Тем временем жизнь шла своим чередом. Хозяин квартиры как-то сообщил Славе, что будет жилплощадь продавать — когда дом снесут, неизвестно, а цены на жилье выросли в полтора раза. Чтобы Слава не злился, тут же предложил ему работу — одногруппника пригласили в солидную фирму и разрешили самому набрать команду.

— А как же учеба? — вслух подумал Слава.

— А что, на лекции кто-то ходит? — последовал встречный вопрос. — На сессию буду отпускать под свою ответственность. Закончишь как-нибудь. Будет трудно — переведешься на заочный. Люди для чего учатся? Чтобы получить приличную работу! А тебе уже ее предлагают — что тут тормозить?

Доводы были убедительными, и он согласился.

Через месяц Славу было не узнать — он купил костюм, галстук, постриг свои длинные волосы. Теперь он вечно спешил — в институт влетал в развевающемся плаще — на «подъемные» работодатели не скупились. Учеба стала заключаться в том, чтобы в нужное время и в нужном месте преподнести преподавателям-мужчинам дорогой коньяк, а женщинам — вино, цветы, конфеты в коробках метр на метр. Когда же кто-то из них проявлял принципиальность, тащился вечером в библиотеку и зубрил.

Однажды, стоя в растянувшейся очереди за книгами, Славик заметил девушку с исключительно стройными ножками. Зная об этом своем достоинстве, она подчеркнула его, надев юбку минимальной длины, словно на куклу. Вдруг она повернулась к нему и что-то спросила. Славик невпопад ответил, она засмеялась, завязался разговор. Незнакомка рассказала, что ездила кататься на горных лыжах в Швейцарию, о летнем тусере с родителями в Ницце, расспрашивала, какие московские клубы ему нравятся, и, услышав, что он нигде не бывает, предложила себя в качестве экскурсовода. Слава хотел отказаться, но язык почему-то прилип к небу. Новая знакомая оставила телефончик и взяла с него обещание позвонить в ближайшее время.

Настроение, которое у Славика и так было не «фонтан», совершенно испортилось. Ему показалось, что жизнь проходит мимо, воздержание стало его тяготить.

Стали появляться деньги, он снял квартиру на Осеннем бульваре в шестнадцатиэтажном муравейнике. Часто звонил Анжеле, но в «Русском доме» то ее не могли найти, то она уже спала, когда же Анжела брала трубку, говорила как-то вяло и ни о чем:

— Как ты?

— Нормально.

— А ты?

— И я нормально.

Коллеги по работе взяли над «младшеньким» своеобразное шефство и таскали его за собой по всем злачным местам. Почти каждый выходной — клубы, казино, гастрономические и тусовочные рестораны и везде — бабы, бабы и еще раз бабы. Ноги, груди, губы, попы… В общагу к друзьям он приезжал нагруженный пакетами с едой и выпивкой. По коридорам бегали новые первокурсницы, симпатичные обезьянки пялились на него с явным интересом.

На работе за глаза его поначалу называли «пионером», но после того, как большинство клиентов стали выстраиваться к нему в очередь, отношение изменилось. Однокурсник предложил не совсем легальную схему дополнительного заработка. Славка, никогда не боявшийся увольнения, так как не собирался всю жизнь существовать в образе «офисного планктона», с легкостью согласился. Денег стало еще больше, клиенты ежедневно притаскивали дорогие виски и коньяк. Ему стало казаться, что он слишком много пьет. Спасение от рутины Слава искал в письмах. Сам писал длинно, занудно, Анжела отвечала коротко — мол, извини, совсем нет на письма времени. Славка скрипел зубами и представлял, как она в команде поддержки с другими девушками танцует перед футбольным матчем, а Джейсон (или Патрик), глядя на нее, поглаживает кубики пресса на животе и довольно улыбается.

В середине декабря коллега пригласил его в клуб отметить день рождения. Было много народу, в том числе и девчонок. Слава, вроде прилично зарабатывающий, с удивлением таращился, как легко сослуживцы пьют коньяк по тридцать долларов за порцию. Было понятно, что ему по служебной лестнице карабкаться еще долго… Поздравить новорожденного пришла его двоюродная сестра Лиза, очень красивая девушка с собранными в пучок волосами. На ней была невообразимая кофточка, одновременно открывающая плечи, спину и живот. Как эта кофточка на ней держалась — непонятно. Желающих танцевать было мало, в основном пили, курили и разговаривали, ругая начальство, власти и финмониторинг. Вдруг зазвучала медленная музыка, Лиза прокричала:

— Дамы приглашают кавалеров! — подошла к Славику и потащила его танцевать.

Танцевала она своеобразно, прильнув к партнеру всем своим гибким телом. Груди, упругие, как резиновые мячики, с каждым мгновением все сильнее прижимались к кавалеру. Слава опустил глаза — ее соски набухли и выпирали сквозь кофточку. Он еле дотерпел до конца мелодии — дальше «танцевать» было невыносимо.

Но снова зазвучала медленная песня, Лиза опять подняла Славу с места. Обняв его за шею, она прошептала ему на ухо:

— Ну что ты как неживой!

— Смущаюсь, — ответил он. — Дело в том, что у меня есть девушка. Она далеко, и я очень боюсь, что мне в ее отсутствие может кто-нибудь понравиться.

— И где же она? — поинтересовалась Лиза.

— Учится в Америке. Приедет в мае. Я ее жду.

— Вот как? Ну ты кремень! — засмеялась его партнерша. — Я привыкла, что, если обращаю внимание, мужчина в долгу не остается. Конечно, я желаю вам с любимой удачи, но номер телефона тебе чиркну — мало ли, вдруг пригодится?

Больше она на танец его не приглашала, но когда все начали расходиться и он, накинув пальто, пошел к выходу, Лиза сунула ему в руки визитку. На обратной стороне ручкой был выведен номер мобильного телефона, а рядом стоял отпечаток губ.

Спал Слава плохо…

Новый год Славик встречал в компании земляка и друзей с его факультета. Они по духу были ближе, чем коллеги по работе, и Слава постепенно все свое свободное время стал проводить с ними. Один из ребят жил в собственной квартире буквально через дорогу от института, посиделки с бутылками происходили у него чуть ли не ежедневно.

Миновал январь, подходил к концу февраль. В марте у Анжелы был день рождения, и Слава придумал сумасшедший подарок — он стал снимать на видеокамеру поздравления в ее адрес от всех людей, кто был мало-мальски с ней знаком. Он снял ее однокурсников, бывших одноклассников, соседей по дому и двоюродно-троюродных родственников. Всех Слава просил сохранить его визит в секрете — иначе сюрприз не получился бы. Последним он снял свое поздравление и переписывал его несколько раз — ему не понравилось свое смущение перед объективом. Наконец он закончил «монтаж». Файл никак не хотел грузиться, и Слава решил отправить диск почтой. Гораздо приятнее на день рождения получить бандероль, перевязанную красивой ленточкой, чем безуспешно пытаться открыть файл.

Анжела тут же позвонила ему — и это был первый звонок с ее стороны, она там отчаянно экономила. Ее переполнял восторг, они наговорили друг другу много приятного. Прежние чувства нахлынули на него бурей, ураганом. Он начал считать дни до ее прилета и вновь стал часто ей звонить. Но Анжела совсем не интересовалась его жизнью, не хотела знать, как идут у него дела, продвигается карьера, и ничего не говорила о своих чувствах — только постоянные расспросы об однокурсниках, друзьях и подружках. Во время очередного звонка Славик вспылил и заявил, что его бесит такое пристальное внимание к друзьям и безразличие к нему. Он ей пишет, звонит, от нее же — ни слуху, ни духу. Когда же им удается поговорить, все разговоры идут не об их отношениях и совместном будущем, а о Коле-Оле-Наде-Свете-Игоре-Даше-Саше-Глаше.

— Ты понимаешь, что, кроме меня, ты здесь никому не нужна! — как-то проорал он в трубку.

— Скотина! — сразу заплакала она. — Как у тебя язык повернулся?! Я только тем и живу, что жду возвращения! Как это — я никому не нужна? — И швырнула трубку.

Больше не было ни строчки. К телефону поначалу вовсе не подходила, несколько позже стала отвечать, но разговаривала сухо и неприветливо.

Настал долгожданный май. Анжела назвала дату прилета, но в самой категоричной форме попросила ее не встречать, пообещала, что обязательно увидится с ним на следующий же день.

К встрече Слава готовился старательно. Купил чудесный кулончик, обзвонил всех ее друзей и договорился с парнем, который жил рядом с институтом, провести у него сабантуй по поводу возвращения Анжелки. За день до приезда притащил гору выпивки и закусок, приготовил разные блюда.

В назначенный час человек пятнадцать собрались в квартире. Стол получился что надо. Слава, сгорая от нетерпения, помчался к метро встречать любимую. В руках он нес букет роз, шипы кололи руки, он не обращал на это внимания.

Скоро появилась Анжела в компании с Настей. Слава кинулся к ней с объятиями, но та решительно отстранилась. Недоумевая, он уставился на девушку, отмечая, как сильно она изменилась. Анжела пополнела, на лице появились прыщики. Обулась она в какие-то смешные кроссовки, оделась в пузатую куртку — то есть явно ни на какой праздник не собиралась. Она взяла его за руку и сказала:

— Давай-ка отойдем, поговорим.

Речь ее была словно отрепетированная, она не сбилась с мысли ни разу. Анжела рассуждала о том, что одиночество помогло ей познать себя и жизнь, что его невнимание к ее проблемам и забота только о своих чувствах подчеркивают его ужасный эгоизм, что она, в противоположность Славе, всегда жертвовала собой ради друзей и близких. Итог — они разные люди и не будут друг с другом счастливы… тра-та-та, тра-та-та…

Настя топталась невдалеке и недобро поглядывала на Славу — видимо, подружки уже обсудили ситуацию. Славка ничего не понимал, смысл сказанного доходил до него с трудом.

— Но там ребята сидят… — вяло лепетал он. — Там море водки, вина…

— У меня температура, — ответила на это Анжела. — У меня акклиматизация и разница часовых поясов. Я явилась только затем, чтобы все это тебе сказать. Еще увидимся, я пошла.

Она взяла подругу под руку, и они скрылись в подземном переходе.

Опустив плечи, Слава уныло поплелся обратно. В кармане он нащупал коробочку с кулоном, открыл, повертел его в руках и зло, изо всех сил, швырнул в лужу.

Когда он вошел в квартиру, ребята сначала подумали, что он прячет Анжелу за дверью.

— А где наша лягушка-путешественница?! — закричал земляк.

Слава вяло улыбнулся и виновато развел руками:

— Она сказала, что мы разные люди, что мы не пара, что я ее не понимаю, и… и…

Народ недоуменно переглядывался. Повисла неловкая пауза. Тут вскочил хозяин, хлопнул Славика по плечу и закричал:

— Не ты первый, не ты последний! Мужики, накатите соточку очередной жертве женской предвзятости!

Гости загалдели, ему налили здоровую стопку. Не снимая плаща, он выпил. Ребята подходили, говорили что-то ободряющее. Кто-то закричал:

— Я звоню девчонкам! Кто против?

— Звони, звони! — ответили сразу несколько голосов.

После третьей или четвертой рюмки Слава услышал:

— Как в «Калине красной»! «Мил человек, а что празднуем-то?» — «Да просто деньги ляжку жгут!»

«И пусть», — подумал он.

Подъезжали какие-то люди, все было как в тумане. Слава слишком быстро опьянел, его отнесли в соседнюю комнату. Засыпал он под оглушительную музыку и девичий визг.

Прошло четыре дня. Воодушевленный раскованной обстановкой этого места, земляк решил отметить свой день рождения в той же квартире. Гостей предполагалось еще больше, у соседей взяли дополнительные столы. Все эти четыре дня Слава пил. Как только трезвел, сердце его начинало рваться на куски, и он срочно наливал себе очередную рюмку. Однокурсник-начальник был в курсе, что Слава «заболел». В квартире запасов спиртного брошенного возлюбленного хватило бы месяца на два, поэтому утром в день торжества друзья потащили Славку в баню. Там он и пришел в себя.

Так получилось, что земляк пригласил Настю, а та пришла с лучшей подругой. Анжела была необыкновенно хороша. Десятисантиметровые каблуки, волосы до плеч, открытые шея, грудь… Она выглядела точь-в-точь, как на фотографии, которую дала Славе перед отъездом. Этот снимок в рамке стоял у него на рабочем столе. Добрые приятели, считающие, что милые бранятся — только тешатся, как бы «случайно» усадили их за стол рядом. Для этого была применена хитрость — Славика вызвали под каким-то предлогом на кухню, а когда он возвратился, свободным оказалось только одно место — возле Анжелы. Та и бровью не повела, не стушевалась, вела себя как обычно. Она даже стала ухаживать за ним: «А подать ли тебе вилочку? А будешь ли ты вот этот салатик?» После третьего тоста она коснулась коленкой его ноги. Кусок встал у Славки в горле, ему показалось, что он расплачется прямо за столом. Он вскочил и, наступая на ноги присутствующим, стал выбираться из-за стола. В самый последний момент Слава успел забежать в ванную, его вывернуло наизнанку.