Он засмеялся, стуча пальцами по листку.

– Вы, кажется, уже успели познакомиться с обычаями Голливуда, – проговорил он. – Ваш телефон зазвонит еще до конца этой недели. Каковы бы ни были результаты. Рассчитывайте на них, юная леди.

Он встал, перекинул пальто через руку и взял в руки шляпу.

– Рад был провести с вами время, – откланялся он.

– Я – тоже, – улыбнулась Кейт.

И той же самой изящной походкой, которую Кейт отметила в их первую встречу, он вышел из кафе.

Кейт вздохнула и позвала официантку, чтобы та принесла ей счет. Было время возвращаться домой и одевать униформу.

Но она не могла вернуться домой той же, какою вышла оттуда. Она изменилась сегодня утром. Из-за Барни Ливингстона, конечно. Но, возможно, гораздо больше, благодаря Норману Вэббу.

Будь что будет, думала Кейт, но это был особенный день.

12

Норман Вэбб сдержал свое слово.

Он позвонил Кейт на следующей неделе и пригласил ее пообедать в недорогой, но респектабельный ресторан. За обедом они говорили о Голливуде. Его знакомство с разнообразными сторонами шоу-бизнеса, от азов актерского мастерства и съемки до махинаций могущественных продюсеров и студийных чиновников, было для Кейт неожиданностью. Она сделала массу открытий. Слушая Вэбба, Кейт поняла, в каком выдуманном мире живут все время Мелани и ее друзья. Эти надеющиеся девушки видели Голливуд в образе Сезама, открывшего двери, которые ведут к славе и счастливой судьбе, – нужно только нажать верную кнопку. Норман Вэбб открыл ей глаза на то, что шоу-бизнес – это жестокое, основанное на беспощадной конкуренции дело, которое требовало выносливости, изящества под прессом и вообще тысячи трюков, которые соответствовали специфике этого рода деятельности, – даже от тех, кто уже вошел в открытую дверь.

К концу обеда Норман Вэбб спросил Кейт, могла ли она встретиться с ним на следующее утро на углу Ла-Брэа и Санта-Моники.

– Пора заняться настоящим образованием, – сказал он. Рано утром Кейт была на месте. Она сидела на скамейке и ждала Нормана Вэбба. Он появился из-за угла, с тросточкой и свежим цветком в петлице.

– Ранней птичке Бог подает, – проговорил он, глядя на нее. – Закатали рукава? Готовы к работе?

Кейт встала.

– Пойдемте, – продолжил он, взяв ее под руку. – Я хочу вам кое-что показать.

Они подошли к воротам студии «Вёлдвайд пикчерз», он низким голосом сказал пару слов охраннику и провел ее на территорию студии.

– Но как вам?.. – начала Кейт. Норман засмеялся, помахивая тросточкой.

– Норман Вэбб – человек, который открывает все двери, – усмехнулся он. – Разве я не провел вас и вашу подругу в «Амбассадор»? Достаточно одного прикосновения моей руки – и вы попадете куда надо!

Он огляделся по сторонам.

– Я работал здесь, – проговорил он. – Приходил сюда каждое утро и трудился в одном из бунгало, которые вы видите у южного забора. По большей части полупьяным. Но я пришел в себя, слава Богу. Какое-то время они не могли без меня обойтись.

Рассматривая территорию студии, Кейт пришла в изумление. Здесь были здания и декорации на любой вкус. Западные улицы, старые особняки Бостона, французские селения, итальянские палаццо, постройки эпохи Ренессанса. Их делало похожими одно – все они были небольшого размера, наверное, раза в три меньше натуральной величины, и выглядели абсолютной подделкой.

Когда она сказала об этом Норману Вэббу, он рассмеялся.

– Ну вот, вы узнали кое-что еще о Голливуде, дорогая, – сказал он. – Видите ли, камера не видит деталей или перспективу так, как видит это человеческий глаз. Но в то же время камера достаточно слепа, чтобы принять эти подделки за реальные постройки. Актеров снимают на переднем плане, а глубокая фокусировка линз берет на себя все остальное. Они выглядят абсолютно правдоподобно на экране. Это – Голливуд, Кейт. Победившая иллюзия. Триумф иллюзии. Никто не видит подвоха, все выглядит натурально.

– Куда мы идем? – спросила Кейт.

– Нам с вами надо заняться кое-какими делами, – ответил Норман Вэбб. – Я решил не приводить вас к себе домой – ну, соседи, понимаете, будут разговоры…

Он подмигнул ей с милой иронией:

– Вот я и подумал, что мы можем воспользоваться одним из старых здешних офисов. Я здесь больше не работаю, и они не смогут запустить в мой сценарий свой десятифутовый багор, но у меня остались старые друзья – такие, как этот парень у ворот. Итак, мы собираемся использовать возможности «Вёлдвайд» для наших небольших занятий.

– Занятий? – спросила Кейт.

– Скоро узнаете, – сказал он загадочно.

Он провел ее в один из офисов и показал ей старую, но презентабельную комнату. В ней была софа, стул и большой стол. На двух стенах висели большие зеркала.

– Ею никогда не пользуются, – уточнил он. – Мы будем одни – что нам и нужно.

Кейт повесила свое пальто на вешалку и посмотрела на него.

– Тут есть человек, с которым мне хотелось бы вас познакомить, – сказал Норман. – Не на этой неделе и не на следующей, но скоро. Его зовут Альфред Дозайер. Он – агент, и очень уважаемый. Он поддержал несколько новичков. Большинство из его клиентов – стабильные характерные герои и актеры музыкальных комедий. Они работают постоянно и всегда пользуются его услугами. На новичка он даже и не взглянет без персональной рекомендации человека, которому он доверяет.

– Тогда на меня он тоже не посмотрит, – приуныла Кейт.

Норман покачал головой.

– Я – надежное для него лицо, – сказал он, указывая на себя. – В прежние времена, когда я что-то значил в Голливуде, я оказал Альфреду ряд услуг. Важных услуг. Он знает, что теперь я – конченый человек, но всегда помнит хорошее. Он примет вас. И выслушает.

Кейт посмотрела на него без всякого выражения.

– Это все, что я могу для вас сделать, – заключил Норман. – Я могу открыть для вас дверь. Остальное вам придется делать самой. Вы должны помнить, что Альфред ненавидит новичков. Он не любит рисковать. Он ставит только наверняка. Поэтому, Кейт, мы должны сделать одно важное дело, прежде чем вы войдете к нему в офис.

Кейт улыбнулась:

– Не слишком обнадеживающее предисловие.

Норман сел к столу, порылся в папках и нашел листок бумаги. Он достал большую черную авторучку и написал одну строчку.

– Вот, – сказал он. – Прочтите это.

Кейт посмотрела на листок. Почерк Нормана был своеобразным и эксцентричным, но вполне можно было разобрать.

– Миссис Пембрук, там кто-то пришел, – прочла она. Норман улыбнулся.

– Подождите немного, – сказал он. – Посмотрите на меня.

Он встал и обошел стол. Кейт села на стул у двери стала смотреть на него.

Он встал в полный рост и выбросил руку в сторону.

– Миссис Пембрук, там кто-то пришел, – произнес он замогильным голосом.

Кейт улыбнулась. Это был великолепный образчик английского дворецкого, хотя в его голосе не было и тени акцента.

Потом он расстегнул свой пиджак, положил одну руку в карман, слегка оперся о стол и подмигнул.

– Миссис Пембрук, – сказал он со значением, – там кто-то пришел.

Кейт рассмеялась от изумления. Норман изменился до неузнаваемости. Теперь это был не дворецкий. Совсем наоборот. Это был гость, возможно, любовник, во всяком случае, лицо, хорошо знавшее миссис Пембрук, слишком хорошо. Было достаточно понимающей иронии в том, как он сказал «миссис Пембрук», чтобы предположить, что этот человек полностью в курсе некоторых сомнительных секретов мнимой леди и не остановится перед вероломством, предательством, чтобы получить от нее то, что ему нужно. Появление кого-то у дверей, очевидно, прервало тайный и двусмысленный диалог между ним и миссис Пембрук.

– Как у вас это получается? – спросила Кейт.

– Смотрите.

Он сложил руки перед собой, наклонился немного вперед, напустил на лицо трагическое выражение, полное ужаса.

– Миссис Пембрук, там… кто-то пришел.

На этот раз у Кейт было полное впечатление, что этот «кто-то» принес плохие новости, ужасные. И Норман, без сомнения, играл роль верной горничной, или экономки, или доверенного лица – в любом случае женщину. Одним неуловимым изменением своего поведения и походки он создал атмосферу ужаса, растерянности и надвигающейся трагедии.

Глаза Кейт широко раскрылись.

– Это потрясающе! – воскликнула она. – Норман, вы были актером?

Он покачал головой.

– Нет, дорогая, но я знаю все их штуки. В конце концов, я писал для них пятнадцать лет. Особенно это важно в немых фильмах, где язык тела – это все и ты вместо диалога должна выразить все своим лицом. Я знаю все их приемы от корки до корки. Я съел на этом собаку – так же как и в моем собственном деле. А сейчас позвольте показать вам кое-что еще.

Он произнес эту строчку шесть-семь раз, и каждый раз, меняя выражение лица, голос, манеры, он не только совершенно менял смысл слов, но также создавал сценическую атмосферу, контекст. Воображаемая миссис Пембрук трансформировалась по его прихоти, и всякий раз сцена выглядела убедительно.

Это была великолепная демонстрация актерского ноу-хау, и, когда она закончилась, Кейт тихо зааплодировала.

– Это невероятно, – воскликнула она опять. Норман покачал головой:

– Пустяки, дорогая. Это – азы. Это – оружие каждого профессионального актера – хорошего, по крайней мере. Этому можно научиться. Но это – палка о двух концах. Один ее конец – твой талант. Другой помогает выглядеть хорошо на экране – или на сцене, в зависимости от роли. Не нужно быть гением, чтобы научиться этому. Но без таких навыков вы никогда не сможете сделать первый шаг в этом городе.

Кейт нахмурилась:

– Я не думаю, что смогу научиться. У меня ничего не получится.

Норман улыбнулся:

– Но вы же были прекрасной официанткой все эти годы, не так ли?

Кейт кивнула:

– Это ведь разные вещи.

– Да, разные, – согласился он. – Но это – вариации на одну и ту же тему. Ваша задача – пробиться к вашему таланту, который у вас есть, и заставить его заблестеть на новой арене. Я здесь, чтобы помочь этой трансформации.

Кейт посмотрела на него скептически.

– Что ж… – проговорила она.

– Что ж – ничего, – Норман улыбнулся, закуривая сигарету. – Закатайте рукава, юная леди. Давайте работать.

Последующие четыре недели для Кейт были трудными. Она встречалась с Норманом Вэббом на «Вёлдвайд пикчерз», забиралась с ним в тот же самый офис и заставляла себя учиться одному из самых важных актерских приемов – как отождествлять себя с вымышленным героем, которого не существует на самом деле.

Используя зеркала на стене офиса, чтобы видеть эффект своих усилий, Кейт читала строчку за строчкой, пробуя сотни интонаций и перевоплощений. Побуждаемая Норманом Вэббом полностью забыть о себе, она училась владеть своим лицом, голосом и телом как инструментом иллюзии. Одна перед зеркалом, Кейт творила ситуации, характеры, переживала надежды и печали, триумфы и поражения. Все это было ненастоящим, но это было делом Кейт – сделать их убедительными. Чем упорнее она работала, тем нереальнее казалась она себе самой.

Это было самое трудное из того, что Кейт когда-либо делала, потому что это было для нее неестественно. Всю свою жизнь она боролась против ловушек и посягательств окружающего мира, уходя в себя, оберегая свою независимость и держа реальный мир на расстоянии вытянутой руки. Норман Вэбб просил ее отказаться от этой драгоценной отрешенности и окунуться в вымышленный мир других людей и ситуаций.

Снова и снова Кейт хотела отказаться от этой затеи. Она была убеждена, что у нее нет того нерва, который мог бы сделать ее актрисой. А Норман Вэбб был убежден в обратном. Он не слушал ее жалоб, но работал с ней, как надсмотрщик, пока она не была готова упасть с ног от усталости.

Когда Кейт была уже в отчаянии и полном упадке духа и собиралась прекратить бороться, Норман неожиданно удивил ее, заявив:

– Хватит. Вы готовы.

Кейт смотрела на него остолбенело.

– Вы шутите? – спросила она.

– Никогда еще я не был так серьезен, – ответил Норман. Его непривычно торжественный вид удивил Кейт.

– Я договорился о встрече с Альфредом. – Завтра утром. В десять часов.

Кейт смотрела на него умоляюще.

– Я не готова, – говорила она. – Совсем не готова. Норман улыбнулся.

– Позвольте мне судить об этом, – сказал он. – Просто наденьте самое красивое платье и будьте в десять часов на Сансет-бульвар, восемьдесят пять.

Вздохнув, Кейт послушно кивнула. Ради Нормана она пройдет через это.

Но ей было страшно подумать, какое будет у него лицо, если она провалится.

Фабрика талантов Альфреда Дозайера отличалась от офиса Барни Ливингстона, как небо и земля. Его офис был очень респектабельным. Стены комнаты секретаря были увешаны английскими пейзажами, изображавшими сцены псовой охоты – красивые охотники на лошадях с породистыми собаками среди вековых дубов. Мебель была обита прекрасной кожей, на полу – дорогой ковер. Секретарь, женщина средних лет, в очках с двухфокусными линзами, сидела за полированным столом из орехового дерева. Несколько клиентов ожидали мистера Дозайера. Но, как обещал Норман, Кейт не придется ждать. Ей было назначено ровно в десять. Альфред Дозайер отличался пунктуальностью.