Сунув деньги в карман, цыганка вновь уселась рядом с корзиной, а мы отправились домой.

— Нам не следовало около нее останавливаться, — сказала Грейс. — Все это — сплошная чепуха.

— А обошлось дорого, — заметил Джек. — На эти деньги можно было купить целых шесть имбирных пряников и еще розового сахарного поросенка.

— Да, это было глупо с нашей стороны, — признала Грейс.

Ее голос был холоден, а лицо — чужим. Конечно, Грейс могла называть все это чепухой, но, на мой взгляд, цыганка напугала ее.

Я оглянулась, цыганка все еще сидела у обочины и глядела нам вслед.

* * *

Я рассказала матери о случившемся:

— Цыганка пообещала Морвенне и мне, что мы отправимся в Лондон и найдем себе богатых мужей.

— Ну, в свое время ты туда поедешь, но придется еще подождать., Что касается богатого мужа, поживем — увидим.

— По-моему, она сильно расстроила мисс Гилмор, говорила ей о каких-то неприятностях…

— На их болтовню не следует обращать внимания.

— Только когда они говорят что-нибудь приятное.

— В этом-то и весь смысл гадания, — улыбнувшись, сказала мать. — Кстати, скоро мы действительно поедем в Лондон по поводу новой одежды. Не хочется выглядеть там старомодными: то, что сойдет здесь, может плохо выглядеть в Лондоне.

Пусть Грейс попробует сделать тебе платье из голубой льняной ткани, как раз твой цвет.

Грейс очень хотелось справиться с этой задачей. Она пришла ко мне в комнату с выкройками, прихватив с собой ткань:

— Я думаю, по рукавам можно пустить немножко вышивки, как на этой картинке. Вам не кажется, что это выглядело бы мило? Я думаю, лучше светло-коричневой, совсем светлой. Это будет хорошо.

— Да, наверное. У меня есть шарфик, который, по-моему, очень подойдет к голубому. Он должен лежать в том ящике, что позади нас.

Наступило молчание. Грейс рассматривала что-то, лежавшее в ящике, потом достала оттуда кольцо, которое я нашла возле пруда. Тогда, вернувшись домой, я сунула его в ящик и забыла о нем.

— Золотое кольцо… — произнесла она. — Это ваше? Меня охватило неприятное чувство, как бывало всегда, когда что-то напоминало мне о том дне.

— Ах, это… — замялась я. Я протянула руку и взяла кольцо. — Это… я нашла его.

— Нашли? Где?

— Это было… в тот день, когда со мной случилось несчастье. Да, теперь я вспомнила. Я подобрала его и совсем забыла.

— На берегу?

Я нахмурилась, как бы пытаясь припомнить, хотя слишком хорошо помнила каждую деталь того, что случилось в этот ужасный день.

— Когда? Когда вы упали?

— Да… да… должно быть, я упала… и там лежало кольцо.

— На берегу? — повторила она. — И тогда вы подняли его? Почему?

— Я не знаю. Я всегда поднимаю все, что попадается. Наверное, я сделала это, не подумав. Вообще мне трудно вспомнить. Должно быть, я увидела кольцо, подняла его и сунула в карман.

— Оно довольно милое. По-моему, золотое. Что вы собираетесь с ним делать?

— О, ничего…

— А вы не думали вернуть его владельцу?

— Я же не знаю, чье оно. Не думаю, что оно могло принадлежать кому-нибудь из рыбаков, да они и не могли бы потерять его там. Полагаю, его потерял кто-нибудь из посторонних и давно позабыл о нем.

— Если оно вам не нужно, можно мне взять его?

— Конечно.

Грейс надела кольцо на указательный палец правой руки:

— Оно подходит только на этот палец.

Я достала шарф, и мы начали прикладывать его к ткани, однако мысли мои были совсем в другом месте.

Мисс Гилмор тоже казалась несколько рассеянной…

Грейс Гилмор очень хорошо держалась в седле, и мать разрешила ей сопровождать меня на верховых прогулках.

— Анжелет у нас такая независимая, — говорила она. — Она очень любит скакать в одиночку, но теперь я предпочитаю, чтобы рядом с ней кто-нибудь был.

Грейс Гилмор не имела ничего против. Вообще ей нравилось участвовать в событиях, ставящих ее на одну ногу с членами семьи.

Однажды мы ехали верхом по берегу и оказались возле старого лодочного сарая. Грейс вдруг остановила лошадь.

— Должно быть, вы нашли кольцо где-то здесь? спросила она.

Я кивнула. Мне не хотелось лгать, но это было необходимо.

Она взглянула на лодочный сарай и дальше — туда, где виднелась гавань, потом сняла с руки кольцо:

— Взгляните на инициалы внутри кольца. Вы их заметили?

Нет, я не разглядывала его. Даже не знаю, зачем я подобрала его и сунула в карман. В общем-то я больше о нем и не вспоминала.

— Ну, конечно, вы ведь болели.

Так вы видите инициалы?

Она передала мне кольцо. Внутри него были выгравированы буквы: М. Д. и В. Б.

— Интересно, что это значит? — спросила я. Грейс молча забрала у меня кольцо.

Какую глупость я совершила, подобрав его. Если бы я попыталась вернуть его владельцу, все узнали бы, где я нашла его. Могло ведь случиться так, что его владелец никогда и не подходил к морю. Бен говорил об уликах, а вот это и могло быть уликой. И зачем только Грейс нашла его? Я бы, конечно, выбросила кольцо, если бы вспомнила о нем, а помнить мне следовало. Когда впутываешься в темные дела, нужно вести себя осторожно.

Следующие слова Грейс заставили меня вздрогнуть:

— Эти инициалы М. Д. Как звали человека, бежавшего из Бодминской тюрьмы?

— Я… я не помню…

— Его звали Мер вин Данкарри. Вы понимаете теперь, что значит М. Д.?

— Существуют тысячи людей с такими же инициалами.

— Должно быть, он был здесь, на берегу. Я почему-то уверена, что это его кольцо.

— А кто же В. Б.?

— Полагаю, женщина, у которой хватило глупости влюбиться в него.

Некоторое время Грейс рассматривала кольцо, лежавшее на ее ладони, а затем вдруг размахнулась и швырнула его в море.

— Я не могла бы носить на руке кольцо убийцы, верно?

— Конечно, — с готовностью подтвердила я.

Она и предполагать не могла, как меня обрадовала судьба, постигшая кольцо. Ведь я уже думала о нем, как об улике, обвиняющей меня.

СВАДЬБА В ДАЛЕКИХ КРАЯХ

Наконец, состоялся давно откладываемый визит в Лондон к дяде Питеру и тете Амарилис.

Шел 1854 год, и мне уже исполнилось двенадцать лет. Как обычно, к таким поездкам готовились тщательно и задолго. Грейс Гилмор сшила новые платья для меня и матери, особенно хорошо ей удалось мое платье из голубого льна. Грейс стала почти членом нашей семьи. Она взяла на себя заботы о гардеробе матери и научилась делать ей прически для любых случаев жизни. Ее не считали обычной камеристкой, мать питала к ней самые теплые чувства и всегда была готова прийти на помощь. А Грейс, горячо проявлявшая свою благодарность, сумела стать практически незаменимой.

— Просто не представляю, как бы я справлялась без нее, — говорила мать.

Слуги могли бы поднять «бунт» ввиду такого возвышения человека из сословия слуг. Но Грейс Гилмор была весьма тактична. Она всегда относилась к миссис Пенлок и Уотсону как к равным, и они соглашались с тем, что к Грейс неприменимы обычные статьи «придворного протокола». Теперь она обедала за одним столом с нами, и поначалу Уотсон проявил недовольство, рассуждая вполголоса о том, следует ли горничным обслуживать эту даму или она справится сама. Вскоре мать положила конец этой чепухе, а поскольку сама Грейс была воплощенной тактичностью, все в конце концов уладилось, и Грейс стала считаться чуть ли не дочерью хозяев, причем очень полезной дочерью. Она должна была ехать с нами на равных, но настояла на том, что будет выполнять при матери обязанности камеристки, присматривая за гардеробом и Джеком. Вообще отношения между верхним и нижним сословиями в доме могли представлять проблему, но Грейс справилась с этим спокойно и эффектно, как и со всем остальным, за что ни бралась.

Нас радостно встретила тетя Амарилис, которая тут же стала упрекать мать за то, что мы так задержались. Она обняла меня, а потом, отстранившись, начала озабоченно осматривать:

— Бедная моя, милая Анжелет. Как ужасно все, что с тобой случилось! Но зато теперь ты выглядишь вполне здоровой, верно, Питер?

Дядя Питер немножко постарел, но годы лишь добавляли достоинства его внешности. Он расцеловал меня в обе щеки и сказал, что очень рад видеть.

— Мэтью и Елена скоро явятся с Джонни и Джеффри, — сказала тетя Амарилис. — Когда Джонни услышал о вашем приезде, он очень обрадовался. Он был расстроен тем, что вы так долго не приезжали, как и все мы.

Только не подумайте, что мы по вас не скучали. А почему вы сами не приехали в Кадор? — ответила мама.

Тетя Амарилис пожала плечами:

— Питер все время очень занят. Гораздо удобнее, когда вы приезжаете в Лондон.

— А это Грейс, — представила мать. — Грейс Гилмор.

— Очень приятно, мисс Гилмор. Мы рады вашему приезду, слышали о вас много хорошего.

— Вы так добры… — пробормотала Грейс.

— А теперь идите, смотрите свои комнаты. Багаж сейчас пришлют, а обед в восемь. Когда приведете себя в порядок — спускайтесь. Мэтью с семьей может приехать в любую минуту.

Грейс помогла распаковаться моей матери, а потом зашла ко мне.

— Какой чудесный дом! — воскликнула она.

— Я им тоже восхищаюсь, — согласилась я. — А тетя Амарилис всегда выделяет мне эту комнату, с видом на Темзу.

Грейс подошла к окну и выглянула. Я встала позади.

— Вот в этих зданиях заседает парламент. Они действительно великолепны. А вы слышали, что королева лично открывала королевскую галерею и вокзал Виктории два года назад? И посвятила архитектора в рыцари? Да, отсюда просто чудесный вид на реку.

— Поездка в Лондон — огромное удовольствие для меня. Счастливым оказался тот день, когда я зашла в ваш сад.

— Мы все разделяем это убеждение, — ответила я ей.

Было просто чудесно видеть всю семью, а особенно Джонни. Между нами сложились очень тесные отношения. Он был на четыре года старше меня, и в детстве этот разрыв казался огромным, но по мере того, как мы подрастали, он уменьшался. Когда-то Джонни был героем моей мечты, но с появлением Бена я проявила свое непостоянство и мое обожание обратилось на него.

Он взял меня за руки и улыбнулся той мягкой улыбкой, которая всегда так радовала меня.

— Ого, как ты выросла, Анжелет. Ты ведь была тяжело больна? Мы все за тебя волновались.

— Теперь со мной все в порядке, Джонни. А как поживаешь ты? Тебя еще интересуют эти старые черепки? Тебе все еще нравится копаться в прошлом?

Он кивнул:

— Теперь я полностью погружен в это. В следующем году в Грецию собирается экспедиция. Я надеюсь присоединиться к ней.

— И что ты собираешься искать? Древний город?

— Это означало бы надеяться на слишком многое. Как правило, ты копаешь, копаешь… и, если тебе повезет, находишь разбитую вазу.

— А это мисс Гилмор! — воскликнула я, увидев, что к нам подходит Грейс.

— Очень приятно, — сказал Джонни. — Я много слышал о вас. Тетя Аннора писала нам, как много вы для нее делаете.

— Она для меня делает гораздо больше, — рассмеялась Грейс.

Ее можно было назвать не просто хорошенькой, а, скорее, интересной. Она была элегантной, умела превосходно одеваться, поэтому все обращали на нее внимание. Сейчас на ней было светло-коричневое платье, прекрасно сочетавшееся с ее карими глазами, красивые темно-каштановые волосы уложены в узел на затылке. Единственным украшением была гранатовая брошь, подаренная ей моей матерью. Все очень просто, но, вне всяких сомнений, элегантно. Джонни улыбнулся ей. Если он и подумал, что она всего лишь одна из служанок, то посчитал нужным отнестись к ней особенно мило. Уж таким был Джонни. Привлекательность Бена была столь яркой, что я, действительно, позабыла о том, как мил наш Джонни.

Грейс сказала:

— Я слышала, что вы интересуетесь археологией? Мне тоже интересно все, связанное с прошлым. Как, должно быть, увлекательно вы проводите свое время!

— Я только что говорил Анжелет, что люди воображают, будто археологи постоянно находят какие-нибудь сокровища. Такое случается раз в жизни, если повезет.

— Мне хотелось бы узнать об этом подробней.

— Ну что ж, раз вы у нас в гостях, мы еще не раз встретимся. У нас будет время для бесед.

Мэтью и Елена подошли поздороваться с нами и были представлены Грейс. Джеффри тоже вырос, и ему, должно быть, исполнилось уже пятнадцать.

— Должны приехать Питеркин и Френсис, — объявила тетя Амарилис. — Я решила собрать всех членов семьи, мы ведь так давно не виделись. Я знаю, что все это из-за несчастного случая с Анжелет, а потом ее болезни… Слава Богу, все кончилось, теперь она просто цветет.