Люси Монро - Таинственная герцогиня

И тут Джаред понял, что эта мысль весьма соблазнительна. Он сможет выполнить последнее желание Мэри и не потеряет девочку, которую так полюбил. А заодно получит и Каланту. Огонь и страсть, спрятанные за бесстрастным фасадом, будут принадлежать ему. Вместе с правом защищать ее.

Он прогонит страх из ее глаз и объяснит, что мужчина может совладать со своей силой и гневом.

Ангелы не выходят замуж за чудовищ, но Каланта неоднократно повторяла, что она не ангел. И Джаред начинал думать, что есть женщина, рядом с которой он не будет чудовищем, за которое принимает его светское общество.

Вернувшись домой, Каланта немедленно отправилась в оранжерею. Она даже не потрудилась сменить амазонку на повседневное платье. Ее удивило, с какой легкостью Джаред согласился уйти, но она была ему за это благодарна. Нужно свыкнуться с услышанной новостью.

Деверил, этот монстр, изнасиловал ее дорогую и милую Мэри, ее единственную настоящую подругу за все те ненавистные годы, что Каланта пробыла герцогиней. Каланта опустилась на колени перед горшком с розами. Их бледно-розовое очарование напомнило ей о Мэри, вызвав желание помолиться за милую подругу, которую она потеряла. Если бы только Каланта знала раньше, как велика эта потеря!

Она-то считала, что Мэри просто перешла на другое место или вернулась к своему спасителю-виконту… что та и сделала. Но зло, вынудившее ее бежать, оказалось страшнее, чем могла предположить Каланта. А теперь нужно свыкнуться не только с этой мыслью, но и с тем, что дорогая подруга родила ребенка от ее мужа и умерла. Мэри умерла.

Всегда чем-то занятые руки навеки успокоились, смеющиеся губы навеки замолкли, розовые щеки в гробу бледны и обескровлены. И конечно, похоронена она среди грешников, за пределами церковной земли, потому что ее невинность и непорочность так жестоко отняли.

Горе внезапно обрушилось на Каланту, сокрушая ледяные стены, окружавшие ее сердце, а вместе с ним пришла боль такой силы, что едва не уничтожила Каланту.

Спрятав лицо в ладони, Каланта сотрясалась от беззвучных рыданий. Она оплакивала все, что утратила, а не одну только Мэри. Она скорбела о своей украденной невинности, о так тяжело доставшемся понимании низменных сторон человеческой натуры, о друзьях, с которыми заставила себя порвать. Она горевала из-за собственной трусости и из-за того, что эта трусость повлекла за собой.

Боясь мужа, она оттолкнула от себя Мэри, и девушка не пришла к ней за помощью, когда Клэрборн изнасиловал ее. Она помогла бы Мэри, даже если бы потом пришлось столкнуться с яростью Клэрборна, но девушка этого не знала. Каким образом она стала экономкой Джареда?

Может быть, взяв ее на эту должность, он таким образом снова пришел к ней на помощь. Каланта вечно будет сожалеть о том, что не смогла оказаться рядом со своей дорогой подругой. Она любила Мэри, как сестру. Именно эта любовь шетавила ее плотнее закутаться в свое одиночество в надежде защитить Мэри. Поняв, что все усилия были напрасны, Каланта снова разрыдалась.

Любил ли Джаред Мэри?

Каланта вспомнила привлекательную девушку и ее неукротимый дух и решила, что любил. Иначе почему он взял на себя ответственность по воспитанию Ханны? Ребенка, который должен был родиться у Каланты.

«О Боже, – безмолвно вскричала она, – как могу я быть такой жестокой и низкой, чтобы вообще подумать о подобном?!»

Но она подумала, и эта мысль снова принесла боль. Она, такая слабая, вообще недостойна выносить ребенка. Недостойна любви. Клэрборн говорил ей снова и снова, что не будь она такой простушкой, такой фригидной, такой глупой, имей она хоть какие-нибудь достоинства, он бы приходил к ней в постель.

Он говорил, что Каланта всего лишь безмозглая мраморная статуя, что в ней есть только красота, но нет содержания. Она всего лишь украшение, и ничего более. И это правда, потому что она оказалась настолько непривлекательной для своего мужа, что он предпочел причинить боль Мэри.

Эта мысль вызвала такую волну гнева, что Каланта резко вскочила на ноги. Нет! Нет! Может, она и слабая. Может, она малодушна, но она не вынуждала своего мужа совершить такой чудовищный поступок. У него были любовницы. Уж она-то знает, он достаточно часто похвалялся ими. Он не должен был прибегать к насилию. Монстр он, а не Каланта.

Она допустила падение Мэри из-за собственных страхов. Точно так же ее бесхребетность помешала ей помочь служанке, которую Клэрборн выгнал. Однако Каланта не была жестока в отличие от мужа. Все это вытворял он. Он сумел посеять страх в ее душе так глубоко, что последние шесть лет Каланта не жила, а всего лишь существовала.

Она боялась собственных чувств, и боли, и радости. Она не привязывалась к людям из опасения, что их отнимут у нее, как отняли родителей и немногих друзей. Она боится даже знакомиться с Ханной. Вдруг ребенок унаследовал жестокость своего отца?

Каланта испугалась гнева Джареда, позволив застарелым страхам й переживаниям овладеть собой и заставить молить о милосердии. Ее муж мертв, он умер больше четырех лет назад. Так по какой причине она продолжает жить в тени его жестокости? Каланта тряхнула головой, успокаивая водоворот мыслей. Она не должна бояться. Она сумела выжить в браке с монстром – справится и со встречей с его дочерью.

И Каланта снова опустилась на колени на полу оранжереи. На этот раз она молилась, чтобы ей даровали силу и отвагу – она хочет жить в соответствии с этими новыми мыслями.

Она все еще стояла на коленях, когда вошел Томас и сообщил, что у нее посетитель – нынешний герцог Клэрборн.

Каланта поспешила наверх, чтобы переодеться и привести себя в порядок, недоумевая, зачем явился деверь. Нынешние герцог и герцогиня не часто снисходили до визитов к ней, поскольку она отказалась жить в доме вдовы в Клэрборн-Парке. Они потребовали от Каланты обязательного посещения двух важных ежегодных событий – семейного празднования Рождества и шикарного бала, который Клэрборны устраивали в городе во время сезона.

В обоих случаях Каланта испытывала благодарность за удачное расположение своего коттеджа. Ей не приходилось ночевать ни в Клэрборн-Парке, ни в фамильном особняке в Лондоне. Хотя дорога была довольно долгой, все же она укладывалась за один день.

Когда Клэрборн сказал, что намерен приобрести небольшую собственность в сельской местности для ее родителей, она решила, что речь идет о жилье неподалеку от их загородного имения, но муж нашел коттедж на полпути между ним и Лондоном.

Он сказал, что ее родителям будет проще часто навещать их и в Клэрборн-Парке, и в городе во время сезона. Разумеется, вышло наоборот. Дом располагался одинаково далеко и от загородного имения герцога, и от Лондона, поэтому ее пожилым родителям было тяжело ездить, а Клэрборн дал понять, что ночевки не приветствуются. У него всегда имелись причины и для того, чтобы Каланта не навещала их. Однако теперь расположение этого коттеджа спасало ее в тех случаях, когда она вынуждена была общаться с Клэрборнами.

Все остальное время герцоге герцогиней не вмешивались в жизнь Каланты. Ей казалось, что Генри это не нравится. У нее сложилось впечатление, что он хотел бы чаще видеть ее в Клэрборн-Парке, но жена герцога была женщиной ревнивой. Она не ревновала к многочисленным, хотя и тайным грешкам Генри. Нет, она ревновала к своему положению в обществе и охраняла его с невероятным пылом. Ей не улыбалось, чтобы бывшая хозяйка дома путалась у нее под ногами, но она весьма вежливо дала понять, что ее муж тут совершенно ни при чем. Впрочем, Каланта ее за это не винила.

После венчания она выяснила, что, по общему мнению, Деверил должен был жениться на Эллен и этому помешала только его навязчивая идея связать себя узами браками с Ангелом. Эллен, старшая дочь герцога, была воспитана соответственно своему положению. Брак со вторым сыном оказался для нее ступенькой вниз, ибо она воспитывалась и росла с надеждой стать следующей герцогиней Клэрборн.

Со смертью Деверила справедливость восторжествовала, и не только потому, что его испорченная натура все-таки заставила его заплатить высшую цену за все грехи, но и потому, что женщина, собиравшаяся стать герцогиней, в конце концов смогла реализовать свои тщеславные намерения.

Быстро переодевшись в небесно-голубое платье с небольшими пышными рукавами и неглубоким вырезом, Каланта спустилась вниз, чтобы присоединиться к своему деверю в гостиной. Он встал при ее появлении и изящно поклонился в ответ на реверанс Каланты.

Генри был очень похож на своего привлекательного светловолосого брата, и при виде его Каланту пробрал озноб, но она постаралась подавить это чувство. Несправедливо судить теперешнего герцога по поступкам его предшественника. В конце концов, по его жене никак нельзя сказать, что она страдает от такого же обращения, какому подвергалась Каланта. Сказать по правде, то, как Эллен обращалась со своим мужем, было достойно восхищения, и Каланта не раз гадала, как бы все могло сложиться, окажись на ее месте эта женщина с сильным характером, которого не хватало ей самой.

– Добрый день, ваша светлость. Я вас сегодня не ждала.

– Добрый день, дорогая моя. Надеюсь, мой визит не стал для вас неприятным сюрпризом? – То, как он это произнес, снова заставило Каланту задуматься: что послужило причиной для неожиданного визита?

– Разумеется, нет. Не хотите ли присесть? – Каланта опустилась в то самое кресло, в котором сидела во время вчерашнего чаепития с Джаредом. Герцог устроился на диване напротив.

Каланта не могла не сравнивать безупречного джентльмена, сидевшего сейчас в ее гостиной, с грубоватым и агрессивным Джаредом. Герцогу бы и в голову не пришло взять на себя ответственность за чужого незаконнорожденного ребенка, а тем более он не стал бы целовать Каланту в первый же день знакомства. Болезненно сжавшееся сердце заставило Каланту безжалостно прогнать эти мысли прочь.

Ей нельзя думать о Джареде и его откровениях. Только не сейчас. Чтобы общаться с Клэрборнами, ей нужен весь ее разум. Одному она научилась рядом с мужем очень быстро – молчанию, поэтому, распорядившись насчет чая, Каланта терпеливо ждала, пока герцог сообщит ей о цели своего появления в ее доме.

Генри дождался, пока все необходимое для чаепития не расставят на столе между ними, а слуга не выйдет из комнаты, и лишь потом обратился к интересующей Каланту теме.

– С сожалением вынужден сообщить, что это не обычный светский визит.

– Что-то случилось в Клэрборн-Парке?

– Нет. Я приехал, потому что беспокоюсь о вас.

Каланта сделала маленький глоток чая, собираясь с силами.

– Беспокоитесь обо мне, ваша светлость?

Его светло-серые глаза наполнились подобием заботы.

– Да. Впервые услышав сплетню, я не придал ей значения, но, руководствуясь обязательствами по отношению к вдове своего брата, приехал к вам, чтобы удостовериться, есть ли какие-то основания для скандальных слухов, распространившихся в округе.

Каланта гордо выпрямилась и посмотрела на деверя, приняв вид настоящей герцогини.

– Скандал, Генри?

Она сознательно назвала деверя по имени, чтобы напомнить, что не ниже его по социальному положению. Каланта больше не просто дочь пожилого викария. Она заплатила высокую цену за титул герцогини и не позволит ему запугивать себя завуалированными обвинениями.

– Будьте так любезны, объяснитесь.

Такая уверенная настойчивость удивила герцога, как удивила и саму Каланту, да только она решила, что защищаться больше не будет. Просто не может.

– Мне стало известно из достоверных источников, что вы пригласили джентльмена на танец.

Это прозвучало так, словно Каланта прямо в бальном зале сделала непристойное предложение лакею.

– Я предложила себя в качестве партнерши по танцу, когда произошло очевидное недоразумение и как джентльмен, так и я оказались без пары.

– Этого джентльмена в обществе называют лорд Чудовище, и леди, желающие сохранить свое положение, держатся от него подальше. Он неотесан и груб.

То, как насмешливо произнес Генри слово «джентльмен», оскорбив Джареда, вызвало у Каланты волну неприкрытой ярости. После разговора с Джаредом она решила, что все чувства в ней умерли, но слезы в оранжерее показали ей, что это далеко не так.

И сейчас она испытывала очищающий гнев.

– Он виконт и принят на всех уровнях общества. А если отдельных леди смущают его манеры, они, разумеется, вправе избегать его. Лично у меня его манеры возражений не вызывают.

Сегодня утром он до смерти перепугал ее, но сейчас Каланта понимала, что ее преследуют страхи прошлого и Джаред тут почти ни при чем.

Герцог поднял к глазам монокль и уставился на Каланту. Она понимала, что он пытается заставить ее почувствовать себя жуком на булавке, но ей хотелось расхохотаться. Этот человек выглядел просто нелепо.

– Неприемлемы не только его манеры.

– Что вы хотите этим сказать? – ледяным тоном осведомилась Каланта.