— Фиби,— застонал он, не в силах справиться с возбуждением.

Желание пульсировало во всем ее теле. Его горячее дыхание, скользившее по коже, вызывало в ней жгучие волны возбуждения. По взгляду Хантера можно было сказать, что он едва сдерживал страсть. Тем не менее хотел, чтобы Фиби была готова получить удовольствие. Он легонько потянул за рубашку, ткань скользнула на стройную талию, задержалась на бедрах и упала на пол. Фиби переступила через нее. На ней остались только чулки и туфли.

— Фиби,— прошептал он. Его губы спускались вниз, к животу, и еще ниже, туда, где темнел заветный треугольник между ног.

— Себастьян.— Фиби судорожно вцепилась в его мускулистые плечи.

— Ты моя, Фиби. Отныне и навсегда.— Хантер посмотрел наверх, поглаживая ее лодыжки.— А я твой.

— Да,— прошептала она.

Себастьян провел рукой по внутренней стороне бедра, по колену. Пальцы его легко скользили по шелку. Он развязал гладкие ленты, и чулки соскользнули вниз.

— Себастьян,— выдохнула она.

От жаркого и влажного прикосновения его языка к самому чувствительному месту ее тела по спине пробежала приятная дрожь предвкушения чего-то сладкого. Себастьян уткнулся в треугольник вьющихся волос и, добравшись до самого сокровенного источника наслаждения, принялся с нежностью ласкать. Она впилась пальцами в его волосы и издала протяжный стон. На Фиби нахлынула волна неистового наслаждения. Дыхание сбилось, тело изогнулось, пальцы разжались. Ноги подкосились, она непременно бы упала, если бы Хантер не поднялся и не подхватил ее на руки.

Он отнес ее к кровати и бережно положил на простыни.

Фиби наблюдала за тем, как он снимал с себя оставшуюся одежду, и не могла оторвать взгляд от красоты его сильного тела. Бледная кожа, мускулистые руки, плечи, бедра. При виде его достоинства, такого большого и твердого, Фиби почувствовала внизу живота горячую волну желания.

Себастьян осторожно опустился на нее. Его язык завладел ее ртом. Не отрываясь от сладких губ, он нащупал рукой влажную ложбинку между ее ног. Ее тело звало его, и он с готовностью ответил на этот призыв, войдя в нее. Их тела слились воедино и стали одним целым.

Фиби выгибалась ему навстречу. Себастьян поцеловал ее в губы, погладил по щеке и стал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Фиби понимала, что Хантер слишком долго себя сдерживал. Ему необходимо излить свою любовь. Он все глубже входил в нее, пока не выплеснул свое семя. В момент наивысшего блаженства он слился с ней в едином движении, едином порыве. Она окончательно стала принадлежать только ему одному. Их единство было ближе, чем просто прижавшиеся друг к другу тела, это был момент наивысшего единения сердец и душ.

Уставший, выбившийся из сил, он лег рядом с ней, познав ее полностью, коснулся губами ее губ. Фиби прижалась к нему, он нежно обнял ее, зная, что теперь защитит от всего мира.

Фиби Эллардайс, женщину, которую он собирался сделать своей женой.


Фиби лежала в темной, окутанной ночным мраком комнате. Ощущая на себе теплоту его рук, она жалела, что эта ночь не могла длиться вечно. Но время не останавливалось ни на секунду. Она боялась даже представить себе, что может принести с собой новый день. Хантер ворочался во сне, в лунном свете она любовалась его правильными, красивыми чертами лица. Он казался таким спокойным, мирным, почти беззащитным. Ее сердце переполнялось любовью к нему.

Фиби знала, что, несмотря на всю свою решимость и силу, он не сможет в одиночку справиться с могущественным незнакомцем. В ночной тишине ей снова послышались слова Себастьяна: «Я бы отдал ради тебя жизнь».

Фиби тоже пожертвовала бы своей жизнью ради него, если потребуется. С этой мыслью к ней пришла невиданная доселе уверенность. Она ясно осознавала, что не допустит того, чтобы с Себастьяном что-нибудь случилось, не станет подвергать опасности его жизнь. В этот момент она поняла, что еще не все потеряно.

Сердце сжалось от мысли о том, что ей предстоит сделать и как это ранит Хантера. Конечно, Себастьяну будет трудно унять душевную боль, но это лучше, чем проститься с жизнью. Она потеряет его любовь навсегда, он будет ненавидеть ее всем сердцем. Именно такую цену ей придется заплатить, чтобы сохранить его жизнь.

— Фиби,— пробормотал он сонным голосом, когда она выскользнула из-под простыней.

— Скоро рассвет. Нехорошо получится, если меня застанут в твоей кровати,— прошептала Фиби. Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы. Ее сердце разрывалось от боли.— Спи дальше, Себастьян. Я люблю тебя. Помни это, что бы ни случилось.

— Я тоже люблю тебя, Фиби,— сказал он и схватил ее за руку, пытаясь удержать.

Она легонько сжала его ладонь — последнее прикосновение любимого человека — и отпустила руку. Потом она тихо подошла к разбросанной на полу одежде.

Глава 18

Хантер проснулся в лучах раннего осеннего солнца, его тело словно купалось в теплоте и блаженстве. Он до сих пор чувствовал запах Фиби, ощущал нежность ее прикосновений. От осознания того, что она — его женщина, настоящая и единственная любовь, на лице заиграла довольная улыбка, а сердце затрепетало от нежности. Пока он лежал в постели, в его мозгу созрел план расправы с человеком, шантажировавшим Фиби.

Это требовало определенного риска и находчивости. Но Хантер был уверен, что это сработает. Он защитит Фиби и сэра Генри и расправится с ублюдками, которые захотели присвоить себе кольцо его отца. Хантер много раз задавался вопросом, кому мог так сильно понадобиться этот перстень, что ради его получения кто-то не погнушался шантажировать бедную девушку жизнью ее отца.

Вдруг под дверью показалась записка. Хантер не услышал шаги в коридоре. Он снова подумал о Фиби, улыбнулся и поднялся с постели, чтобы поднять записку. Когда все закончится и Фиби будет в безопасности, Хантер обязательно поговорит со своей матерью.

На сложенном листке бумаги он увидел свое имя. От прикосновения пальцев немного размазались чернила, Хантер понял, что Фиби только что написала записку и сама просунула под дверь спальни. Он снова улыбнулся, развернул листок и прочитал послание.

Записка содержала всего лишь два слова. Улыбка мигом слетела с его лица. Сердце сжалось от страха и недоверия. «Прости меня».

Его взгляд упал на кучу разбросанной по полу одежды. Кровь стыла в жилах от нехорошего предчувствия. Он вытащил из кармана жилета цепочку. Кольца на ней не было. Хантер вспомнил слова, которые шептала Фиби ему ночью. Только теперь он понял, что она имела в виду.

Хантер быстро оделся и стрелой вылетел из комнаты.

Как он и предполагал, спальня Фиби была пуста.

Хантер сбежал вниз по лестнице и позвал ее.

При виде его служанка пискнула и скрылась. В коридоре появился Трентон.

— Мисс Эллардайс вышла из дома пять минут назад, сэр.

Хантер открыл парадную дверь, выглянул на улицу, огляделся по сторонам, но нигде так и не увидел следов Фиби.

Он заметил смущение на лице дворецкого. В своей поспешности отыскать Фиби он совсем забыл о приличиях, словно ему было все равно, если весь Лондон вдруг узнает о том, что он провел с ней ночь любви.

— Куда она ушла?! — рявкнул Хантер.

Трентон покачал головой:

— Она не сообщила, куда пошла. Просто сказала, что собирается немного прогуляться.

— Она получала сегодня утром какие-нибудь записки?

— Да, сэр. Письмо. Посыльный принес его минут десять назад. Он сказал, что это очень срочно. Я сам передал ей послание.

Хантер кивнул.

— Запряги Аякса. Пусть ждет меня у входа,— бросил Хантер и, перепрыгивая разом через две ступеньки, помчался в комнату Фиби.

Все ящики и комоды пусты, а тот самый саквояж, который разворошили разбойники на болотах в самую первую их встречу, стоял около кровати. Хантер огляделся. В воздухе чувствовался запах горелого. Он обратил внимание на чернеющий пустой камин, подошел ближе и на каминной решетке увидел листок бумаги. В спешке Фиби даже не проследила за тем, чтобы записка догорела полностью. Бумага была частично обуглена, но Себастьян смог различить знакомый почерк.

«Возьмите экипаж и немедленно приезжайте на пересечение Редлайон-стрит и Рынка бедняков. Накиньте красный платок. Заверните кольцо в белую ткань и держите в руке».


Пять минут спустя Хантер мчался на Аяксе вниз по улице. Фиби опережала его на пятнадцать минут, но он знал такие переулки, где не смог бы проехать экипаж. Сократив таким образом путь, он приедет к рынку первым. Полный решимости, он погнал коня быстрее.


Фиби не обращала внимания ни на здания, ни на людей, мелькавших за окном. Она не отрываясь смотрела на белый платок, свернутый в узелок, в котором находилось злосчастное кольцо. Колеса экипажа грохотали по мостовой, приближаясь к рынку. Несмотря на то что день выдался теплый, а на плечи была накинута красная шаль, Фиби дрожала от холода, руки и ноги одеревенели и не слушались. Ей было тошно от осознания того, что она делала. Однако еще ни разу ее не посетила мысль, чтобы повернуть назад. Она должна довести это дело до конца и спасти Себастьяна и своего отца.

Фиби боялась момента, когда придется отдать кольцо. Тогда предательство будет полным и необратимым. Но еще больше она боялась возвращаться в дом на Гросвенор-стрит и смотреть в глаза Себастьяну, в которых совсем недавно горел огонь любви к ней. Теперь она ожидала увидеть в его взгляде лишь гнев, боль и презрение. Фиби не станет его за это винить. Ведь это она предала его, взяв кольцо, которым он так дорожил.

Она опустила глаза, посмотрела на выцветший голубой подол муслинового платья и вспомнила первую встречу с Себастьяном на болотах, когда он спас ее от разбойников, и то, что потом произошло с ней после того, как она посмотрела в его бездонные глаза. Она до сих пор с трудом это понимала.

Фиби любила его, любила так сильно, что собиралась предать. Цена предательства — разбитое сердце.


Хантер забрался под портик церкви Святого Христа, откуда ему открывался замечательный вид на пересечение Редлайон-стрит и Рынка бедняков. Пятница была оживленным днем, несмотря на ранний час, торговля на рынке шла полным ходом, на улицах толпились люди. Негодяи выбрали удачное место. Никто ничего не заметит, а даже если и заметит, не рискнет вмешиваться.

Это была восточная часть Лондона, в прошлом богатое пристанище ткачей-гугенотов. Но в тяжелые времена ситуация изменилась, и теперь по району постоянно слонялись худощавые пронырливые субъекты с вечно бегающими глазами и выискивали свою очередную жертву. Хантер все сильнее волновался за Фиби. То и дело до него доносились возгласы торговцев, рекламирующих свой товар. Они красочно расписывали качество фруктов и овощей, от ежевики и яблок до картофеля и салата. Вдоль дороги выстраивались всевозможные тележки, двуколки и экипажи. За лошадьми никто не убирал, и они делали свое дело прямо на мостовую.

Хантер притаился за большой церковной колонной, откуда удобно было наблюдать за приезжающими каретами и ждать. Через несколько минут он увидел ту, которую любил без памяти. Она выходила из экипажа.

Ярко-красная шаль выделяла ее среди серой толпы. Что-то неуловимое в ее движениях выдавало женщину, которая сознательно обрекла себя на гибель. Бледность лица резко выделялась на фоне яркого платка. Хантер вышел из своего укрытия и стал пробираться через толпу.

Себастьян старался держаться близко к девушке, не упуская из виду красную шаль. Он почти достиг ее, когда вдруг увидел, как за ней последовал мужчина, тот самый светловолосый незнакомец в низко опущенной на глаза кепке, которого он заприметил у стен городской тюрьмы в Глазго.

Хантер был близко от Фиби, но снующие между ними люди преграждали ему путь. Он понял, что не успеет вовремя ее перехватить.

— Фиби! — закричал он.— Не делай этого!

Фиби обернулась на зов. Себастьян увидел на ее лице удивление, ошеломление и боль.

— Себастьян.— Она стала двигаться в его сторону, но ее достиг светловолосый незнакомец и выхватил у нее из рук белый узелок.


Она уставилась на него в недоумении. И на мгновение даже усомнилась, что перед ней живой человек.

Ей еще ни разу не доводилось видеть Хантера в таком состоянии. Глаза потемнели, а лицо побелело от ярости. Себастьян схватил ее за плечи и крепко сжал. От него веяло угрозой, силой и опасностью. Он был готов снести все на своем пути. Посмотрев ему в глаза, Фиби задрожала.