А что? Весьма удачная мысль! От кого-то он слышал, что в число увлечений мадам Каховской входит не только театр, но и охота. Превосходно! Неделю назад Вронский получил приглашение от Захара Олсуфьева поохотиться в окрестностях Гориц, что в Тверской губернии. Необходимо устроить так, чтобы она тоже получила приглашение. Маловероятно, что Александра Федоровна устоит перед таким искушением. Таким образом, она будет охотиться на дичь, а он на нее, и каждый получит желаемое.

Сам Константин Львович охотником был азартным. Ибо что есть охота, как не страсть? С годами многие чувства человека скудеют и теряют былую силу. Даже любовь к женщине после известного времени ослабевает, успокаивается и, наконец, совершенно исчезает. Но страсть к охоте только увеличивается, и в пожилом человеке, так же как в молодом, горит светло и ярко. Ее чары одинаково влекут к ней царей и простых смертных, бедных и богатых, молодых и старых.

Несомненно, охотники бывают разные. Одни видят в ней только забаву, удовольствие или здоровый спорт, другие — серьезное и любимое занятие, третьи — кусок хлеба, и от самого охотника зависит результат охоты. Но все же сокровенную суть ее составляет не убой медведя, лося, волка и иных зверей и птиц, а сплетение весьма сложных, сотканных из тончайших нитей, дорогих охотнику впечатлений. Чаще других бродя в безбрежных лесах, лугах и степях, настоящий охотник тонко ощущает красоту уединения и ближе других стоит к звездам и природе. Он видит, как рождается и умирает былинка, слышит без слов и звуков песни бытия: дыхание трав и леса, воздуха и вод, разговор далеких звезд. Он познает счастье нежной утренней зари и алого заката; счастье веселого солнечного дня и глухой темной ночи. Охотник чаще других видит нетленную красоту мира, ее вечную, не умирающую жизнь. Вронскому охота даровала высокое наслаждение, унося из суетливого потока повседневной людской жизни, наполненной тщеславием и сплетнями, в чистый уголок природы.

Но сейчас ему предстояла охота совсем иного толка, и многое в ней зависело от тщательной продуманности деталей и скрупулезной подготовки. Неделя ушла на то, чтобы в учтивых светских беседах осторожно выяснить — кто из приятелей Каховской является страстным охотником и подкинуть Захару Олсуфьеву забавную мысль пригласить Александру Федоровну с друзьями в его поместье.

Генерал Захар Дмитриевич Олсуфьев находился в отпуске по случаю своей женитьбы. Предыдущий год был наполнен для него самыми разными событиями. Участвуя в боях против войск, заполонившими Европу неистового корсиканца Бонапарта, он был дважды ранен — при Прейсиш-Эйлау и под Гейльсбергом, за что король Прусский наградил его орденом Красного Орла I степени, а из рук императора Александра I он получил Золотую шпагу с алмазами и надписью «За храбрость». Затем ему был пожалован чин в генерал-лейтенанта и последовало назначение командовать 22-й пехотной дивизией, расквартированной на Волыни. Там-то и встретил свою судьбу бравый молодой генерал, без памяти влюбившись в прелестную дочку местного помещика Пининского Ангелику. После венчания, испросив отпуск, он привез молодую жену в Москву, показать ей красоты Первопрестольной и свое родовое гнездо Дмитровское, что находилось рядом с Горицами, недалеко от своенравной речки с поэтическим названием Медведица.

Старый барский дом Олсуфьевых, выходивший окнами на большой замерзший пруд, уже не вмещал все прибывавших и прибывавших гостей. Хорошо, что выручали два просторных флигеля, где любители поохотиться могли скромно, но вполне достойно разместиться вместе со всей своей амуницией. Слуги сбились с ног, хозяйка дома Катерина Игнатьевна рисковала получить нервический припадок, завидев очередной, подкатывающий к усадьбе экипаж.

— Боже мой, Захар, — выговаривала она сыну с тревогой, в который раз выглядывая в окно, — мне кажется, что ты задумал не охоту, а вавилонское столпотворение. Эдак вы все зверье в округе распугаете.

— Не беспокойтесь, матушка, — ободряюще произнес Захар Дмитриевич. — Почти все уже прибыли. Пожалуй, только Вронский что-то припозднился.

— Этому вертопраху ничто не указ. Он может и совсем не приехать. — Катерина Игнатьевна вздохнула. — Давненько я его не видела. Почитай, лет пять? Он у нас, помнится, гостевал, когда еще твой покойный батюшка жив был, Царство ему Небесное.

— Непременно сегодня увидите. Эту охоту он ни за что не пропустит, — усмехнулся Олсуфьев.

И он, несомненно, был прав. Вронский очень тщательно продумал весь замысел своей кампании, в результате которой упрямая Каховская должна была оказаться в его постели. Отчего он так уперся в эту идею, Константин Львович и сам себе объяснить не мог. Будет это блаженством или разочарованием — оставалось только гадать. Что последует за тем, когда произойдет сие долгожданное событие — он не ведал. Но упрямо и последовательно приводил в осуществление свой план.

Прошедшие недели Константин виделся с Александрой довольно часто, но каждая встреча была им тщательно выверена. То «случайное» столкновение в книжной лавке и непринужденная беседа о новинках, как бы нечаянно переросшая в жаркую дискуссию, но ни слова, ни намека на амурное ухаживание! Только чистейшие возвышенные игры разума. Через дня два, на тихом музыкальном вечере, под завораживающее пение итальянской дивы взгляды, и опять же, как бы случайные мимолетные прикосновения — обольщение мелодией и жестом. За сим последовала вполне официальная прогулка по бульварам, во время которой он то и дело заставлял ее улыбаться и пару раз даже хохотать, — все дружески, непринужденно, почти по-братски. А как-то раз, в поисках интересного предмета разговора Константин Львович заговорил с Каховской даже о политике! Так он раскачивал маятник ее чувств и ощущений. От безмятежности — к напряжению, от спокойствия — к искушению страсти. Одно настораживало, несколько раз он ловил на себе ее серьезный, как будто оценивающий взгляд и ему становилось не по себе.

Однажды, во время очередной «случайной» встречи, Александра сообщила Вронскому, что через коротких своих знакомых Оболенских получила приглашение от господина Олсуфьева поохотиться в окрестностях Горицы, а посему не далее как завтра поутру она отправляется в путь.

— Как жаль, что дела задерживают меня в Москве, — с разочарованием произнес Константин Львович. — Я хорошо знаком с Захаром Дмитриевичем и так же получил от него приглашение. Как бы мне хотелось отправиться вместе с вами. Но, увы… Хотя… Может быть… Я подумаю.

Он понимал, что Каховская вряд ли отменит поездку в последний момент из-за глупого, по ее мнению, страха перед возможностью слишком близкого общения с ним. Но его слова наверняка вывели ее из равновесия, поселили в душе беспокойство и — Константин Львович на это надеялся — трепетное ожидание. Утром, через посыльного Александра получила от Вронского дорогой, а посему возмутительно неприличный подарок — великолепное бельгийское охотничье ружье со стволом из дамасской стали и короткую, не совсем учтивую записку:

«Примите, мадам, в знак моего глубочайшего уважения и восхищения Вами. Не вздумайте возвращать сразу. Хотя бы попробуйте его в деле. Ваш В».

Александра Федоровна перед искушением не устояла. Ружье тут же перекочевало в багаж. Оружие было еще одной, но уже «мужской» слабостью ее натуры. Собственно, тот кинжал, что когда-то в пылу ссоры метнул в нее покойный муж, был из коллекции трепетно собираемой ею в течение многих лет. Да и ссора разгорелась именно из-за этого, не «свойственного бабам» увлечения. Хорошо, что под руки тогда попалась кочерга, а не что-либо более опасное, хотя и сей предмет в рукопашном бою оказался весьма полезен.

В одном возке с Оболенскими она добралась до Дмитриевского и была радушно встречена хозяйкой дома Катериной Игнатьевной, ее сыном Захаром Дмитриевичем, в котором сразу же узнала того самого генерала, полагавшего, что «есть роды занятий, решительно не предназначенные для дам», и его прелестной молодой женой — Ангеликой Воиновной. Несмотря на наплыв гостей, ей предоставили маленькую чистенькую комнатку в левом крыле дома.

Всю дорогу к Олсуфьевым Александра размышляла о событиях прошедших недель. Никто и никогда так настойчиво и красиво не ухаживал за ней, никто и никогда не вызывал в ней столь сильных и противоречивых чувств, как Вронский. Не сразу, но все же она разгадала его маневр и не могла не восхититься. Ловок, бестия! Он действовал умно и искусно, играя на слабостях, взывая к достоинствам, одновременно развлекая и возмущая, искушая и обольщая. Она чувствовала, что невольно с нетерпением начинает ожидать его следующего хода. Константин ее приручал, как некоторые оригиналы приручают диких зверей, желая превратить их в своих домашних любимцев. Александра усмехнулась. Ее бы должно возмущать такое отношение к собственной персоне, но происходящее лишь забавляло. Пусть изображает из себя бывалого охотника, он еще не знает, что сам превратился в добычу.

Некоторое время назад она все же уговорила себя провести своеобразный эксперимент в науке нежной страсти. Судя по репутации и «отзывам», лучшего помощника в сей области, чем Вронский, ей было не найти. Здесь он слыл мастером, виртуозом. Если не он, то кто? Тем более сложилось так, что Константин Львович прямо-таки сам идет в руки. Безусловно, не маловажную роль играет то, что он производит на нее магическое воздействие. Одно его прикосновение порождает бурю ощущений, потрясает тело, заставляет трепетать сердце, переворачивает душу. Последнее — весьма опасно. Но она же не собирается в него влюбляться, как юная отроковица, а лишь намерена испытать то, о чем говорила Настя. Она хочет, чтобы мир содрогнулся и звезды упали с неба. Хочет умереть и возродиться вновь. Разве сие неосуществимо? Для человека с мозгами и сильной волей нет ничего невозможного, вполне резонно полагала Александра, относя себя к данной категории человечества.

Она ожидала приезда Вронского в Дмитровское. Сопоставив все факты: неожиданное приглашение к Олсуфьевым, знакомство Константина с хозяином, его последнюю фразу и эпатажный подарок, Александра была твердо убеждена, что он приедет. Но время шло, а его все не было. Наступил вечер. Прошел ужин, наполненный радостным предчувствием завтрашней охоты, веселыми и непринужденными разговорами о курьезах и случаях на охоте, о достоинствах борзых и гончих, о качестве охотничьих ружей и снаряжения. Захваченная азартным настроением окружающих, Александра с удовольствием участвовала в общей беседе, но краешком сознания все время ожидала появления своего «героя».

Увы, разочарование было сокрушительным. Ночью она долго не могла уснуть, ворочаясь, привыкая к незнакомой постели, и ранним утром поднялась не выспавшаяся и адски злая на Вронского. Как он посмел?! Как она могла так ошибиться и принять мимолетный интерес светского селадона за что-то более серьезное?

Александра вышла на крыльцо дома и первым кого увидела в суете сборов, был Вронский. Он восседал на великолепном орловском рысаке, в сером кафтане, обшитом мерлушками, и, казалось, освещал своей веселой улыбкой весь двор. Что ж, все остальные в этот момент для нее перестали существовать. Волна облегчения окатила ее от макушки до кончиков пальцев.

— Доброе утро, сударыня, — спрыгнув с коня и бросив поводья конюху, он подошел к Каховской. — Надеюсь, мой подарок с вами?

— Доброе утро, господин Вронский, — как можно равнодушнее ответила Александра.

— Вы на меня за что-то сердиты? — лукаво полюбопытствовал он. — Вы меня не ждали и потому гневаетесь? Или, возможно, оттого, что ждали?

— Оттого, что вы, Константин Львович, всегда полагаете себя дальновиднее многих и плохо скрываете удовольствие от собственной проницательности, — попыталась уязвить его Александра.

Но Вронский только пожал плечами.

— Когда вы сердиты, ваши глаза сверкают, как черные бриллианты, если бы таковые имелись в природе. Обожаю подобные моменты. Но следует ли из сказанного вами, что я все же угадал, и вы меня ждали? — Он наклонился почти к самому ее уху: — Надеюсь, наша охота будет увлекательной.

Она откинула голову назад и прямо посмотрела в его глаза. Молодой задор и затаенный вызов его взгляда заворожили ее. Дыхание перехватило, и она невольно приоткрыла губы, как будто ожидая, что сейчас он склонится к ней и она, в конце концов, узнает каково это, когда тебя целует такой мужчина, как Вронский.

— Алекс, вы меня искушаете, — коварно улыбнулся Константин.

— Вы меня тоже, — не осталась в долгу Александра.

Он рассмеялся озорно и беспечно:

— Вы, как всегда верны себе. Своей прямотой, дорогая, вы чрезвычайно осложняете мои попытки легкого флирта.

— Возможно, это и есть мой способ флиртовать, Константин Львович. По крайней мере, с вами он вполне достигает своей цели.

— Не возьмусь опровергать очевидное, мой ангел. Вы поражаете меня прямо в сердце.