Элизабет Хойт - Таинственный спаситель

— Хорошо?

Он услышал ее прерывистый смех и вскинул глаза. Она раскраснелась, лицо блестело от испарины. Не женщина, а богиня.

Насмешливая богиня, которая вознамерилась свести его сума.

Не думая, он схватил ее за бедра, выгибаясь, переворачиваясь. Изабель оказалась на спине, и Уинтер навис над ней, сумев не нарушить их слияния.

Он оперся обеими руками о ковер и улыбнулся, хотя это его чуть не убило.

— Смотри.

Взгляд ее скользнул туда, где они соединялись, и он почувствовал, как сгибается внутри ее. Он медленно выходил, каждый дюйм — блаженная агония, пока в ней не осталась одна головка. Потом сменил курс и медленно, невыносимо медленно стал погружаться в нее до самого конца, пока тела их не встретились.

Он наклонился, приблизил свои губы к самым ее губам, сладким, соблазнительным, и прошептал:

— Хорошо?

— О Боже, Уинтер! — простонала она с затуманенным от страсти взором. — Сделай так еще.

— С удовольствием, — выдохнул он.

И сделал. Еще. И еще. И еще.

Пока она не начала стонать с каждым его скольжением внутрь и наружу. Пока грудь его не сдавило так, что, казалось, она вот-вот разорвется. Пока она не стала царапать его ягодицы и умолять.

Пока он уже не смог больше сдерживаться. Пока не отпустил зверя и не дал себе волю, обезумев от вожделения.

В конце, когда он изогнулся в пароксизме безумно-сладостного наслаждения, она подняла на него залитые слезами голубые глаза, нежно прикоснулась пальцем к его потной щеке, и он понял.

И вместе с семенем излил в нее свою душу.

Было еще темно, когда Изабель поднималась по лестнице в свои покои, но до рассвета оставалось недолго. Они лежали с Уинтером после того, как еще раз предались любви, и дремали, просто наслаждаясь близостью. Когда в конце концов он проснулся и оделся, ей не хотелось покидать библиотеку. Однако понимая, что слуги найдут странным, что госпожа провела там ночь, Изабель заставила себя уйти. Она доверяла своим слугам — и очень хорошо им платила, — но они же, в конце концов, люди. Незачем давать им лишний раз пищу для сплетен, достаточно и того, что она уже дала своими поступками в отношении Призрака Сент-Джайлса.

Было еще слишком рано даже для горничных, которые поднимаются раньше всех и разжигают камины, но Изабель, подойдя к своей спальне, увидела, что она не одна. Маленькая фигурка лежала прямо перед дверью.

Изабель остановилась и в смятении воззрилась на Кристофера. В коридоре был ковер, но все равно едва ли пол можно считать удобной постелью. Однако мальчик клубочком свернулся на боку, как мышонок, грудь его тихо вздымалась и опадала. Во сне он выглядел таким маленьким, почти младенцем. У него белокурые волосы, как у матери, но она осознала, глядя на малыша, что подбородок и нос у него отцовские. Когда-нибудь он станет похож на дорогого Эдмунда.

Изабель вздохнула. Никого поблизости не было, и, без сомнения, бедная Карадерс все еще мирно почивает в своей постели в детской. Что ж, ничего не поделаешь. Она наклонилась и взяла маленькое теплое тельце на руки, немножко неуклюже, поскольку была к этому непривычна. Кристофер не издал ни звука, пока она несла его к кровати, но ее немного удивило, что он не такой уж и легкий. Изабель осторожно положила мальчика на кровать и до подбородка укрыла одеялом.

— Он здесь? — Сонные карие глазки Кристофера заморгали спросонья. Слова его были невнятны, и она не знала, действительно ли он проснулся.

— Кто? — прошептала она.

— Призрак, — произнес он на этот раз вполне отчетливо. — Мне приснилось, что он пришел и спас вас, миледи.

Уголок ее рта поневоле дернулся кверху.

— Спас меня от чего?

Мальчик свернулся в маленький клубочек, глядя на нее немигающими глазенками.

— Мне приснилось, что вы плакали в высокой башне, совсем одна, а Призрак пришел и спас вас.

— А, — отозвалась она, сдвинув брови. Какой странный для мальчика сон. — Это был всего лишь сон, Кристофер. Со мной все хорошо.

Он кивнул и широко зевнул.

— Значит, он и вправду спас вас.

Она заморгала от этого заключения, а Кристофер стал тихо посапывать.

С минуту она просто смотрела на него, этого ребенка, который не уходит, как бы часто она его ни прогоняла. Этого ребенка, который нуждается в ее материнской любви, какой бы сухой и черствой она ни была. Глаза ее внезапно заволокло слезами. Ей вспомнились слова Уинтера: «Если не я, то кто?» Ей никогда не стать святой, как он, но, быть может, это единственное, что она в состоянии сделать. Изабель наклонилась и поцеловала Кристофера в лобик, прежде чем и самой забраться в постель.

Уинтер с нежностью взирал на спящую Пич и гадал, как лучше поступить с маленькой еврейкой. Он мало что знал о евреях в Лондоне, помимо того что формально они вне закона и, таким образом, являются тайным сообществом. Он, пожалуй, мог бы обратить девочку в свою веру и растить как христианку, но что-то в душе его противилось мысли менять ее жизнь так фундаментально. Учить всю жизнь лгать.

По крайней мере выглядит она лучше, чем в первые дни своего пребывания в приюте. Щечки округлились, на них появился здоровый румянец, и, кажется, она даже чуть-чуть подросла, если это возможно за такое короткое время. Руки ее обнимали лежащую рядом Додо. Терьер настороженно поглядывал на него, но не рычал.

Уинтер перевел взгляд на второго ребенка, делившего с ней постель.

— Джозеф.

Джозеф Тинбокс, который лежал, закинув одну руку за голову и свесив ногу с кровати, открыл заспанные глаза.

— Что…

— Что ты делаешь в кровати Пич? — мягко спросил Уинтер.

Мальчик сел. Волосы у него на затылке примялись, а спереди стояли торчком.

— Пич приснился кошмар.

Уинтер скептически вскинул бровь.

— Кошмар.

— Ага. — Мальчишка окончательно проснулся и придал физиономии самое искреннее выражение. — После этого я не мог оставить ее одну.

— И ты услышал об этом кошмаре из спальни мальчиков на другом конце коридора?

Джозеф открыл было рот, затем до него дошло: из спальни в противоположном конце коридора просто невозможно услышать ничего, кроме очень громкого крика. Он опустил голову и взглянул на Пич из-под густой всклокоченной шевелюры.

— Она сказала мне, что ей снятся кошмары.

Уинтер вздохнул. Покровительственное поведение в мальчике — вещь хорошая, но…

— Ты достиг возраста, Джозеф, когда уже не годится спать в одной постели с представительницей женского пола, какой бы благородной ни была причина.

Он видел по озадаченному взгляду Джозефа, что тот понятия не имеет, о чем говорит директор. И все же печально, но правда заключается в том, что люди судят других не по тому лучшему, что они могут сделать, но по худшим мыслям в своих головах.

— Идем, Джозеф. Пич уже вполне большая, чтобы спать одной, — сказал Уинтер, протягивая руку. — В конце концов, для защиты у нее есть Додо.

Джозеф Тинбокс послал ему взгляд, полный извечной детской мудрости.

— Додо всего лишь собака, сэр. Она не может ответить, когда Пич хочется поговорить о том, что с ней стряслось.

— Прости, ты совершенно прав, — ответил Уинтер. Он склонил голову набок. — Пич рассказывает тебе о том, что с ней произошло?

Джозеф кивнул, губы его плотно сжались.

— Понятно. — Уинтер оглядел комнату, задумчиво сдвинув брови. — Тогда, думаю, возможен компромисс. Что, если ты будешь спать на койке рядом с кроватью Пич? Так ты всегда сможешь услышать, если она захочет поговорить, но вам обоим будет гораздо удобнее, я думаю.

Джозеф серьезно обдумал этот вопрос, как судья, затем решительно кивнул.

— Годится.

Он перебрался на соседнюю койку и зевнул во весь рот.

Уинтер взял свечу и повернулся, чтобы уйти. Скоро начнет светать. Но Джозеф остановил его вопросом:

— Сэр?

— Да?

— Куда вы ходите по ночам?

Уинтер приостановился и взглянул через плечо. Мальчик наблюдал за ним слишком проницательными для такого юного возраста глазами.

В это мгновение Уинтер понял, что устал от лжи.

— Исправляю зло.

Он ожидал еще вопросов — у Джозефа обычно их было полно, а его ответ был слишком туманным, — но мальчик лишь кивнул.

— Когда-нибудь вы меня этому научите?

Глаза Уинтера расширились. Научить его?.. Разум тут же воспротивился мысли подвергать Джозефа опасности. Но случись ему пожелать себе когда-либо ученика в этом деле, в глубине души он знал, что храбрее этого парнишки не найти никого.

Поколебавшись, он ответил:

— Я подумаю над этим вопросом.

Мальчик сонно заморгал.

— Спасибо, что разрешили мне остаться с Пич, сэр.

Какое-то чувство внезапно поднялось в груди Уинтера.

— Спасибо, что заботишься о ней, Джозеф, — прошептал он и прикрыл дверь.

— Куда мы едем? — нетерпеливо спросил Кристофер на следующий день.

— В одно место, где много детей, — ответила Изабель. — Может, ты даже найдешь себе там приятеля, с кем можно поиграть.

Вид у Кристофера был неуверенным.

— А я им понравлюсь?

У Изабель защемило сердце. Поддавшись порыву, она взяла мальчика с собой в приют. Он был так счастлив утром, когда проснулся в ее комнате и она не бранила его. Она подумала, что ему может доставить удовольствие компания других детей его возраста, но что она, в конце концов, знает о детях? Возможно, это была ужасная ошибка. Кристофер выглядит таким перепуганным! У него очень мало опыта общения с другими детьми, осознала она. Луиза как-то раз брала его к себе, но семьи у нее нет, а у ее друзей нет детей. Всю свою короткую жизнь Кристофер был изолирован от их общества.

Она ему не мать, но Изабель все равно испытывала чувство вины. Ей следовало раньше заметить, как одиноко должно быть маленькому мальчику. И внезапно до нее дошло, что все это она поняла благодаря Уинтеру. Он задел что-то глубоко в ее душе. Заставил взглянуть на свою жизнь и окружающий мир другими глазами. Эта мысль ее обеспокоила. Тому, что происходит между ними, не суждено продлиться долго. Когда-нибудь, возможно скоро, ей придется уйти от Уинтера. И все же чем больше времени она проводит с ним, тем больше пленяют ее его серьезные темные глаза. Эти глаза видят ее истинное «я».

Изабель поежилась. Когда придется оставить Уинтера, это будет все равно что содрать кожу.

— Миледи? — Тонкий голосок Кристофера вернул ее к действительности. Она взглянула на него и успокаивающе улыбнулась.

— Я не знаю, понравишься ли ты другим детям, — ответила Изабель, — но, полагаю, если ты будешь к ним добр, они не смогут ни на что пожаловаться.

Мальчика это, судя по всему, успокоило лишь отчасти, и Изабель со вздохом перевела взгляд на окно. Без сомнения, Уинтер сочтет ее глупой за то, что привезла Кристофера.

Но когда полчаса спустя она увидела Уинтера, ему было не до нее. Он стоял на крыльце приюта и разговаривал с офицером Тревельяном, капитаном драгун.

Завидев мужчин, Изабель подобрала юбки и ускорила шаг.

— Добрый день, джентльмены! — крикнула она, подходя.

Капитан Тревельян снял свой кивер и поклонился в седле, но Уинтер лишь взглянул в ее сторону, на мгновение задержался на маленькой фигурке Кристофера рядом с ней, затем вновь переключил внимание на капитана.

— Как я уже сказал, прошлой ночью я не видел Призрака, капитан.

Сердце Изабель екнуло. О Боже, неужели капитан что-то подозревает?

— Однако вы пришли поздно, как сказали мне дети, — ровно проговорил Тревельян, усиливая страхи Изабель. — Наверняка вы должны были по крайней мере что-то слышать.

— Ружейные выстрелы, — спокойно отозвался Уинтер. — Но я взял себе за правило уходить подальше от звуков насилия, заверяю вас, капитан.

Капитан Тревельян заворчал.

— Прошлым вечером Призрак убил джентльмена, как, я уверен, вы слышали. Надеюсь, вы предупредите меня или моих людей, если услышите что-нибудь об этом деле?

— Даю слово, — решительно ответил Уинтер.

— Хорошо. — Капитан кивнул и повернулся к Изабель. — Уверен, вы тоже слышали новость, миледи. Сент-Джайлс сейчас небезопасное место для прогулок.

— Ваша забота, как всегда, согревает мне сердце, капитан. — Изабель улыбнулась и указала на Гарольда, стоящего на почтительном расстоянии позади нее. — Но я взяла с собой лакея.