Я вдруг понимаю, что он хочет, чтобы я приехала раньше.  Я должна была приехать раньше…

За этот месяц я тысячу раз мысленно уезжала и возвращалась. Потому что Немцев - самый сложный человек из всех, кого я знаю. В своих мыслях я возвращалась, потому что мы с ним не смогли и месяца вместе протянуть. Я знаю о нём так мало. О его характере, о его чувствах к себе. О его планах, о его взглядах на жизнь! Что если мы друг другу не подходим? Я не жду заверений в вечной верности или штампа в паспорте. Хотя нет, жду! Но любви нужна свобода, а любви Макса и подавно. Он не домашний мальчик. Ни разу. Все это пугает меня.

Но прямо сейчас у меня нет сомнений.

Я не буду больше ждать. Я не буду этого делать. Я поеду к нему прямо завтра. 

Решиться на что-то новое было сложно, но кажется, я готова.

- Мама, я уезжаю! - снова натягиваю на голову шапку и засовываю ноги в угги.

Мне нужно уволится из “Кислоты”, а еще с новой работы. Я подрабатываю на складе "Совместных закупок" три раза в неделю. Платят копейки, но я в серьез не искала работу. Потому что... всё думала и думала. У меня есть немного накоплений, на первое время хватит.

- Куда? На работу? - Озадаченно выглядывает из-за двери мама, - так рано еще...

- В Москву, - говорю, хватая свою сумку, а потом скрипя зубами вру. - На выходные...

- Что, сейчас? - недоверчиво тянет она.

- Нет, завтра. - Забрасываю на шею шарф и крепче сжимаю телефон.

Билеты куплю в автобусе через приложение. Вечером соберусь и...

- Слава тебе Господи! Валерий Семенович, вы слышите?! - Взмахивает она руками.

Папа выходит из зала, опуская на нос очки.

- На выходные, значит?

- Угу, - прячу я глаза.

- Бери наш чемодан, он больше твоего, - говорит отец. - А если вернёшься, отдам Богу душу, чтоб уж не мучилась.

- Папа! - в шоке ору я, чувствуя, как к глазам подкатывают слёзы, и шепчу. - Что ты такое говоришь?

- Иди уже. Папа никуда не денется. Папа хочет внуков.

- Папочка... - выдавливаю сквозь ком в горле.

Он поджимает губы и уходит, махнув на меня рукой.

- Хоть бы татуированными не родились, - бормочет мама, прикрывая глаза. - Страсти какие...

Утерев ладонью нос, смеюсь. А по телу растекается дрожь. Потому что вдруг представляю маленького Немцева-младенца в, блин, татуировках с головы до пинеток!

Об этом даже вскользь думать рано! Какие дети?! Какие младенцы?!

- Я скоро... - обещаю, выскакивая за дверь.

Выходя из подъезда, набираю смс Славику:

“Встреть меня завтра на Казанском.”

Славик: “Во сколько? П.С. Аллилуйя.”

Глава 35

За окном мелькает спальный район гигантских многоэтажек.

Мои нервы - как канаты.

Сюрпризы не мой конёк, про Немцева ничего сказать не могу. Мне суждено познавать его опытным путём, поэтому сегодня и узнаю, как он к ним относится.

Мне немного страшно.

Он уже близко. И я так хочу его увидеть, услышать и потрогать. Если бы мне пришлось ждать две недели, я бы свихнулась.

- Че-т ты на мандраже, подруга, - веселится Славик, лениво ведя свою «бэху» одной рукой. - Рад будет твой Ромео, не кисни.

Что он понимает в любви?

Я плохо соображаю, так что молчу.

На Славике белый вязаный свитер с горлом и чёрные джинсы, и я не знаю второго мужика, который носил бы что-то подобное и при этом выглядел, как картинка. Он тоже в курсе, что выглядит, как картинка.

Кобель.

Откидываю солнцезащитный козырёк и открываю маленькое встроенное зеркало.

Изучаю свой ненавязчивый макияж: маленькие стрелки и немного тональника.

Никакой помады.

Поправляю шёлковый платок в крупный цветочек, который у меня вместо обруча. Смачиваю руки антисептиком и возвращаю его в карман пальто. Открываю бардачок, чтобы взять влажные салфетки и протереть свои ботинки. Оттуда мне на колени падает два контрацептива.

- Господи, Орлов! - сетую я. - Здесь-то они тебе зачем?

- Для красоты, - закатывает он глаза.

Закатываю свои и засовываю пакетики назад в бардачок.

Выдохнув, складываю на коленях руки, постукивая по ним пальцами. На мне чёрная плиссированная юбка и песочная водолазка. На ногах - ботинки с толстым каблуком. Выгляжу, как очень хорошая девочка. Это для тех, кто не знает, что у меня под одеждой. Там у меня четверть четверти моих денежных запасов - чёрное тонкое кружево без пуш-ап. Даже не знаю, где больше просвечивает - вверху или внизу.

Славик паркует машину в квадратном дворе пятнадцатиэтажного муравейника. На самом деле, мы не так далеко от Центра, потому что я видела Москву-Сити где-то не так близко к горизонту.

Мой друг галантно открывает для меня дверь, и подставляет локоть, пока обходим его тачку и мартовские лужи.

- Нет, - тяну его за рукав парки, когда он подводит меня к багажнику.

Он смотрит на меня вопросительно из своего капюшона. Терпеливо ждёт, пока кусаю губы и метаюсь в сомнениях.

- Пусть чемодан пока у тебя полежит, - выпаливаю, глядя на свои ботинки.

- У меня багажник просел от твоего чемодана, - ворчит, не задавая лишних вопросов.

В лифте он нажимает десятый этаж. Вячеслав Орлов у нас не мелочится. Его «хата» явно не самое бюджетное съёмное жильё столицы. Я у него никогда не была. В прошлый и единственный раз, когда я была в Москве, мы ходили по музеям. И обошли ещё не все из моего списка, тех что нужно посетить для общего развития.

В нетерпении хочется скакать на месте. С каждым этажом волнение поджигает вены.

Я соскучилась.

Соскучилась, соскучилась, соскучилась…

Сейчас десять утра. Может он спит? Сегодня ведь суббота. Хотя ему без разницы. Я не отправила фотку из ванной. А он и не требовал. Вообще-то, он больше мне не писал. От этого я волнуюсь ещё больше. Он обиделся? Не хочет со мной разговаривать? Занят?

Я так быстро собралась и все решила, что сама в шоке. И я вообще не уверена в том, как он отреагирует на пятнадцатикилограммовый чемодан в багажнике Славика.

Он позвал на выходные… я всегда могу вернуться домой, в случае чего…

У меня даже заявление в “Кислоте” не подписали, сказали дадут время подумать. Порядочные трудоголички всем нужны. Зато со склада закупок меня рассчитали быстро. Можно поесть шаурмы на эту зарплату.

Я не собираюсь сваливаться Максу как снег на голову со своим чемоданом. Может, ему это не нужно. Может, ему не нужны лишние заботы…

Славик открывает ключом тяжелую дверь, пропуская меня вперёд:

- Прошу, мой капитан!

Сжимая в карманах кулаки, захожу внутрь и осматриваюсь.

В квартире блаженная утренняя тишина. Солнечный свет пробивается через графитовые льняные шторы, освещая кухню-студию, серый диван с подушкой и клетчатым пледом и журнальный столик, на котором свалено несколько ноутбуков.

- Надеюсь, ты привез пожрать, - прилетает нам упрёк со стороны здоровенного двустворчатого холодильника.

Синхронно поворачиваем головы.

О, мамочка и папочка…

Моё сердце готово лопнуть от восторга и радости. От звуков этого недовольного ворчливого голоса. Глаза моргают, рот приоткрывается, голова пустеет.

Это всё признаки того, что Макс Немцев рядом.

Сверкая разрисованным прессом, он стоит у открытой хромированной дверцы, вдумчиво и хмуро изучая содержимое холодильника, потирает свою грудь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Собственной персоной.

В черных спортивках и все. В черных спортивках, болтающихся так низко на талии, что я вижу, блин, его крупные бедренные кости!

О, мамочки...

И он босой. 

Что-то мне жарко…

Сжимаю в кармане антисептик, не переставая пялиться на полуголое мужское тело. На растрёпанную русую башку моего “вундеркиндера”. У него щетина, на запястье феньки. Кольца куда-то дел, а я так к ним привыкла.

Макс...

Открываю и закрываю рот, думая о том, как поэффектнее обозначить свое нежданное присутствие, когда он достает из холодильника стеклянную бутылку апельсинового сока и,  открутив крышку, начинает пить прямо из горла. Его горло дергается, у меня дергается в животе.

Отстойная привычка, я ему сто раз говорила...

Славик решает мою проблему, с усмешкой объявляя:

- Ага, привез. Приятного аппетита.

Положив свою ручищу на моё плечо, подталкивает вперед, как какую-то  жертвенную овцу!

Ботинки издают противный скрип, сцепившись с кафельным полом. Макс поворачивает голову, скосив глаза и продолжая варварски хлестать из банки. Замирает с ней у рта, медленно осматривая меня с головы до ног, и обратно.

Жеманюсь, тупя взор.

Он убирает от лица банку, ставит её на стол. Протирая губы тыльной стороной ладони, впивается в моё лицо зелёными заспанными глазами.

По мне проносится волна возбуждения. От макушки до кончиков пальцев. Жадно лапаю его лицо глазами и хлопаю ресницами. Выглядит таким молодым и дерзким, что мне хочется захныкать, потому что не знаю, какую часть Макса хочу первой!

- Вернусь в девять часов вечера. Плюс минус, - похлопывая себя по карманам, говорит Славик и направляется к выходу.

- Ага, счастливо, - хрипловато говорит Макс, спокойно возвращая графин в холодильник, закрывая дверь и ни на секунду не спуская с меня глаз...

- Пока, - лепечу Славику и, обращаюсь к Максу тонким голосом. - Эмм… сюрприз… Рад?

Хлопает входная железная дверь, и мы остаемся в квартире одни.

Макс смотрит на меня, сощурившись и склонив на бок голову.

- Охереный сюрприз, - проводит рукой по лицу.

Пересекает комнату и, наступая, теснит меня к стене. Пячусь, как загнанная в капкан добыча. Смотрю на него снизу вверх, как безмозглый олень в свете фар.

Нависнув сверху, упирается ладонями в стену рядом с моей головой. Изучает мой импровизированный обруч и медленно стягивает его с моей головы. Не успеваю возмутиться, как Макс присасывается к моим губам в своей излюбленной “меня-никто-не-спрашивал” манере.

Безропотно открываю рот и пускаю его внутрь. Разряд удовольствия ударяет по мозгам, и они отключаются мгновенно. С тихим стоном, Макс прижимает меня собой к стене. Его язык таранит мой рот с таким напором, что подгибаются колени.

- Ммммм... - мычу, хватаясь за голые тёплые плечи холодными дрожащими руками.

Макс шипит, сгребая ладонями мою задницу и отрывая от пола мои ноги. Мои ноги сами собой раздвигаются, в естественном желании обхватить его талию и потереться о него.

Рыкнув, он снова прижимает меня к стене, тяжело дыша и глядя мне в глаза. Его влажные полные губы приоткрыты, глаза потемнели… смотрю на него, облизывая собственные приоткрытые губы. Его глаза провожают мой язык, татуированные пальцы расстегивают моё пальто, резко дергая за пуговицы.

- Я… решила пораньше приехать… - хриплю, пока он со стоном просовывает руки под расстегнутое пальто и сжимает мою задницу уже через юбку. - Ну знаешь… со… соскучилась...

Опустив подбородок, смотрит на меня сверху вниз. Дергает на себя мои бёдра и на секунду прижимает их к своим, сминая обе половинки ладонями так, что я начинаю заикаться, выгнувшись навстречу.

Глаза закатываются, и я издаю долгий сладострастный стон.

У него такой стояк, что в животе взрывается граната! Тычет им в мой живот, зная, что у меня это как спусковой механизм для моей внутренней голодной нимфоманки!

Резко отстранившись, сдёргивает пальто с моих плеч, в то время как я пытаюсь вести диалог!

Он ведёт себя, как животное…

Снова набрасывается на мои губы, шаря руками уже под юбкой и безостановочно врезаясь в мой живот каменным пахом. Отрывается от моего рта и тянет вверх водолазку…

- Немцев… - хриплю, пошатываясь. - Мне нужно руки помыть…

Стягивает с меня водолазку и роняет её на пол, ошарашено пялясь на мою грудь.

Смущенно кусаю губу.

Медленно поднимает глаза, глядя в мои.

Он вообще собирается разговаривать?!

Насупившись, резко дергает вниз молнию на моей юбке, и она падает к нашим ногам. Снова дергает на себя мои бёдра, и в этот раз я беспрепятственно обнимаю его талию ногами.

- Ботинки… - шепчу, пока мы беспорядочно соединяем и разъединяем губы, будто отрываем по кусочку друг от друга. - Макс!

Молча несет меня к дивану и сваливает на него, как мешок, набросившись сверху. Прижав к нему мои запястья и растолкав мои ноги своими бёдрами, начинает жадно кусать и лизать мои соски через тонкое паутиновидное, офигенно развратно-пошлое чёрное кружево лифчика.