– Мама! Ну почему ты всегда все утрируешь?

– Как почему? Не почему, а зачем! Для ясности.

– Тяф, тяф, – добавила Сюсенька из сумки.

– Знаю я таких бабенок, – продолжала Эльвира Викентьевна. – Схватят мужика, и давай его любить. Так и залюбить могут до смерти. Уж не знала я, что дочь у меня такой пиявкой уродилась. Мужик должен иметь несколько степеней свободы! Только тогда он дышит полной грудью и радуется жизни.

– Правильно говорите! – согласился Ашраф. – Я всегда знал, что вы не только красивейшая, но и умнейшая женщина.

– Ну уж нет! – Эльвира Викентьевна погрозила Ашрафу пальцем. – Несколько степеней свободы, кроме одной. Знаю я вас, полигамщиков! Вам дай волю, у каждого бы гарем имелся.

– Я и говорю – умнейшая женщина! – Ашраф кивнул и улыбнулся. – Только гарем прокормить, это надо деньги лопатой грести. А с этим у некоторых заминка. Отсюда и предпочтение моногамным отношениям.

– Ага, – фыркнула Эльвира Викентьевна. – Это у вас там, на востоке, гарем прокормить надо, а у нас индивидуумы попадаются, которые на шее и у жены, и у любовницы прекрасно себя чувствуют. Еще и мать-пенсионерку трясут, как грушу.

– Шурочка, а почему вы в свободное от работы время не рисуете? У вас же талант. Я вот помню эту вашу картину, у вас в кабинете в «Космосе» висела. Очень интересная. Я бы такую купила себе. – Глаза Евгении опять вспыхнули изумрудным светом. – Нарисуйте для меня картину.

– Отличная идея! – согласилась Вера. – Шура, вы в свободное от работы время, ожидая возвращения вашего принца, будете рисовать картины, а мы их будем выставлять у нас в холле. И пусть наши дамы их покупают.

– Сейчас как раз дожди зарядили. Самая погодка для вдохновения, – поддержал Веру Ашраф. – Опять же деньги они никому не лишние. Даже если гарем кормить не надо.

– Родной матери, между прочим, и забесплатно можно натюрморт нарисовать. Мне бы в гостиную натюрморт подошел. В кремовых тонах. Пастель называется.

– Эльвира Викентьевна, соблюдайте очередь. Я первая попросила. – Евгения обиженно выпятила нижнюю губу.

– Кстати, про очередь… – Эльвира Викентьевна глянула на часы. – Я же на процедуры приехала. Шурка, кончай антимонию, пошли, будешь надо мной работать. – Эльвира Викентьевна подхватила сумку с Сюсенькой и последовала в сторону Шуриного кабинета. – Всем привет! – не оборачиваясь, сказала она и помахала рукой.

Шура встала, шмыгнула носом и послушно пошла за матерью.

* * *

Питерская мерзопакостная погода обычно дает о себе знать сразу после недолгого бабьего лета. Бабье лето в Питере как раз и есть то самое «пышное природы увяданье», о котором писал Пушкин. Дело в том, что в Питере и его окрестностях природа, действительно, увядает чрезвычайно пышно. Но уж очень быстро это происходит. Какое-то ускоренное увядание, ей богу! После этого начинаются серые тусклые дожди, и все приобретает какой-то осклизлый вид. И так до ноябрьских праздников, когда выпадает первый снег. Он, конечно, быстро тает и опять наступает та самая мерзопакостность. Вплоть до Нового года. На Новый год в большинстве случаев все-таки выпадает снег. Настоящий: белый и пушистый. А после Нового года и правда бывает «мороз и солнце – день чудесный», но опять очень недолго. В феврале к обычной мерзопакостности добавляется мокрый снег и снежная каша под ногами. В городе эта каша щедро сдабривается реагентом и у пешеходов не выдерживают никакие сапоги. Автомобилисты же страдают через уделанный кузов, который не отмыть без специальной технологии обезжиривания. И так до самого апреля. В апреле сквозь мерзопакостность пробивается солнышко, которое начинает даже слегка припекать. Правда из-за ночного подмораживания снег за городом тает аж до самых первомайских праздников. Однако уже к середине мая природа буйно расцветает. Так же быстро, как и увядала в октябре. Еще бы! Ведь ей, природе, надо успеть в короткие промежутки времени без мерзопакостности и расцвести, и поцвести, и отцвести, и быстро увянуть. Ведь в июне опять начинаются дожди. И не «ах, эти летние дожди» с радугами и ливнями, а мелкие, назойливые словно мухи, дождики, моросящие круглосуточно. То есть, по-прежнему мерзопакостные и щедро сдобренные комарами. Потом июль с нечеловеческой жарой, дождливый август и снова здорово! «Пышное природы увяданье».

Конечно, творческим людям, коими являются практически все коренные петербуржцы, ничего не остается, как длинными серыми дождливыми мерзопакостными днями украшать своим творчеством жизнь Питерской публики. Они пишут картины и книги, сочиняют симфонии и стихи, снимаются в кино и играют на сцене. И не надо ехать за вдохновеньем в Прованс. Только деньги тратить. Самое вдохновенье находится на берегах Невы. Вышел на бережок, получил в морду заряд мокрого снега и сразу вдохновился. Бежать домой творчеством заниматься, ну, или в магазин за бутылкой. Как без бутылки вдохновленному человеку философствовать?

В самый разгар осенней мерзопакости Ашрафу позвонил какой-то однополчанин и попросил о помощи. Необходимо было куда-то срочно выехать, чтобы чего-то там такое настроить и наладить. А уж, кто как ни Ашраф является главным специалистом по настройке и наладке? Перед отъездом он строго настрого велел новому начальнику охраны «пасти периметр», ведь именно в мерзопакостную погоду разное отребье и шпана вдохновляются на противоправные поступки по отношению к чужому имуществу. Дело в том, что зимой и ранней весной «на дело» они не ходят, так как и вокруг имущества, и в лесу на снегу завсегда остаются отпечатки ног этих злых людей. По отпечаткам пограничник Карацупа и собака Мухтар своевременно обнаружат покражу, устроят погоню и могут даже вычислить местоположение бандитского логова. В смысле, явиться в соседний поселок и отнять награбленное. Опять же лазить по глубокому снегу с награбленным барахлом злодеям тяжеловато, поэтому зимой они сидят по домам у себя в поселке и строят козни. Всякие там планы набегов и все такое прочее. Летом же в лесу всегда болтается толпа народу. То ягодники, то грибники, то просто любители пикников и шашлыков. Не ровен час наткнешься на какую-нибудь парочку или дедка с корзинкой. А вот в осеннюю мерзопакостность шушера активизируется и идет на приступ чужой недвижимости и движимости.

Недвижимости в клинике «Вечная молодость» много. И движимости тоже. Особенно, когда клиентки со своими модными автомобилями в клинике ночуют. Кто отвечать будет, если у Евгении, например, «Ауди» угонят? Или «Мерседесу» Эльвиры Викентьевны ноги приделают. Так что охране Ашраф объявил осеннее усиление. Перед каждым постом охраны поставил конкретную задачу. Пост, который в будке на въезде, должен неотрывно следить за автомобилями. Второй пост, который в здании клиники, должен обеспечить безопасность клиенток и их сумочек, особенно в ночное время. И, наконец, третий пост должен курсировать круглосуточно между клиникой и въездом с регулярным обходом территории каждый час. Обычно большую часть этих обязанностей выполнял Акбар, поэтому охранники могли себе спокойно дрыхнуть на посту, зная, что Акбар всегда подаст сигнал тревоги. Но Акбара, естественно, Ашраф забирал с собой, ведь тот в любой наладке и настройке был Ашрафу незаменимым помощником.

Затем Ашраф озадачил и проинструктировал дворника, отдал необходимые распоряжения старшей горничной, сдал дела Вере и Тамаре Федоровне, загрузил Акбара в «Ниву» и отбыл на неизвестный срок в неизвестном направлении.

– Хозяйка, ты уж меня за отлучку прости. Я товарищу отказать не могу. А ты береги себя и Тропилиным сильно не увлекайся, – на прощанье сказал он Вере, погрозив остатком указательного пальца. – Знаю я его. Только я за ворота, так он тут, как тут. Постараюсь обернуться до холодов.

Акбар же Вере ничего не сказал, а только улыбнулся, подмигнул и помахал хвостом.

Глядя на удаляющийся в сторону леса автомобиль, Вера почувствовала себя несчастной одинокой сиротой.

Серые дни потянулись один за другим, расцвечиваясь только появлением на парковке нарядных сверкающих автомобилей клиенток клиники. Без Ашрафа Вера еще больше погрузилась в свой бизнес. Хотя, казалось, куда уж больше? Однако каждый день был полон открытий, и Вера удивлялась, какой колоссальный объем работ тихо и незаметно выполнял Ашраф. Вот уж точно сподвижник и соратник, иначе и не скажешь. Она решила, что в первую очередь по его возвращению подымет ему зарплату и назначит своим заместителем.

После насыщенного событиями трудового дня, иногда даже забыв поужинать, Вера обычно моментально засыпала, едва голова её касалась подушки. Спала она крепко, но ночью просыпалась. Часа в три. Определенно её будили планы следующего дня. Она ворочалась, пыталась снова заснуть, но безрезультатно. В голове уже вовсю крутились разные неотложные дела.

В одну из таких бессонных ночей Вера по обыкновению металась по кровати в попытках заснуть и внезапно услышала какой-то странный шорох. Сначала она подумала, что это ветки деревьев стучат по кровле, потом испугалась, что вдруг это мыши, а мышей она боялась просто до жути, но потом поняла, что дело обстоит еще хуже. Кто-то явно пытался открыть входную дверь. От страха Вера решила, что все это происходит во сне, и что сейчас, как и положено во сне, она попытается закричать, но не сможет. Вера открыла глаза и поняла, что ни капельки не спит. Прислушалась, возня у двери продолжалась. Вера похолодела от ужаса и стараясь производить как можно меньше шума набрала номер поста охраны, патрулирующего территорию клиники. Трубку взяли не сразу, видимо охранник, несмотря на инструкции Ашрафа, сладко спал где-нибудь в холле клиники или в будке охраны на въезде.

– Срочно бегите ко мне, – прошептала Вера в трубку. – Ко мне кто-то лезет.

– Сей секунд, – сказал охранник и нажал отбой.

Вера на цыпочках подошла к камину и вооружилась кочергой. В этот момент она услышала, как дверь со скрипом открывается. Вера с перепугу бросила кочергу в сторону двери и завизжала, что было сил. Она даже не предполагала, что может так громко и отчаянно визжать. Раздался грохот от падающей кочерги и топот ног. Кто-то убегал в сторону леса. Вера сунула ноги в тапки, накинула халат, опять схватила кочергу и, не соображая, что делает, помчалась следом. При этом она продолжала орать, как резаная. В дверях Вера натолкнулась на охранника.

– За мной! – крикнула она ему, махнула рукой, как Чапаев в атаке, и продолжила преследование. Охранник засвистел в свисток и осветил своим мощным фонарем убегающих. Их было двое. Они нырнули в проделанную в заборе дыру и скрылись из виду. Послышался звук мотора и все стихло.

– Вера Алексеевна, стойте, – закричал охранник. – Ушли сволочи!

Тут только Вера сообразила, что в одном халате и тапочках бежит по мокрой листве, а сверху льет дождь. Она повернула в сторону коттеджа, и, не говоря ни слова, побежала назад. Охранник снял с себя куртку и накинул Вере на плечи. Только в прихожей коттеджа Вера пришла в себя и отдала охраннику кочергу. То ли от страха, то ли от холода у нее громко стучали зубы. Вера включила чайник, а охранник принялся разводить в камине огонь.

– Надо полицию вызывать, – сказала Вера.

– А на кой? – спросил охранник. – Бесполезно. Все равно толку с них никакого. Знаю я их, никого искать не будут. Ментам висяк не нужен.

– Да вы что! – возмутилась Вера. – Они же меня до смерти перепугали. А если б я случайно не проснулась? А они б меня, чем-нибудь тяжелым? Это ж покушение!

– Ну, давайте, попробуем. – Охранник тяжело вздохнул, достал мобильник и набрал номер полиции.

Полиция сначала долго не брала трубку, потом отказывалась ехать, потом все-таки смилостивилась и сказала, что вышлет наряд.

Наряд в составе двух полицейских молодцев на уазике наконец появился в клинике уже утром. Молодцы, чем-то неуловимо напоминавшие младшего лейтенанта Петрова, произвели осмотр места происшествия, натоптали в коттедже, составили протокол и стали уговаривать Веру не подавать заявления.

– Ничего ж не пропало, – сказал один, обводя рукой Верино богатство. – Вон, и плазма на месте.

– А если б у меня сердце от страха не выдержало? – поинтересовалась Вера. – Или я бы не проснулась, а они меня бы по голове чем-нибудь шандарахнули?

– Это был бы уже другой случай. – Чувствовалось, что полицейскому до жути надоела эта беспокойная дамочка. – Пострадавшие, или там труп.

– Типун вам на язык, – рявкнула Вера.

– И вообще, они вам замочек очень культурно отомкнули, а могли бы и вовсе окно разбить, – полицейский невозмутимо продолжил разъяснять свою позицию Вере. – Решеток-то у вас на окнах нету. Или бензопилой. Тогда был бы хоть какой-то ущерб. Хотя сумма этого ущерба – смех один.

– Ущерб есть. В заборе дырка! – настаивала на своем Вера.

– Так, дамочка! – Полицейский развел руками. – У всех людей, как у людей заборы. Каменные или железные. Вон, как у Ромашина, например, или у соседа вашего Тропилина. Четыре метра! Это я понимаю забор. Хрен такую высоту возьмешь. А у вас только на въезде забор приличный, а от леса сетка «рабица»! Вы чего, смеетесь над нами?