Людмила Анина - Та, что ждет

— ВАУ!!! это было что-то бесподобное, очаровательное…:))))

Ну, конечно, конечно…

— а ты кем работаешь?

Она закатила глаза, едва заметно покачав головой. А что, это имеет принципиальное половое значение?

— помогаю…

Трель звонка снова отвлекла ее от разговора:

— Компания «Санлайт».

Это был Рубен, ее генеральный директор.

По привычке она нашла рядом ручку и блокнот, готовясь записывать.

— Лера, меня сегодня в офисе не будет, так что если кто-то захочет…

— Рубен, вас искала Ольга Анатольевна.

— Тогда соедини меня с ней.

Набирая номер, она увидела, что в открытом окне аськи ей снова ответили.

— O кому?

Кому она помогает? Да похоже, что всему миру…

Замолчавший было телефон снова разразился какофонией трелей.

— Это Валерия.

Настя, ее коллега из приемной другого совладельца компании, звонила, чтобы выяснить дату последнего инвойса, отправленного в Италию. Сообщив ей необходимое число и сумму, она краем глаза вновь взглянула на окошко.

— понял, это тайна:))))))))

Нетерпеливый какой… Что бы такого ответить, чтобы ничего не ответить?

— всем…

И самое смешное, что, как бы обтекаемо ни звучала эта формулировка, это была чистая правда…

— ага!!! Значит, я неправильно понял…..

Так, лучше над ребенком не издеваться, а то это как-то совсем грубо выглядит…

— да не тайна..))) просто я не люблю говорить о работе….

— Лера!

Настя, держа в руке папку с инвойсами, бежала к ней по длинному коридору, разделявшему две приемные.

— Что случилось?

— Мне нужны все инвойсы, которые были отправлены за последние три месяца. — Настя оперлась о стол, чтобы отдышаться. — Мы не можем найти два.

— Суммы? — коротко спросила она, сворачивая все окна на мониторе и поворачиваясь к шкафу с документами.

Через минуту она уже напрочь забыла и про воспламенившегося юношу, и про отчет, лежавший у нее на столе. То и дело отвлекаясь на телефонные звонки, она мысленно прокручивала в памяти последние дни и все бумаги, проходившие через ее руки. Оба инвойса нашлись только через полчаса, заставив их обеих изрядно понервничать и переворошить несколько забитых документами папок, в надежде обнаружить в них два небольших бесценных листка.

Когда она вернулась к компьютеру, было уже почти 6 вечера. Отодвинув от себя отчет, который принес Андрей, она открыла корпоративный ящик, чтобы проверить почту, и вновь обнаружила мигающую аську.

— оки, не буду о работе, я тоже не люблю о ней, на работе о работе, и тут тоже о работе….:)

— какую музыку ты любишь?

— неужели этот вопрос касается работы????:)))))

— я просто обожаю монологи….:))))

— иногда так хочется с кем-нибудь пообщаться, попрактиковать свой русский, но увы…. это так редко удается, все думают, что я прикалываюсь………

— ауууу… Очаровашка-а-а…. ты еще там????

— It’s so pitty!!!! Good buy forever!!!!!!!![2]

Сообщения от «огнеопасного» искателя развлечений с разницей в отправке в минуту-две минуты вызвали у нее улыбку и чувство облегчения — по крайней мере, судьба избавила ее от необходимости вежливо объяснять молодому человеку, что ему лучше найти себе более интересное занятие.

15 минут, и можно домой. Боже, как же она устала…

Б-ррр!

Войдя в вагон метро на станции «Александровский сад», она набросила капюшон пуховика на голову и села на ледяное сиденье, убрав руки в рукава, словно в муфту. Ох, пришло же кому-то в голову построить открытую ветку метро, когда температура зимой опускается ниже 20 градусов? Околеть же можно, пока доберешься!

Вот уже полгода она каждый день ездила на работу к девяти утра с Выхино до Молодежной, тратя на дорогу почти полтора часа. Единственным ее развлечением в дороге были книги и простенький, видавший виды CD-плеер, однако сейчас листать страницы в перчатках ей не хотелось, а плеер валялся в сумке в ожидании новых батареек, которые она вот уже третий день собиралась купить.

Ехать предстояло еще полчаса. Глубоко вздохнув, она закрыла глаза и попыталась задремать, пользуясь оставшимся свободным временем.

Что-то было не так.

Она вновь открыла глаза и задумалась. Да нет, все как обычно. Во всяком случае, на первый взгляд.

Работа отнимала у нее львиную долю времени — вся неделя была заполнена бесконечными звонками, поручениями, бумагами, отчетами, и ожидать каких-либо неожиданностей на этом пути не приходилось. Каждый день она брала трубку, следила за документами, договаривалась о встречах, пыталась не забыть о нуждах офиса, и вся эта круговерть за полгода превратилась в пыльную тоскливую рутину, которую она тянула без малейшего удовольствия. Вот и сейчас впереди у нее был еще один, похожий на все остальные, рабочий день.

Ничего особенного, все как всегда. Отчего же она испытывала это странное чувство нервозности и тоски?

Что-то забыла сделать?

Мысленно она прокрутила перед глазами свои дела, залезая в закоулки памяти и пытаясь выудить оттуда какие-то мелочи, которые по тем или иным причинам не привлекли к себе ее внимание.

Итальянцы? Да, они приезжают, но только на следующей неделе.

Меркулов? Она все передала ему еще вчера вечером.

Инвойсы? Они давно уже подшиты в нужную папку, и Настя без труда найдет их без нее.

Нет, дело было не в работе.

Она тихо вздохнула и открыла глаза.

Чистый белый снег, лежавший на крышах домов, мимо которых ехал поезд, сверкал и переливался под лучами солнца, создавая ощущение зимнего праздника, но это никак не поднимало ей настроение. Почему же она вот уже которую неделю мучается от непонятного ощущения чего-то потерянного, чего-то незавершенного? Что не так?

Вдохнув холодный воздух, она поправила меховой капюшон куртки и оглянулась, скользя отсутствующим взглядом по сидевшим вокруг незнакомым людям.

Нет, это не работа.

Это Игорь.

Сколько раз она обещала себе закончить отношения с ним, поговорить, но всякий раз откладывала, находя те или иные отговорки. Они встречались девять месяцев, иногда вместе ездили куда-нибудь на выходные, ходили в театр… Все стандартно, обычно, без особого головокружения. Секс при свечах. Когда-то лучше, когда-то хуже. Разговоры о книгах и выставках. И вот уже две недели он настойчиво предлагал ей переехать к нему.

Переехать.

Хм.

Жить.

Вместе.

Фу.

Вот оно. Вот в чем дело.

Ну да, она ему очень нравилась. Как нравится все, что блестит и переливается яркими, сочными красками. Все, что не втискивалось в рамки его повседневной жизни, подчиненной жесткому расписанию и вечному контролю.

Игорю было 40, он уже третий год работал руководителем отдела рекламы и PR в крупном банке, имел университетское образование, защитил диссертацию и был старше ее на целых 15 лет. Высокий, худощавый, вечно облаченный в деловой костюм, он выглядел как строгий профессор, которому она неожиданно для себя забыла сдать важный экзамен. Он говорил с ней нравоучительным тоном, не допускающим возражений. Он всегда и во всем был прав. Он смотрел на мир через свои очки и видел его упорядоченным и подчиняющимся общепринятым правилам и нормам. И ее место в этом порядке, согласно его планам, было рядом с ним.

Тоска.

Она скучала, нередко испытывая желание сбежать подальше, отпуская в его адрес шуточки, за которыми плохо скрывалось нарастающее раздражение и чувство вины. Мерзкое, противное чувство вины за то, что теперь ей все чаще нравилось смотреть на других мужчин.

В конце концов, на дворе — двадцать первый век, и она свободна жить так, как ей хочется, ничего никому не обещая. Да, он внимательный, ответственный, умный… Только почему всякий раз при мысли о нем ее тянуло зевнуть с риском вывихнуть себе челюсть?

И вообще, разве она обманывает кого-то? Не было же никаких обещаний и клятв — они ничем друг другу не обязаны. Возможно, если она будет почаще себе это говорить, она сама в это поверит… Да и что в таких случаях принято говорить мужчине?

— Игорь, мне невыносимо скучно, как будто мы уже пятьсот лет живем в счастливом браке!

— Игорь, я не хочу жить с тобой, иначе я сойду с ума от тоски!

Хм… Нет, так говорить нельзя. Иначе он затеет допрос с пристрастием и начнет изматывать ее бесконечными вопросами, ответы на которые ему однозначно не понравятся. А ей так не хотелось пускаться в объяснения.

Разумеется, Игорь интуитивно чувствовал ее охлаждение, но вот уже третий месяц они старательно обходили эту тему стороной, как будто ничего не происходило. Вероятно, он списывал ее раздражение на усталость от работы, а она не спешила его переубеждать. Но время работало против нее, все чаще испытывая ее терпение на прочность. Вялотекущая шизофрения этих отношений, где каждый по инерции играл отведенную ему роль, — вот что тяготило ее больше всего.

Она не любила его.

В конце концов, а на что она жалуется? Разве, когда они встретились, ей самой не хотелось чего-то постоянного, родного, своего? Интернет-тусовки остались в прошлом, у нее не возникало даже желания вновь вернуться туда — слишком велики были усталость и отвращение. Игорь был идеальной гаванью после изрядно надоевших ей поисков и путешествий: его надежность придавала определенности их отношениям, в которой она так нуждалась тогда. Он ухаживал за нею по всем классическим канонам — цветы, прогулки, красивые слова, ужины в ресторанах. Он отвечал на все ее вопросы подробно и обстоятельно, ничего не скрывая. Это было так не похоже на все, с чем она имела дело раньше…

Она с удовольствием слушала его рассказы о людях, с которыми ему довелось встречаться, о работе в крупном банке, из которого буквально сочились деньги, о его дочери от первого брака, которую воспитывала его мама. Все это ей тогда казалось интересной книжкой с картинками, к которой она, как таковая, не имела никакого отношения. И ей все реже и реже хотелось открывать эту книгу и что-то перечитывать в ней. Что же она пропустила, где ошиблась?

И что теперь делать? Поставить книжку на полку и молча уйти?

А может быть, все ее сомнения и переживания — это всего лишь страх перед объяснением, когда ей все-таки придется сказать то, что будет для Игоря малоприятным? Возможно, еще и поэтому она чувствовала себя виноватой — за то, что будет вынуждена рано или поздно уйти от него?

— Станция метро «Молодежная».

Ноги, несмотря на меховые сапоги, успели замерзнуть — в который раз за этот месяц она мысленно пообещала себе с первой же зарплаты купить новую зимнюю обувь. Лера, выскользнув из вагона, быстрым шагом начала подниматься по лестнице в сторону выхода, стараясь дышать в шарф.

Ооох, как же холодно!

Да, новые сапоги.

И чаю. Кружку горячего чая с шоколадным печеньем и орехами.

И к черту диету и Игоря с его нравоучительным занудством о ее неумении придерживаться принятых решений. Еще одна ее черта, которую он так старательно пытался в ней исправить. Сегодня не модно быть сорок восьмого размера — это означает, что девушка не умеет следить за фигурой, не умеет следить за собой. Нужно контролировать свои потребности, а не идти на поводу у собственных желаний…

Да будет ему известно, «доска и два соска» — это не про нее, и точка! Пить пустой чай она тоже не умеет. И как вообще в этой жизни обходиться без сладкого??

В Рамсторе, зайдя в знакомый отдел, она схватила с полки овсяное печенье с кусочками шоколада и шоколадку с изюмом — свое излюбленное лакомство, скрашивающее ей каждое холодное зимнее утро.

Ммм, как же она любила сладкое…

Офис встретил ее полной тишиной — Насти еще не было, длинный коридор, по обе стороны которого были кабинеты, тонул в полумраке. До прихода основной толпы сотрудников оставалось еще полчаса, и она вполне успевала переделать мелкие хозяйственные дела, которые по умолчанию лежали на ней — кофейный аппарат, куда нужно было загрузить зерна кофе и залить горячей воды, полотенца в туалеты, меню на кухню… Она любила эти утренние часы, когда никто не бегал вокруг с целым ворохом мелких поручей, не трезвонили телефоны, не требовали к себе внимания окружающие.