В полном молчании он вился вокруг нее, наклонял под разными углами свою голову, а затем, наконец, совершенно искренне сказал:

– Для меня будет удовольствием одеть ту, чья красота столь резко отличается от красоты моих обычных заказчиц.

Анна посмотрела на герцога: ей было интересно, понравилось ли ему то, что сказал Фредерик Уорт.

– Рад, что мое мнение совпадает с вашим, – негромко сказал герцог. – Итак, для моей жены требуется создать полный гардероб, причем как можно скорее.

И тут Анна увидела великого человека в действии.

В комнату один за другим поспешили его помощники с отрезами шелков, тюлей, бархата, парчи, серебристой ткани, кружева, газа. Все это набрасывалось на плечи Анны или прикладывалось к ее талии – Уорт перебирал все сорта ткани, все оттенки цвета и что-то прикидывал в уме.

Потом он взял уголь и принялся набрасывать на листках бумаги фасоны будущих платьев, после чего по его приказу помощники притащили новые отрезы атласа, стеклярус, бахрому, какие-то кисточки, перья – Анне стало казаться, что за такими платьями никто, пожалуй, не разглядит ее саму.

Герцог тем временем просматривал наброски, слушал, что говорит ему месье Уорт, и они вместе решали, что именно нужно сшить.

Только усевшись в карету, которая тут же тронулась, Анна почувствовала, что вновь может свободно вздохнуть. Она наконец расслабилась, ожила после долгих часов примерки.

– Как ты могла смеяться над самым знаменитым человеком во всем Париже! – притворно негодовал герцог.

– Ой, он такой забавный! – ответила Анна. – И все эти люди вокруг него, они суетились как муравьи, а месье Уорт командовал всем с таким видом, будто не платье создает, но творит целый мир!

– Ты посягаешь на святыню, – предупредил герцог. – Если Уорт узнает, какого ты мнения о нем, он может отказаться шить тебе платья. Что тогда делать будешь?

– Стану, как Ева, искать фиговые листья, только не в райском саду, а в Булонском лесу.

И они оба дружно расхохотались.

Именно в Булонский лес, в ресторан «Пре Кателен», и повез ее завтракать герцог. Ему хотелось услышать мнение Анны о прекрасных амазонках, галопирующих между Порт Дофин и Шамп де Кур – в «Пре Кателен» они останавливались, чтобы освежиться и обменяться последними сплетнями.

Уже в ресторане герцог запоздало сообразил, что неизбежно столкнется здесь с кем-нибудь из своих многочисленных парижских знакомых, которые, разумеется, не смогут не заинтересоваться Анной.

Так и случилось. Представив жену нескольким своим знакомым, герцог повел ее за уединенный, стоящий в тени большого дерева столик.

– Завтрак у нас будет легким, – сказал он, – потому что позднее я намерен отвезти тебя в ресторан, где нет никаких танцев и где все заняты только едой. А готовят там отменно.

– Мне кажется, что французы придают еде очень большое значение, – заметила Анна.

– Верно, – согласился герцог. – На самом деле, у французов две страсти, которым они всецело предаются.

– Какова их вторая страсть? – спросила Анна.

– Любовь, – ответил герцог.

Анна удивленно посмотрела на него и сказала:

– Хочешь сказать, что они относятся к любви почти как к науке, изучают ее?

– Любовь для французов – скорее не наука, а искусство, такое же, как живопись, музыка, скульптура… или еда.

– Наверное, это очень интересно – изучать любовь.

– Французы тратят на это всю свою жизнь.

Герцог понял, что Анна размышляет над тем, что он сказал.

Вдруг он заметил, что к их столику с радостными восклицаниями приближается небольшая компания.

Впереди шла англичанка, с которой у герцога был в свое время страстный роман, оборвавшийся только потому, что ее мужа, дипломата, направили в другую страну.

Графиня де Порталь – так звали эту даму – по-прежнему была очень красива и прекрасно знала об этом.

Ее огненно-рыжие волосы и изумрудно-зеленые глаза покорили немало мужских сердец.

Два подошедших вместе с графиней француза оказались давними знакомыми герцога, и он был рад повидать их.

– Я собиралась заехать к вам сегодня, – сказала графиня. – Передать поздравления и пожелать счастья. Знаешь, Ворон, дорогой, я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.

При этом она заглянула в глаза герцогу, и в ее взгляде ясно читалось, что, конечно же, ни с кем, кроме нее, Ворону не познать настоящего счастья.

– Ты стала еще красивее, чем прежде, Мадлен, – галантно сказал герцог, поднося к своим губам руку графини.

Мадлен томно улыбнулась, а герцог добавил:

– Позволь представить тебя моей жене. Анна, это графиня де Порталь. Вся Англия погрузилась в траур, когда она покинула наши берега.

Анна кивнула, французы наперебой стали пожимать герцогу руку и поздравлять с законным браком, а графиня окинула Анну с ног до головы – и совсем не тем масленым взглядом, который адресовался герцогу.

Наконец, словно решив расставить точки над «i», графиня сказала:

– Я была очень удивлена, услышав о женитьбе герцога. Мы были с ним очень близкими друзьями – настолько близкими, что он мог бы и сообщить мне о своих намерениях.

Анна с любопытством разглядывала графиню и думала, что, пожалуй, понимает, почему этой женщиной восхищался герцог.

Графиня де Порталь в самом деле была очень хороша, однако Анна интуитивно чувствовала, что под этой маской кроется женщина недобрая.

– Вы должны посетить меня, – продолжала графиня, – и не удивляйтесь тому, что нам с вашим мужем нужно будет о многом переговорить. Как я уже сказала, мы были с ним очень, очень близкими друзьями.

В голосе графини звучала едкая нотка, не ускользнувшая от внимания Анны.

Затем она поняла, что де Порталь ревнует герцога.

И неожиданно Анна почувствовала, что на то у графини есть веская причина.

– Вы были любовницей моего мужа, мадам? – спросила Анна.

Графиня остолбенела, затем гневно воскликнула:

– Как вы смеете говорить мне такое! Меня еще ни разу в жизни так не оскорбляли!

Она сказала это так громко, что герцог и двое мужчин, с которыми он разговаривал, дружно повернули головы, желая узнать, что произошло.

Затем графиня повернулась и быстро пошла прочь, турнюр ее платья волочился за ней, словно хвост рассерженной индюшки. Двое французов пробормотали свои извинения герцогу и бросились следом за графиней.

Герцог посмотрел на Анну и спросил:

– Что случилось? Чем ты ее так разозлила?

– Прости, если я сделала что-то не так, – сокрушенно пожала плечами Анна.

Она вновь присела за стол, герцог последовал ее примеру.

– Так что же произошло? – повторил он.

Анна посмотрела вслед графине – та сердито говорила о чем-то, размахивая руками, в то время как французы наперебой пытались успокоить ее и уговаривали остаться в ресторане.

– Не знаю, что такого я сказала, но она… явно огорчилась, – пробормотала Анна.

– Что именно ты сказала? – полюбопытствовал герцог.

– Она все повторяла, какие вы близкие друзья, и я спросила, была ли она твоей любовницей, – ответила Анна.

Она умоляюще посмотрела на герцога, словно пытаясь убедить его в том, что у нее не было ни малейшего намерения оскорбить де Порталь – просто вслух высказала то, что логично вытекало из слов самой графини.

На секунду герцог остолбенел, затем неожиданно рассмеялся.

– Ты… не сердишься на меня? – спросила его Анна.

– Это была моя ошибка, – ответил герцог. – Это все последствия нашего разговора о мадам Помпадур. Я должен был предупредить тебя о том, что никогда не следует прямо в лицо называть женщину чьей-то любовницей. Это вовсе не комплимент, как ты решила. Любовные связи люди хранят в тайне от других, а те, кто догадывается об этих связях, всегда делают вид, что ничего не знают.

– Но она была твоей любовницей?

– Ты должна понять, что я не могу ответить на этот вопрос, потому что мужчина не имеет права выдавать женские тайны или при всех упоминать ее имя.

– Даже своей жене не может сказать об этом?

Герцог вновь почувствовал, что почва уплывает у него из-под ног.

Только вчера он говорил Анне о том, что между мужем и женой не может быть тайн друг от друга, а теперь утверждает обратное.

Он размышлял о том, что до сих пор ему не приходилось объяснять принятые в обществе правила поведения, и о том, как, оказывается, трудно это делать.

Поскольку герцог молчал, Анна сказала:

– Мне очень жаль, действительно очень жаль, что я сделала что-то неправильно, но я предупреждала тебя о том, что очень несведуща во многих вещах… и вряд ли гожусь тебе в жены.

– То, что ты сейчас сделала, не имеет отношения к нашему браку, – успокоил ее герцог. – Можно сказать, что ты неправильно усвоила урок, но твоей вины в этом нет. Винить следует твоего неадекватного учителя. То есть меня.

Анна улыбнулась, взгляд ее вновь стал лукавым.

– Я не думаю, что даже злейший враг мог бы назвать тебя неадекватным, – вздохнула она. – Ты для этого слишком умен.

– Ты уверена, что готова дать мне оценку? – ехидно поинтересовался герцог.

– Во всяком случае, могу сравнить тебя с другими людьми, которых встречала, включая преподавателей, которые приезжали в монастырь, чтобы учить меня. Они считались лучшими преподавателями во всем Париже. Кроме того, моим воспитанием занимались самые известные французские священники. Даже сам кардинал приезжал к нам раз или два в году.

– И ты считаешь их умными и талантливыми, поскольку добивалась их одобрения, – заметил герцог.

Он понимал, что его слова могут задеть Анну. Она отвернулась и стала смотреть в сторону, и герцог поспешил добавить:

– Поверь мне, Анна, я очень рад и горд тем, что ты так высоко ценишь меня.

– Я поступаю слишком дерзко, сравнивая тебя с другими людьми?

Герцог в очередной раз понял, что Анна слишком проницательна, чтобы не догадаться о мыслях, мелькающих у него в голове, а думал он действительно о том, как вызывающе со стороны юной девушки, лишь вчера покинувшей стены монастыря, критиковать его – пусть даже в такой мягкой манере.

Но, подумав, он решил, что, приняв точку зрения Анны, следует засчитать ее сравнение с монастырскими наставниками действительно как комплимент.

Хотя она большую часть своей жизни провела в стенах монастыря, ее воспитывали люди высокообразованные, умевшие с толком, в отличие от многих его друзей, использовать свои мозги.

Герцог не понимал, каким образом Анне удается читать его мысли, но она точно умела это делать, что и подтвердила своим следующим заявлением:

– Вижу, ты простил меня, и я этому рада. Очень рада. Пожалуйста, прими мои извинения за то, что я испортила завтрак. Обещаю не повторять подобного впредь.

Прося прощения, она выглядела такой прелестной, что нужно было иметь каменное сердце, чтобы не простить ее.

– Забудем о случившемся, Анна, – сказал герцог. – Все это ерунда. Не имеет никакого значения.

– Но твоя подруга графиня…

– Я пошлю ей цветы и записку с извинениями, – ответил герцог. – И больше мы с ней никогда не увидимся.

Анна быстро взглянула на герцога.

– Но может быть, тебе хочется повидать ее. Если так, я могу остаться дома, а ты съездишь к ней один.

– Не имею ни малейшего желания, – ответил герцог и с удивлением подумал, что это так и есть.

После завтрака они прокатились по Булонскому лесу. Потом, поскольку стало очень жарко, герцог отвез Анну домой, и они разместились на террасе, любуясь садом и наслаждаясь залетавшим с Сены легким ветерком.

– Здесь прохладнее, – заметила Анна, когда слуги принесли им по стакану апельсинового сока.

– По мне, здесь, в Париже, слишком жарко, – сказал герцог. – Завтра поедем с тобой на юг, там, правда, солнце еще жарче, но с моря дует свежий бриз. Побудем там до тех пор, пока не придет моя яхта.

– Твоя яхта? – переспросила Анна.

– Я приказал перегнать ее в Ниццу. Собираюсь вместе с тобой прокатиться по Средиземному морю. Будем останавливаться во всех местах, которые покажутся тебе интересными.

Он внимательно посмотрел на жену и продолжил:

– Побываем в Италии, на Сицилии, в Греции и, если захотим, доберемся до Константинополя, а оттуда пройдем в Черное море.

Ему показалось, что Анна затаила дыхание. Или он просто стал мнительным?

– Я буду очень рада, – сказала она. – Плавать по морю я люблю больше всего на свете, и не волнуйся, меня не укачивает.

Герцог отметил, что это путешествие поможет ему еще на шаг приблизиться к разгадке тайны происхождения Анны, но вслух он ничего об этом не сказал.

– Платья от Уорта мы будем получать уже в пути, но два-три из них, я думаю, будут готовы уже к завтрашнему дню. Кроме того, сегодня привезут еще несколько платьев, которые я заказал у других модельеров, не у месье Уорта.

– Боюсь, все это стоит очень больших денег.

– Ты забываешь, что тебе по силам самой заплатить за наряды. Впрочем, эти расходы я хочу взять на себя.