Яна Мелевич - Сын маминой подруги

- Я… не… мы… не…

- Ой, - умиленно застонала Боярышникова, не дав Антону никакого шанса и хлопнула сумочкой по плечу. – Я знала, что ты меня любишь, Канарейкин. Ты просто глупенький и не сразу это понял. Ничего, в конце концов, должен же кто-то показать тебе путь к просветлению!

Лиса наблюдал за тем, как брат прячет лицо в ладонях и отчаянно краснеет, едва сдерживаясь от смущения. Подобное признание было сказано на эмоциях, которые Антон показывал так редко и лишь в определенных ситуаций. Ему вдруг стало дико смешно. Сколько, оказывается, пряталось за этой стеной невозмутимости и сарказма.

- Представляю себе реакцию Павла Александровича, - потянула рядом Алиса, улыбаясь.

- О-о-о, Кенар, это еще лучше, чем твое кряхтение через стену и ругань с главой службы безопасности, сидя задом на шиповнике. Нет-нет, погоди не отвисай, я должен видеть это ошарашенное лицо и увековечить его в памяти. Серега, подержи его, - за их спинами раздался голос Ярослава Тасманова, который оббегал застывшего в дверях Павла.

За спиной уже была крупная фигура Сергея Радова, который аккуратно придерживал друга за плечи и осторожно похлопывал, пока дети переваривали наличие старших рядом с ними. Они даже не слышали их шагов!

- Ничего, Пах, зато дети нашли свое счастье, - утешал Сергей Пашу, выдавшего писк из груди вместо ответа.

- Бл*ть… - выдохнул отчаянно Антон.

- Полиция, все на пол! – завопил отчаянный женский голос, прервавший всеобщие раздумья. Елисей вздохнул и потянул:

- Блин, мы сегодня все-таки поедем в тюрьму.

- Ничего, Лиса, зато вместе, - улыбнулась Алиса, похлопав его по груди. – Уверена, ты будешь очень сексуален в тюремной робе.

- А то ж. С ума тебя сведу.

- Жизнь с тобой – уже легкий приступ сумасшествия, - отозвалась Ежова. Где-то вдали к ним бежал целый отряд.

- Уголовница моя, - мурлыкнул Елисей, прижимая к себе девушку покрепче и выдохнув на ухо. – У меня идея: давай поженимся в тюрьме? Выгодно, стильно и очень креативно.

- Дурак совсем?

- Да брось, только представь: ты, я и начальник УФСИН. И никаких придурковатых друзей и родных. Пусть потом к нам на свиданки ходят. Попросим отдельную камеру люкс с видом на спортивную площадку…

- О, ты знаешь, как уговорить девушку. Спортплощадка в сизо – предел моего счастья. Каждая девушка мечтает о таком.

- Говорю же: мечта, а не парень. В свидетели какого-нибудь пожизненного заключенного. Под тюремный шансон к алтарю…

- Идиот ты, Елисей Канарейкин. Но я тебя все равно люблю.

Справочная информация*:

Родион Рамолов – второстепенный герой книги «Поехавшие»

Станислав Морозов – второстепенный герой дилогии о Ярославе Тасманове

Читер – человек, использующий спецсредства или коды для выигрыша. Нечестный игрок.

- Сорок четыре неоплаченных штрафа за парковку в неположенном месте…

- Господи, как тебе не стыдно! Настоящий позор на мои седины и отцовскую честь. Родион Петрович, не волнуйтесь, я с ней поговорю, - убежденно заявил Павел, грозя кулаком невозмутимой дочери. Сама Анастасия, сидя рядом с братьями, заинтересованно изучала свой маникюр и не обращала на отца никакого внимания.

- Ты что, въехала в Феррари у торгового центра?! – возмутился Марк, заглядывая в экран с количеством преступлений супруги и возмущенно покосившись на нее. – На моем черном Ягуаре?!

- Я замазала все лаком для ногтей, там все равно не видно. Фигня, маленькая царапинка, - развела руками Тасманова, продолжая игнорировать взгляды.

- Уголовница, - потянул Лиса рядом, услышав сестринское шипение.

- Преступница и рецидивистка, - добавил с другой стороны Антон.

- А вы что расслабились, молодые люди? – фыркнул Родион и услужливая Алина Колокольчикова переключила на панели дело Насти на Елисея, отчего парень вздрогнул. – Вот ты, Канарейкин, вообще молодец. Драка в баре, ссора с сотрудниками ДПС у парковки КFС, тридцать четыре штрафа за нарушение скоростного режима, проезд на красный, пересечение двойной сплошной, попытка засунуть в морозильник продавца мороженного у летнего кафе…

Заинтересованные взгляды переместились на Елисея, который сделал вид, будто его тут нет. Он сполз по спинке стула в кабинете следователя Рамолова и безучастно разглядывал портрет президента в цифровой рамке. Алиса озадаченно наклонилась, шепнув ему на ухо:

- А мороженщика за что?

- Он выбесил меня, - буркнул Лиса. – Сильно.

- А-а-а-а, ну тогда да, это повод, - ехидно хмыкнула девушка, взъерошив светлые волосы своего парня.

В отделение полиции их доставили на собственных машинах. Точнее, они доехали сами в сопровождении дежурного автомобиля, выехавшей к ресторану команде. Очень долго смеялись сотрудники силовых структур, когда застали всю честную компанию прямо у входа на кухню ресторана. Хотя поначалу Алина приняла разлитые духи за оружие массового поражения, запах которого не сумел до конца устранить даже климатконтроль умной системы безопасности «Баболовского дворца».

Пока разобрались что к чему, пока собирались – наступило утро и потянулись первые сотрудники. Первого, кого они застали на парковке – был Владимир. Он с удивлением проводил своего непосредственного руководителя, Елисея. Алису и остальных участников ночного проникновения. Хотел спросить о происходящем, но видимо передумал. Только услышал просьбу о том, чтобы следы разорения холодильника с готовыми закусками, иначе Алла их всех убьет.

- Но знаете, что? – радостно пропел Рамолов, откладывая плоский экран на стол и удивленно покосился на Милану, которая рядом с мрачным Антоном делала уже сотое селфи. – Впрочем, не это гланвое.

- А что? – заинтересованно потянул Михаил, пихая Андрея, засмотревшегося на молодого оперативника – Колокольчикову, которая уже отвечала ему взаимными взглядами.

- Кто-то косячит еще больше, чем Лиса? – развел руками Влад, отчего Елисей даже зашипел от злости, попытавшись пнуть младшего из братьев Радовых. Ярослав с удовольствием толкнул в плечо Кенара, промурлыкав радостно:

- Сейчас, Павлик, тебя гордо назовут самым страшным уголовником за всю историю существования УВД. Только ты у нас по отсидкам в «обезьяннике» рекордсмен.

- Замолчи, гиена. Будешь скалить зубы – протянешь ноги, - огрызнулся Паша. Он вскинул подбородок и гордо расправил плечи, поправляя мятый пиджак. – Ни в чем без адвоката не сознаюсь.

- Поздно, адвокат тоже приобщился к преступному миру с твоими детьми, - хмыкнул Сергей весело, кивая на Андрея.

- Папа, - пробурчал тот.

- На самом деле – нет, - улыбнулся Рамолов так ярко и радостно, будто готовился сообщить нечто невероятное. – Вы, Павел Александрович, увы больше не являетесь показательным примером для будущих преступников. Совсем недавно рекорд был побит не просто кем-то, а вашим же собственным сыном! Вот, - он ткнул пальцем в Антона и тот закрыл глаза рукой, когда Милана рядом выронила от удивления статуэтку фарфорового слоника из Тайланда, которого разглядывала.

- Антон Павлович Канарейкин. Сто двадцать одно дорожное нарушение. Абсолютный рекорд! И это я еще не считаю лишение прав на два года, во время которых ваш сын регулярно нарушал предписания суда и ездил по дорогам на незарегистрированном мотобайке!

Если у брата и получилось удивить Елисея сильнее, чем прежде, то сделал это явно не специально. Он даже не знал, что у этого «тихушника» были такие проблемы с законом. Все, что Лиса знал раньше – просто рушилось на глазах иллюзией. Он поднял глаза на Милану и с удивлением понял, что та нисколько не удивлена. Более того, судя по ее виноватому лицу, она все знала.

- Да так-то?! – взвился Елисей, подпрыгивая на месте. – Ты, когда умудрился-то?!

- Татошка… - вздохнула Настя.

- Капец, - потянули Радовы одновременно.

- Блин, принцесса, а я думал хуже тебя в этой семье не водит никто, - удивленно присвистнул Марк, не давая разъярённой жене ударить себя.

- Ну-у-у, - философски потянул Ярослав и громко расхохотался. – Теперь точно ясно, что дети все твои. До единого, Пахан. Журналистам теперь не придется гадать, откуда все трое взялись – однозначно твои гены, друг.

Триумфальное возвращение в родную квартиру Елисея в десять утра был отпразднован двумя кружками кофе без сахара и полным единением на кухне. Оказалось, что родители Алисы заночевали дома у Канарейкиных, позволив молодежи немного «передохнуть» от их опеки. Лиса отдаленно себе представлял, какую головомойку им устроит мать. Особенно ему, а еще отцу, сбежавшему из больницы. Теперь его туда под страхом смерти не загнать.

- Знаешь, это, конечно, все забавно, - потянула Алиса задумчиво, крутя в руках термокружку и разглядывая проступающий от повышения температуры 3D рисунок. – Но так нельзя. Постоянно отмазываться, получат штрафы и уходить от ответственности перед законом. Тем более дорожные правонарушения – они очень опасны.

- Нельзя, - кивнул Лиса, делая глоток и довольно жмурясь. – Больше никакой тюрьмы. Честно, я после случая с мороженщиком прошел курсы по управлению гневом. Онлайн.

- В Инстаграме поди? – ехидно поинтересовалась Ежова, хохотнув, когда Елисей бросил в нее карамельной конфетой из вазочки посреди стола. 

- В Твиттер, - фыркнул парень, улыбнувшись и ставя кружку на поверхность, немного наклонился, нависая над столешницей. Его губы коснулись губ Алисы в легком поцелуе, который затем перерос в нечто большее.

Они не хотели горячего страстного секса, ярких эмоций, скорее сейчас важна была сама атмосфера уединения друг с другом. Слишком много событий произошло за это время, слишком мало они узнали. Хроменко по-прежнему оставался недосягаем, а шпион из ресторана не пойман. Впрочем, сейчас никому до этого не было дело.

- Я поеду на работу. Не будешь скучать? Ложись спать, передохни. Мы разберемся со шпионом. Скоро отец вернет тебя в ресторан, - Лиса оторвался от губ девушки с неохотой и тяжело вздохнул, взъерошив волосы, кинув взгляд на просачивающиеся сквозь жалюзи яркие лучи солнца. – Обещаю…

Последнее слово он выдохнул уже в жарком поцелуе. Естественно ни о каком «я сейчас поеду на работу» речи больше не шло. Стоило Алисе потянуть парня за футболку на себя, как любая мысль о трудовом дне мгновенно вылетела из головы. Лишь спустя пару часов они смогли оторваться друг от друга, и Елисей умчался в ресторан после звонка разъярённой Аллы. Уже наблюдая со стороны сборы Лисы на пороге, Ежова внезапно схватила парня за запястье, заставляя обернутся и с удивлением на себя посмотреть.

- Ты чего?

- Я хочу поговорить с Хроменко, - выдала она, удиви не только его, но и саму себя.

- Зачем? – Лиса нахмурился, позволяя магнитному ремешку смарт-часов обхватить запястье. – Алис, это бессмысленно. Он ни в чем не сознается, а доказательств его преступлений у нас по факту нет. Любой суд признает его невиновным, даже если мы обвиним его в краже корпоративной информации.

- Но может у меня получится. – она прикусила губу, чуть крепче сжимая пальцы и дернув за рукав рубашки, отчего Канарейкин прищурился. – Пожалуйста. Или ты мне не доверяешь?

Вопрос глупый, вырвался сам собой и заставил ее замереть. Она даже не поняла, в какой момент Елисей раздраженно фыркнул, дернув девушку на себя и обхватывая за талию. Они смотрели друг на друга где-то с минуту, пока Канарейкин не потянул:

- Я доверяю тебе. Но не ему.

- Возьму с собой Влада, - улыбнулась Ежова, похлопывая его по груди. – Или кого-то из ребят…

- Тасманова. – неожиданно заявил Лиса, отчего Алиса застонала, закатив глаза.

- Тасманова? Марка? Того самого, который меня терпеть не может и тебя ревнует, будто я у него первую жену из гарема отжала?

- Глупости говоришь, Марк тебя любит. Он просто стесняется сознаться в этом. Пойми и прости, он скромный.

- Ну, да, ну, да …

- Честно тебе говорю. Сейчас позвоню ему, Маркуша как обрадуется!

Через час на возле фонтана в парке, где они договорились встретиться с Тасмановым, Алиса вовсю испытала «любовь и поддержку» лучшего друга ее парня. Стоило один раз посмотреть на кислое выражение лица Марка – никаких сомнений в его пламенной любви к себе у девушки не возникло. Особенно, когда блондин с садистским видом принялся дербанить веточку липы, сорванную где-то по дороге сюда. Сминая зеленые листочки пальцами, он смотрел на Ежову внимательно, долго и явно представлял себе, как этими ручками крошит ее собственные кости.

- До сих пор не понимаю, что Настя в тебе нашла, - скривилась Алиса, разглядывая изрядно облысевший побег. Перидерму молодого стебля он тоже содрал, обнажая светло-зеленую незащищенную часть ветки дерева.