Яна Мелевич - Сын маминой подруги

- Лиса!

- Система дезактивирована. Пожалуйста, подключите систему, - снова произнес электронный голос.

- Тоха… - выдохнул с легким оттенком облегчения Елисей, с трудом пытаясь удержать сознание и заметив, как брат подает тревожный сигнал в службу спасения, диктуя адрес. Слов он почти не разбирал, что там насчет: «Человека зажало, пришлите команду спасателей… проспект Невского…».

«Лиса, ты слышишь меня?!»

- Алиса его тут зажало в винном отсеке, - нервно выдохнул Антон, сжимая плечо брата и в панике заглядывая в наполненные болью глаза, в ужасе замечая кровь. Он сжал здоровое плечо Елисея, удерживая его запястье и отвечая взволнованной девушке.

«Мы сейчас приедем!»

- Нет, - выдохнул Елисей, скрипя от боли зубами и тяжело дыша, хватаясь здоровой рукой за руку Антона. Он сжал ее с такой силой, что младший Канарейкин невольно дернулся. – Не бросай трубку… Это, пиздец, как больно. Мне надо тебя слышать.

Зачем, сам не знал. Наверное, так ему было легче. Елисей слышал ее тихие всхлипы и голос Марка на том конце. Тасманов уговаривал его девушку успокоиться, а сама Алиса явно пыталась взять себя в руки. Чуть крепче сжимая пальцы, он встретился взглядом с Татошкой и пытался дышать ровнее, чтобы хоть немного унять боль. В подвале уже собирались работники, кто-то кричал и звал помощь, но ему было все равно. Пока он ощущал руку брата, слышал голос Алисы и шум автомобилей на дороге, в которой они с Марком явно мчались в ресторан.

«Забегаловка у Хроменко отстой. Вся такая утопичная и скучная, где люди снова сами по себе. И он опять звал меня на работу – я популярна»

- Прям «фу, отстоище»?

«Никакого сравнения с дворцом. Прикинь самомнение, думает киберкафе лучше нашего ресторана» - нервно хохотнул Марк, поддерживаемый Алисой.

- Неудачник, - отозвался Лиса, прикрывая на секунду глаза и оглянувшись на младшего брата, ощущая его поддержку. Антон не отпускал руки, стоял рядом, крепче сжимая пальцы и не давая потерять сознание.

- Куда ему до нас, - улыбнулся Татошка. – А с тобой вообще не сравниться. Ты ж победитель по жизни. Весь в отца.

- Мы все в отца. Но я красивее, я же на маму похож. Правда Алис? - попытался пошутить Елисей, скрипя зубами и дернувшись от очередного приступа боли.

«Естественно, мой Лис самый лучший и гениальный»

Интонация чуть дрогнула, потому что девушка старалась сдержать слезы и только тихонько всхлипывала, немного заговариваясь. Елисей заметил отца, оказавшегося совсем близко к сыновьям. Павел Канарейкин громко рявкнул, приказав быстро разойтись и не мешать, поворачиваясь к сыновьям, держащимся за руки.

- Плакало мое наследство – отдавать некому будет, - выдохнул Лиса, с трудом глотая. Все тело было одним единым источником боли. Он даже не хотел думать о том, как сильно пострадал из-за сдавливания, ощущая, как немеет вся правая часть от плеча до ноги.

- Шутник, - процедил его отец, обеспокоенно оглядывая сына. – Спасатели через десять минут будут. На больничный сядешь, как миленький. Надолго запру в палате с мягкими стенами, чтоб пораниться не вздумал.

- Слышала Алис? Он мне угрожает, - хрипло закашлялся от смеха Елисей, морщась от боли в ребрах.

От присутствия родителя стало чуточку легче, хотя он понимал, что это лишь психологический эффект. Однако прикосновение его ладони к своей щеке, стоило Павлу привычно немного потянуть ее, точно в детстве, отвлекли его и не дали погрузиться в небытие.

- Кажется, на приеме мэра готовить будешь ты, - невольно хохотнул Лиса.

«О, меня до плиты допустит великий мастер? Как насчет киш со шпинатом и апельсиново-кокосовый тарт? Он по вкусу, как чизкейк. У меня есть отличная идея рецепта»

Лиса улыбнулся уже балансируя на грани реальности и обморока. Вокруг все расплывалось, снова крики и шум. Прибывшие спасатели вместе с медиками бежали по коридорам. Или может ему уже чудились шаги. Канарейкин даже на секунду подумал, что умирает. Только тоннеля все никак не предвиделось, и свет в конце чего-то не горел. Только голос Алисы, прорывающийся сквозь всеобщий гам и шум, успокаивающий его окончательно.

«…а это мы оставим на десерт. Только пообещай мне, что мы не превратим ресторан в киберкафе, как у Хроменко. Никаких 5D столов и 6G связи, убивающей мозг человечества…»

- Пока жив, не дам в эту хрень свой ресторан переделать! Вон уже, взяли роботов на работу! – рычал рядом Канарейкин-старший рядом с ним.

- Пап, ты иногда такой динозавр, - вздохнул Татошка и обеспокоенно оглянулся на врачей, решающих как лучше доставать Елисея, дабы максимально не навредить ему.

- Я с тобой отдельно поговорю по поводу твоей девушки.

- Нет у меня девушки!

- А, так оно нам показалось, - проговорил Лиса, стараясь улыбаться и закрывая глаза. – Да пофиг вообще. Главное, чтобы в будущем мы все были вместе.

 Последующие слова и ответ Алисы он не слышал. Они с Марком уже спешили в ресторан, едва БМВ Тасманова оказалась на парковке. Пока его доставали из металлической ловушки, укладывали на носилки, оказывая первую помощь – все это Елисей успешно пропустил. Это уже потом в больнице будет выслушивать от рыдающей матери, какой дурак и узнает, что еще с полтора месяца не сможет ничего делать правой рукой.

Выслушает угрозу сестры привязать его к кровати в случае непослушания, будет есть нелюбимую больничную еду и беспрекословно слушаться Алису. Толпа друзей, родственников напугает весь персонал своим количеством, а главного врача – угрозами жестокой расправы в случае плохого ухода за ним.

Но оно все потом. Ведь сейчас Лиса позволил себе потерять сознание, с мыслью, что робота-то надо будет сдать в утиль. Лично.

- А мышка бежала-а-а, хвостиком махнула, яичко упало разбило-о-ось, - с выражением громко зачитывал Павел, уютно устроившись в кресле рядом с кроватью Елисея.

Парень со стоном дернулся и попытался накрыться подушкой, но зафиксированная на сверхпрочный гипс рука не позволила даже пошевелиться. Установленные в месте раздробленной части кости имплантат хорошо приживался. Хотя разорванные мягкие ткани давали о себе знать в районе поперечного шрама, который, по словам врача, должен был рассосаться в течение нескольких месяцев. И это, не считая двух треснувших ребер!

А в остальном: никаких резких движений, поднятия тяжестей и активной деятельности. Значит, работа шеф-поваром запрещена для старшего из братьев Канарейкиных, пока он окончательно не поправиться.

- Ну, па-а-ап! – завыл Лиса, отчаянно мотая головой, и отчаянно покосился на довольного отца. – Ты издеваешься?!

- Да, - не стал отрицать Кенар, вновь возвращаясь к чтению детской сказки «Курочка Ряба», напуская на себя важный вид. Вдохнув полной грудью, он сжал пальцами раритетную, довольно потрепанную большую книжку с яркими иллюстрациями художников с изображением двух стариков, курочки и золотого яйца.

- Плачет дед, плачет баба…

- Капец, - процедил Лиса, со вздохом уставившись в светлый потолок и со стоном прикрывая зеленые глаза.

Зачем он попросил родителя посидеть с ним? Елисей сейчас в страшном сне не мог представить, как набирает номер отца и умоляет приехать в силу огромной скуки. Новости смотреть не хотелось, сериалы тоже. Алиса была так занята, что, когда появлялась в его палате – ее в пору было саму укладывать в кроватку на ближайшую неделю для ночлега. Измученная, уставшая и едва способная хоть на что-то реагировать.

«Алла решила, что я должна помогать ей перед приемом мэра. Хочу умереть. Быстро» - стенала Ежова, привычно утыкаясь ему в здоровое плечо носом и засыпая от ласковых поглаживаний по голове.

Романтика-романтикой. Но ему-то скучно!

- Прекрати издеваться над ребенком, чудовище. Он умрет от твоей заботы раньше, чем успеет родить тебе чудесных, светловолосых внуков, - голос дяди Ярослава вырвал Елисея из мрачных дум. Столько радости при виде замаячившего за спиной блондина крестного и старшего Тасманова, он не испытывал никогда.

- Дядя Сережа! Дядя Ярик! – поднял здоровую руку Лиса, морщась от боли. – Я вас так видеть! Заберите его, пожалуйста, - ткнул пальцем в возмущенного отца, который захлопнул книжку и недовольно засопел. – Он меня достал. Честно.

- Собственного сына достал, - покачал головой Радов, печально воззрившись на Павла. – Не стыдно тебе, первый кандидат на трон в Аду?

- А второй кто? – заинтересовался Ярик, усевшись на кровать и здороваясь с Лисой.

- Ты, гиена, ты. – оскалился нехорошо Кенар, замахиваясь книжкой. – Думаешь, пить и курить перестал, так отпустил все грешки? Нет, дорогой белобрысый друг, гореть в одном котле будем!

- Ты такой токсичный, - тяжело вздохнул Тасманов, разглядывая свои ногти и повернулся к довольному Елисею. – Даже не представляю, в каких ужасных условиях ты рос.

- Мама периодически выгоняла его жить на диван, - гордо заявил Лиса, злорадно хихикая над выражением лица собственного отца.

- Сильная духом женщина, - заявил Сергей.

- Амазонка прям.

- Она его еще заставляла ходить в филармонию. Он потом два часа, как ребенок дяде Саше жаловался на тяжелую жизнь в браке с его сестрой, - потянул Лиса, с удобством сползая по подушке.

- Скала, титан, вандер-вумен. Паша, что ты там шипишь, я тебя не понимаю. Ась? – Ярик сделал вид, будто прислушался и улыбнулся широко.

- Убью тебя сейчас, - прорычал Павел, поднимаясь. – Тут морг недалеко как раз.

- Знаешь, это даже хорошо, мой мальчик, - вздохнул Сергей, прислушиваясь к словесным баталиям друзей и глядя на Елисея. – Им уже давно не двадцать, а все никак не повзрослеют.

- Не-е, зачем, - отмахнулся парень, усмехаясь. – Папа, впавший в детство, мне нравится больше, чем в маразм.

- Чего ты сказал там?!

- Я говорю: люблю тебя, папуль. Жизнь не жизнь без отца родного. Мужиком меня вырастил, весь в тебя пошел, только в душе лет на десять постарше… ай!

- Павел Александрович, не смейте бить пациента книжкой по голове!

В палате стало тихо после прихода медсестры в сопровождении робота-нянечки. Последний проверил показатели, установил удобный режим на автоматической кровати и рекомендовал уменьшить количество посещений в день. Якобы они плохо влияют на психику пациента. Сам Лиса с этим был категорически не согласен, впрочем, как и его родитель. Но медсестра оказалась непреклонна и пригрозила установить жесткий график. Отпустив парочку язвительных острот друг другу, Павел все-таки расщедрился на проявление любви: перед выходом коснулся макушки сына, ероша золотистые пряди.

- Все-таки постарайся больше так не делать, - попросил он мягче, но в его интонации Елисей услышал главное – родительское беспокойство, которое Кенар так редко выражал так прямо. Улыбнувшись, кивнул отцу, невольно рассмеявшись.

- Обещаю больше не лезть за винцом сам, ага.

- С твоей дурью в голове, ты и в детстве куда только не лез, - проворчал Паша, фыркая громко. – Один раз уснул в стиральной машинке!

- И на ленте выдачи багажа катался, - с умным видом добавил Лиса, вспоминая счастливое беззаботное детство.

- Нет, - скептически ответил Кенар, задумавшись на минутку. – Не ты – Антон. Ты ему сказал, что мы там спрятали подарки от деда Мороза.

- Не, это было в следующий раз, - отмахнулся Елисей. – А в первый раз, я туда пошел искать сокровища. По твоему навету, кстати!

- А, да. Хорошее было время. Вы во всякую фигню верили, - хохотнул Кенар, выходя из палаты и громко смеясь.

Взгляд Лисы устремился в сторону окна, и он тяжело вздохнул, разглядывая попеременно мигающих сигнальных ботов на стенах. Сплит-систему, показывающую на экране температурный режим в палате. Анализируя свою не очень долгую, но вполне счастливую жизнь, Елисей вдруг понял – он очень счастливый человек. У него была любящая семья - одна только ругающаяся мама чего стоила. Брат и сестра, названный брат, друзья, отличная работа, девушка – та самая, ради которой как-то не страшно становилось потерять свободу в будущем.

Как он мог так беспечно к себе относиться?

«Я очень испугалась Лиса. Знаешь, вдруг подумала. Что если с тобой что-то случиться – загибну в тоске. Не умру, нет, но и полюбить снова вряд ли смогу»

Эти слова были самыми честными и невероятно ценными для него. Алиса не клялась в вечной верности, не обещала умереть вместе с ним и лечь рядом под многотонный слой земли. Однако ее искренние слова о том, как тяжело ей будет после – они сказали слишком многое. А еще он понял, что такое доверие. Когда не истеришь по пустякам, не бегаешь в панике. Нет, делаешь все возможное для своего партнера, дав ему возможность развиваться самостоятельно – без надзора и ежедневного контроля.