Он сидел за столом и переключал каналы.

— Всё хорошо, дочка?

— Да, — робко ответила я, присаживаясь за стол и принимаясь за уху.

— Хлеб бери. Силы тебе нужны. Будешь плохо питаться, мужичку твоему тоже не весело будет. Он от тебя сейчас зависит.

— Да, я знаю.

Он улыбнулся мне своей беззубой улыбкой и похлопал по руке.

— Ты кушай, а я буду рассказывать.

И когда я кивнула, он начал свой рассказ.

— С начала времён мы существовали. Я имею в виду под «мы» оборотней, волков. С людьми мы жили в относительном мире, и потому мы не скрывали свою сущность. Создавали мы союзы с людьми, и это было само собой разумеющимся, но, конечно, потомство сильней было только от обоих родителей оборотней. Но не об этом сейчас. Где-то в веке так шестнадцатом мы начали прятаться, уходить от людей, так как они стали нас бояться. Понимаешь, существуют волки, которые оборотнями и не являются. Вот они в то время и повадились детишек таскать из деревень.

— И вас стали в этом обвинять?

— Да. Тёмное время было, не хорошее. И именно поэтому, мы стёрли всякое упоминание о нашем существовании в умах людей.

— Видать не всё стёрли, если есть мифы, книги.

— Что ж, твоя правда, дочка. Но всё же люди стали считать нас выдумкой, хотя мы всегда был поблизости с ними. Но я немного отвлёкся на историю, прости, у меня порой такое бывает. Уж больно я люблю истории рассказывать. Так вот… Волк твой сильный. Запах его мне не знаком, но могу сказать, что он от истинно пары был рождён.

— Запах?

— Да, ты пахнешь им. Это как предупреждение другим. Но также я чувствую на тебе запах другого. Это плохо. Мы волки однолюбы. Выбираем пару один раз и на всю жизнь. И поэтому плохо, что ты, родив от своей истиной пары, выбрала другого. Жди беды.

— Я не выбирала. Я… я не помню своего прошлого.

— Тогда понятно, — тяжело вздохнув, подытожил старик.

Он ещё много чего мне рассказал, а я слушала и анализировала. Я была оборотнем, мой сын тоже, и, похоже, что Артём был одним из нас, только «спящим», как выразился Захарий Леонтьевич.

Где-то часа через три, когда я сидела и клевала носом, Захарий Леонтьевич потрепал меня по плечу.

— Милая, иди-ка ты спать.

За эти несколько часов, я прониклась доверием и уважением к этому старичку, и поэтому, кивнув, я отправилась спать.

Так я провела у моего нового знакомого три дня и две ночи, даже не подозревая, что это было затишье перед бурей.


Я подходила к дому Захария Леонтьевича, когда почувствовала, что за мной наблюдают. Это был Артём. Я была в этом уверена. Не останавливаясь, я прошла мимо дома старика. Я должна была увести Артёма подальше о своего сына, слишком свежи были воспоминания того, с какой ненавистью он смотрел на Германа.

Продвигаясь всё дальше от дома, я чувствовала, как Артём следует за мной. Что ж, пусть будет так. Если мне придётся драться, я буду драться до последней капли крови и неважно чей.

На улицу опустила ночь, да и не простая ночь… сегодня было полнолуние. Небо было чистым, являя красавицу луну людскому взору, и заставляя меня нервничать ещё больше. По словам Захария Леонтьевича, в полнолуние много чего могло произойти, и это пугало. «Что если…» — но додумать эту мысль мне не удалось, так как Артём впечатал меня в стену ближайшего здания. Из моего горла вырвался рык-стон, и я попыталась вывернуться из его хватки, но было легче сказать, чем сделать.

— Думала, что от меня так легко можно скрыться? — прорычал он мне на ухо, продолжая вдавливать меня в стену.

— Отпусти, — ответила я с рыком, но естественно, он не отпустил.

Схватив меня за подбородок и заставив посмотреть ему в чёрные дикие глаза, Артём впился жёстким поцелуем в мои губы. Мне хотелось выть от беспомощности. Он был сильней.

— Отвечай мне! — проорал он, разорвав поцелуй, и дал мне пощёчину, когда я не ответила.

Упав на снег, я уставилась на маленькие капельки крови, что пятнышками капали на снег. Подняв руку и дотронувшись до губ, я почувствовала влагу. Чёрт, он разбил мне губу! Убл…док! Повернув к нему голову, я сплюнула и уже хотела подняться, когда Артём бросился ко мне с извинениями.

— Прости, прости. Прости меня, родная. Я не хотел сделать тебе больно. Я… я сожалею. Я…

Он бережно взял моё лицо в свои руки и вытер большим пальцем кровь с губы. Сейчас на его лице была маска ранимости и беспомощности. Может быть, раньше это и тронуло бы моё сердце, но не сейчас. Грубо оттолкнув его, я встала и бросилась от него прочь, взбесив его этим. Я слышала, как он зарычал, а потом завыл. Это могло значит только одно, Артём обратился в волка. Что ж, это была идея.

Я бежала и думала, как же мне обратиться в волка, но все мои потуги были напрасны. И чем дальше я бежала, тем больше надежда покидала меня. Сверкнули фары машины в каких-то пару метров от меня, и я, испугавшись, скинула человеческий облик. Заскрипели тормоза, но я не обратила на это внимание, мне необходимо было уйти от своего преследователя.

Показался лес, и я мысленно улыбнулась, потому что там я могла затеряться. Ускорившись, я вбежала в лес и начала петлять, чтобы сбить его с толку, но, к сожалению, я недооценила Артёма. Он налетел на меня, кусая за шею и придавливая к земле. Я вертелась, пытаясь скинуть его себя или ещё лучше укусить, но мне этого не удавалось. Наверное, было интересно наблюдать за тем, как большой серый волк подавляет силой и массой миниатюрную белую волчицу.

Выбившись из сил, я снова приняла облик человека… совершенно голого человека, и Артём последовал моему примеру. Я лежала на боку, дрожа. На глазах навернулись слёзы, но я кусала губы, чтобы не дать им пролиться. Его нежное прикосновение к моему плечу болью отозвалось во всём моём теле. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне, я не хотела его видеть, но я была бессильна или же…

— Нет! Не смей меня трогать, — прокричала я, отползая от него.

— Ты моя…

— Нет, и никогда ей не была.

Он снова зарычал и схватил меня за щиколотку. Я брыкалась, но из этого ничего не вышло, правда я оказалась на животе, а Артём на мне. Его член упирался мне в бедро, и это вызывало во мне ещё большую панику, чем уже была у меня. Артём притянул меня к себе, полностью подминая под себя.

— Моя, и только моя, — рычал он.

Я шипела, рычала, но у Артёма была железная хватка. А когда он намотал на кулак мои волосы и потянул на себя, я сжала зубы от боли, и охнула, когда он медленно начал в меня входить.

— Нет! Не надо. Не надо прошу, — начала умолять я, но он не слушал меня. Мне было больно, мерзко и хотелось умереть. Когда он укусил меня за плечо и полностью погрузился в меня, я в немом крике открыла рот и прочертила ногтями борозды в снегу. Когда он вышел из меня, я собрала последние силы и попыталась его с себя стряхнуть, но Артём пресёк мою попытку, снова навалившись на меня всем телом.

— Никогда не смей от меня убегать. Ты моя, всегда была моей, и всегда будешь, — проговорил он, снова медленно погружаясь в моё лоно.

Слёзы обжигали щёки, а Артём то входил в меня, то выходил. Он двигался, не смотря на то, что причинял мне боль. Он будто свихнулся. Ускорившись, он кончил в меня, при этом протяжно завыв на луну.

Когда он лёг на спину рядом со мной, тяжело дыша, я, молча, рыдала, закусив до крови нижнюю губу. Я чувствовала себя грязной, использованной. Вздрогнув от его нежного прикосновения к своему боку, я свернулась в клубок и закрыла лицо руками.

— Ириш, — прошептал он, — любимая, это было потрясающе.

Меня начало тошнить от его слов. По его мнению, это было потрясающе?! Бред.

— Не трогай меня, — прошептала я, кое-как шевеля губами.

Но он будто не услышал меня, потому что Артём притянул меня к себе и уткнулся носом в мои волосы.

— Ты так вкусно пахнешь… и я снова хочу тебя, — проговорил он с придыханием, поглаживая мою грудь. Его пальцы нежно порхали по моей коже, но я чувствовала лишь отвращение. Но когда он погладил мой живот и спустился ниже, я стала вырываться.

Заехав локтём ему в живот, я откатилась и поднялась на ноги. Меня пошатывало, тело болело, но я продолжала стоять на ногах. Покачав головой, я сделала шаг назад, потом ещё один и ещё, пока не упёрлась спиной в дерево. Склонив голову на бок, я посмотрела в сторону, и уже было решила бежать, как Артём оказался передо мной.

Он приподнял мой подбородок, и я отдёрнула его, за что получила очередную пощечину, за которой последовал грубый поцелуй. Как бы я не сопротивлялась, Артём пресекал все попытки сбежать. Мне лишь удалось его немного поранить, но это было каплей в море того, что он сделал со мной. После этой ночи я ещё долгое время вздрагивала от мужского прикосновения, а ночью просыпалась от кошмаров. И это лишь было начало… начало конца.

Глава 5

Катя вытирала слёзы после очередного телефонного разговора с мамой Иры. Каждый раз, разговаривая с ней, Катя чувствовала, как груз вины всё больше и больше ложился на её плечи. Если бы она не согласилась на то, чтобы Ира приехала к ней, то подруга была бы жива. Вот только подсознание подсказывало, что подруга всё равно бы пересеклась с Алексом. От судьбы не уйдёшь. Катя сама в этом убедилась. Она три года игнорировала свою тягу к Михаэлю, но что в итоге? Она теперь его жена, мать его сына, и самая счастливая женщина на свете. Она благодарила бога за то, что он послал ей этого волка. Потому что более ласкового, внимательного, нежного и любящего мужчины, Катя ещё не встречала. И всё же её счастье омрачала гибель Иры. Это было не справедливо.

— Ты опять плакала? — услышала она любимый голос у самого уха. Она слышала, как Михаэль зашёл в их спальню, она знала, что он наблюдает за ней, так же она знала, что он подходит к ней, чтобы успокоить. И она не была против. Лишь в объятиях мужа она могла найти успокоение. И когда он всё же обнял её, Катя растворилась в чувстве защищённости. Его объятия были самыми любимыми и родными.

— Ты же знаешь, что я всегда плачу поле разговора с тетёй Ниной.

Он поцеловал её в висок и погладил по спине.

— Может тогда перестать созваниваться с ней? — уже в который раз предложил Михаэль, и уже в который раз Катя мысленно была с ним согласна, но она не могла отказаться от этого ритуала. Таким образом, она наказывала себя.

Тяжело вздохнув, Катя положила голову ему на плечо.

— Я не могу.

— Любимая, не вини себя в этой трагедии. То, что предначертано судьбой не изменить.

— Да уж, и мы с тобой отличный пример этого.

Михаэль улыбнулся и поцеловал её в волосы, а Катя обняла его за талию. Так они простояли какое-то время, пока Катя не потянулась в его объятиях, обнимая его за шею и не целуя в губы.

— Я каждый день благодарю за то, что судьба свела меня с собой. Я лишь сожалею, что Ира не видит этого. Господи, Михаэль, я так люблю тебя.

Когда Катя прижалась ещё теснее к своему мужу, Михаэль подхватил её на руки и понёс на кровать. Стоило её голове коснуться подушки, как Михаэль стал осыпать её поцелуями. Но вот незадача, им помешали. Сработала радио-няня.

Уставившись друг другу в глаза, они молчали, но первой не выдержала Катя.

— Вот так всегда, — рассмеялась она.

— Да, вот минус быть родителем. Подожди, у нас же няня теперь есть. Почему она…

— Ш-ш, — приложив палец к губам, прошептала она. Правда, она была с ним согласна, но плакал Макс, и она не могла его проигнорировать. Вот странно, у них была общая детская, но каждая из них знала, когда плачет именно её ребёнок. Наверное, это всё материнский инстинкт. — Прости милый, но Макс…

Михаэль не дал ей закончить, покачав головой.

— Иди, я знаю, что Макс на первом месте.

— Прости.

— Всё хорошо.

Она быстро поцеловала его в нос и выбралась из под него.

— Я быстро, — сказала Катя, хотя понимала, что это вряд ли получится.

Уже идя по коридору, Катя заметила Джесси, который прохаживался как у себя дома. Это насторожило девушку. Когда он заметил её, то подмигнул, но тут же стал серьезен.