Сола Рэйн - Тафгай

Каждый шаг отдавался новой вспышкой боли. К счастью, меня разместили в просторной одноместной палате со всеми удобствами и полным пакетом кабельного, включая HBO, что было не так уж плохо, если всю ближайшую неделю мне придется провести в этой сраной бледно-зеленой коробке упиваясь жалостью к себе.

– Воу, – присвистнул Каллахан, провожая меня веселым взглядом. – Чувак, ты в курсе, что у твоей рубашки нет спины?

– Это чтобы тебе было удобнее целовать мой зад, – проворчал я.

Закрыв за собой дверь в уборную, я развернулся к зеркалу и ужаснулся.

Черт, я смахивал на Фергюсона[34] после кровавого боя с Гейджи[35]. Глаз под рассеченной заштопанной бровью отек, и под ним образовался красно-фиолетовый кровоподтек, на голове был сбрит небольшой участок волос, который украшали свежие швы, а губы выглядели так, будто у меня развился отек Квинке. Шею сковывал гипсовый воротник, а талию – специальный корсетный пояс, который ограничивал мои движения.

Не то чтобы такой внешний вид был для меня в новинку, но… Иисус, да я бы лучше получил еще парочку сотен швов без анестезии, чем один гребаный перелом какой-то там мелкой херни, который отобрал у меня лед!

Вернувшись из уборной, я застал Дэйва у тумбочки, которая была завалена всякими фруктами, сладостями и открытками из «Холлмарка» от хоккейных фанатов. Канадский дьявол уплетал мои «МунПай».

Каллахан находился в своем любимом образе «плохиша» – мрачные шмотки, из-под которых проглядывали не менее мрачные татуировки, трехдневная щетина и нахальная ухмылочка, от которой у девчонок плавятся трусики. Его черные, слегка вьющиеся волосы были небрежно взъерошены, а темные проницательные глаза изучающе смотрели на меня.

К счастью, без сожаления. Иначе я бы ему врезал.

Дэйв напоминал мне старое лоскутное одеяло моей бабули, только этот кретин был соткан не из кусков разной ткани, а из дерьмового характера, мудачества и сарказма. Правда, у этого одеяла имелась и другая сторона, о которой мало кто знал. Именно на ней держалась наша крепкая многолетняя дружба.

– Вегас, а ты уверен, что тебе можно вставать с койки? – его черные брови на мгновение сошлись вместе.

– Предлагаешь мне мочиться под себя? – я вырвал из его пальцев шоколадную печеньку и отправил ее в рот целиком. – Я в порядке, Каллахан. И уже готов к рок-н-роллу.

– Гребаный выпендрежник, – усмехнулся Дэйв, вставляя пластиковую трубочку в маленькую коробку с апельсиновым соком. – Кстати, могу договориться с медсестрой, чтобы тебе выделили уютное местечко в коридоре. Кровати же для слабаков, так ведь?

Я обхватил его руку, в которой он держал сок, и резко сжал ее. Сладкая жидкость выплеснулась ему на куртку.

– Эй, уебок, это же Том Форд! – возмущенно воскликнул Дэйв.

Настала моя очередь усмехаться.

Я бросил ему коробку бумажных салфеток и присел на край койки, морщась от боли. Действие обезболивающих кончалось. И я был этому чертовски рад. Боль нравилась мне гораздо больше, чем сонливая слабость и туман в голове. Боль делала меня живым.

– Кстати, где Микки?

– Едет уже! – рявкнул Дэйв, стирая апельсиновый сок с эко-кожи. – Сегодня фотографировала какую-то крутую британскую рок-звезду, представляешь?

Он поднял на меня глаза. В них читалась гордость.

– Я тоже ею горжусь, дружище.

– Аха, – ответил Каллахан своим любимым канадским словечком, швыряя использованные салфетки в мусорное ведро. – Кстати…

Он вытащил из кармана черных джинсов цепочку, на которой висело два знакомых кольца, и протянул ее мне.

– Вчера ты кое-что забыл у нас на кухне.

Мое сердце пропустило удар.

Как только пальцы прикоснулись к теплой платине, из груди вырвался облегченный вздох.

Проклятье, я уже думал, что потерял их!

Полагаю, вы в курсе, что у многих хоккеистов помимо своих маленьких игровых ритуалов, имеются личные талисманы на удачу. Чехов, например, повсюду таскает с собой шнурки с коньков его покойного деда, в прошлом – знаменитого русского хоккеиста. Вайдман – трусики своих многочисленных подружек, ну, а я – обручальные кольца, которые купил для нас с Мерфи шесть лет назад.

Можете считать меня сентиментальным пидрилой, но эти штуки реально работают. Вот, к примеру, вчера я поехал на игру без колец, и вы в курсе, чем это закончилось.

– Собираешься ими воспользоваться? – поинтересовался Дэйв.

– Да.

– Уверен?

– Больше, чем когда-либо.

– Хорошо.

Наступившую тишину прервал тройной стук в дверь.

В палату вошла Микки. Ее порозовевшее от мороза лицо украшала сияющая улыбка. В отличии от Дэйва, на ней был белый больничный халат, под которым виднелось уютное трикотажное платье длиной до колен. Его коралловый цвет красиво подчеркивал теплый тон ее кожи.

– Привет, – Микки нежно поцеловала Дэйва, и суровое лицо друга тут же смягчилось.

– Здоровяк, – она осторожно обняла меня, стараясь не зацепить долбаный ошейник, и осыпала поцелуями мой лоб и висок. От нее вкусно пахло тропическими фруктами. – Как твои дела?

– Только что записался с Дэйвом на уроки сальсы.

– Мне нравится твое настроение, – подмигнула Микки, отстраняясь.

Дэйв обнял сзади свою жену за талию и собственническим жестом положил руки ей на живот, который еще не успел округлиться. Я не сдерживал улыбку, наблюдая за ними, и поймал себя на мысли, что хочу испытать те же чувства, которые сейчас испытывает Дэйв.

Причем как можно быстрее.

В ближайшее, мать его, время.

Недолго думая, я схватил с тумбочки телефон и набрал сообщение для Мерфи:

«Ты хочешь еще одного ребенка?»

Ответ пришел моментально:

«Тебя перевели с викодина на ЛСД?».

«Да или нет, Мерфи?».

Телефон замолчал.

– Эш, что-то случилось? – тревожный голос Микки отвлек меня от дерьмовых мыслей.

– Я только что спросил у Мерфи, хочет ли она еще одного ребенка, но хренов телефон все еще молчит!

– Ты спросил ее об этом по СМС? – уточнил канадский недоносок.

– Нет, блять, я отправил ей почтовую сову!

– Мне кажется, ты не с того начал, Здоровяк, – покачала головой Микки.

Я напрягся, сжимая в руке треклятый мобильник.

– Что ты имеешь в виду?

– Она имеет в виду кольца, репоголовое ты чудило.

Микки послала мужу грозный взгляд, а затем повернулась ко мне и тяжело вздохнула.

– Я хорошо знаю, что такое выживание, Здоровяк. Поэтому мне не трудно догадаться, на что была похожа жизнь молодой матери-одиночки, у которой не было ни денег, ни поддержки…

Микки поджала губы. Вероятно, ей было больно вспоминать свое прошлое, которое на самом деле больше походило на ад.

Дэйв сел рядом со мной на койку и притянул Микки к себе на колени. В его объятиях она заметно расслабилась и продолжила:

– Так вот, больше всего на свете я боюсь снова вернуться к своей прежней жизни в южном гетто. Этот жуткий, хронический страх больше никогда не позволит мне принимать необдуманные решения. У Мерфи есть похожий страх, Эш. Понимаешь, к чему я веду?

Я стиснул челюсть и кивнул.

Черт, я понимал. Теперь понимал.

– Как тебе это? – я вышла из примерочной и покрутилась. Юбка атласного платья кокетливо взвилась вокруг ног.

– Вишневый – слишком скучно, – заключила Микки.

В ответ я жалобно простонала, а она рассмеялась, протягивая мне очередной наряд – изумрудное платье-комбинацию с перекрестной спиной в стиле Патриции Норрис[36].

Два часа назад Микаэла Каллахан позвонила мне и заявила, что я срочно должна приехать на Мичиган Авеню, чтобы она помогла мне выбрать платье для какой-то благотворительной фотосессии. Микки пояснила, что это ежегодное закрытое мероприятие, в котором принимают участие жены и девушки Чикагских Орланов. В этом году все вырученные средства пойдут на оснащение городских школ современным спортивным оборудованием.

Разумеется, я не смогла отказаться.

Кто я такая, чтобы лишать детишек крутого спортинвентаря, верно?

С тяжелым вздохом я схватила протянутое платье, но, взглянув на ценник, тут же вернула его Микки обратно.

– Прости, оно мне не по карману.

– Не волнуйся насчет этого, Мерфи, – она вытащила из своей сумочки кредитку и помахала ею у меня перед носом. В ее зеленых глазах мелькнул хитрый блеск. – Все расходы организаторы берут на себя.

– Эм, окей. – Мне осталось только пожать плечами. Я не знала правил благотворительных мероприятий, потому что ни разу в них не участвовала, так что решила просто поверить ей на слово. – Значит, я могу выбрать любое платье, которое мне понравится?

– О да-а-а, – широко улыбнулась Микки, устраиваясь в маленьком кожаном кресле напротив. – А также туфли и вообще любые аксессуары!

– Не шутишь?

– Сама серьезность.

– Хм, – я прищурилась. – Ты уверена, что там нам не придется сниматься голыми или что-нибудь в этом духе?

Микки быстро покачала головой.

– Нет-нет, ничего такого. Никто не посмеет тебя раздеть, если ты только сама этого не захочешь.

– Что?! – мои глаза округлились.

Девушка запрокинула голову и снова расхохоталась.

Ее смех был немного грубым, хрипловатым, но чертовски заразительным, так что я не удержалась и тоже захихикала. Микки казалась немного чокнутой, но все равно мне нравилась. Ее простота и открытость подкупали.

Вернувшись в примерочную кабинку, я сняла вишневое платье, чтобы надеть то, которое предложила мне Микки, как вдруг услышала за шторкой ее возбужденный голос:

– Верни мне зеленое платье. Кажется, я нашла для тебя кое-что получше…

Я чуть сдвинула шторку, и мы быстро обменялись вешалками.

Когда я увидела, что она мне вручила, внутри меня все затрепетало.

Святые небеса!

Это было красное платье из прочного плиссированного тюля, с глубоким V-образным декольте, огромными оборками на плечах, которые напоминали ангельские крылья, и бесстыдно укороченным передом. В духе современной Кармен. Словно романтика смешалась с панком. На него невозможно было смотреть без эмоций.

От взгляда на ценник мое кровяное давление подскочило еще выше.

Полторы тысячи долларов.

Я никогда в жизни столько не платила за платье, но… черт возьми, какое же оно красивое!

Когда я его надела и увидела свое отражение в зеркале, моя кожа покрылась мурашками. Ассиметричная юбка полностью открывала вид на ноги, но в то же время роскошный шлейф смягчал дерзкий образ, делая его более утонченным. Я в нем напоминала пирожное. Легкое, воздушное и… аппетитное.

Когда я вышла из примерочной, Микки вскочила с кресла и изумленно уставилась на меня, приоткрыв рот.

– О. Мой. Бог… Оно невероятное!

– И жутко дорогое, – озвучила я свое беспокойство, нервно приглаживая рюши из красного тюля.

– Да он ведь просто спятит, когда увидит в нем тебя, – не обращая внимания на мою реплику, пробормотала Микки, с восхищением рассматривая платье.

– Кто «он»? – не поняла я.

– Фотограф, – быстро ответила она и погладила меня по руке. – Эй, ты вся дрожишь! Расслабься, Мерфи. Ты очень красивая.

Тем временем к нам подошла продавец-консультант, приветливая латиноамериканская девушка, и протянула мне пару черных кружевных ботильонов на высоком каблуке.

– Они созданы для этого платья, – улыбнулась она. – Кстати, ваш образ можно дополнить изящными украшениями из жемчуга, которые соответствуют стилю Джамбаттисты Валли – итальянскому дизайнеру этого платья.

– Несите! Несите все! – захлопала в ладони Микки, радостно подпрыгивая на месте.

* * *

Не знаю, как так вышло, но из торгового центра я вышла с шестью пакетами в руках. В них находились: платье, обувь, черный клатч с перьями от Джимми Чу, красивые украшения, а также комплект нижнего белья а-ля похотливая шлюшка, который меня зачем-то вынудила купить неугомонная Микки.

– Если хочешь, я могу подбросить тебя домой, чтобы ты оставила там свои покупки, а затем отвезти в больницу к Эшу, – неожиданно предложила она.

Я сузила глаза.

– Из курьера в личные водители? Сандерс снова подкинул тебе работенку?

– Просто набиваюсь к тебе в подружки, – пожала плечами Микки, снимая с сигнализации серебристый Астон Мартин. – Не поверишь, но ходить в одиночестве на хоккейные матчи – полный отстой!

– Не с кем выпить пива? – Нелепая улыбка угрожала навсегда поселиться на моем лице.

– И поругаться матом! – закатила она глаза, и мы обе рассмеялись.