Кроме того, зная, с какой любовью относится к нему сестра, зная ее врожденную отзывчивость, герцог был уверен, что может обратиться к Маргарите с любым вопросом – потому, собственно, он и примчался сюда из Англии.

Леди Маргарита налила брату вина, присела рядом и участливо спросила:

– Так что же произошло?

– Мне трудно говорить об этом, – хрипло ответил ей брат, – но я хочу, чтобы ты подыскала мне жену. Чистую и непорочную.

Если бы Ворон хотел поразить сестру, он бы мог собой гордиться, потому что ему это удалось.

Однако Маргарита не выказала удивления – она вообще ничего не сказала, только внимательно посмотрела на брата своими пронзительными голубыми глазами.

– Почему ты решил обратиться с этим именно ко мне, Ворон? – после долгой паузы спросила она.

– Потому что только среди твоих послушниц еще можно отыскать девушку, не испорченную светской жизнью – или, если позволишь, другим мужчиной.

В голосе герцога было столько горечи, что леди Маргарита без дальнейших объяснений догадалась о том, что произошло с ее братом.

Она сложила руки на коленях, отвела взгляд в сторону и сказала:

– Если иногда я сомневалась, доходят ли молитвы до Бога, ты убедил меня, что Он всегда слышит их.

Герцог молчал, ждал, что будет дальше, и его сестра продолжила:

– Я долгое время молилась о том, чтобы разрешилась одна проблема, и вот теперь, когда я почти отчаялась получить ответ на свои мольбы, он пришел. Правда, совсем не оттуда, откуда я ждала.

– Ты можешь дать мне то, о чем я тебя прошу? – настойчиво спросил герцог.

– Могу, – вздохнула Маргарита. – Но в то же время боюсь. Вопрос в том, вправе ли я сделать это.

Герцог сжал губы, словно знал, о чем в эту минуту подумала его сестра, и после небольшой заминки спросил:

– Можешь сказать мне, что тебя смущает и о чем были твои молитвы?

Выбитая из привычного душевного покоя, леди Маргарита тяжело поднялась на ноги и подошла к окну.

Она стояла, глядя на залитый солнцем сад – по зеленым лужайкам ходили молодые монахини в белых одеяниях, менее строгих и не таких уродливых, как в большинстве других монастырей.

Прикрывавшие лица послушниц вуали были белыми, прозрачными, на ногах вместо тяжелых кожаных башмаков насельницы монастыря Сакре-Кёр носили легкие сандалии, позволявшие передвигаться легко и плавно.

Герцог ждал. Наконец, собравшись с мыслями, Маргарита решительно повернулась в сторону брата.

– Восемь лет назад, – начала она, снова присаживаясь на прежнее место, – у ворот монастыря оставили девочку. Ее привезли в карете, высадили возле ворот, позвонили, после чего карета сразу же укатила прочь. Дежурная монахиня открыла дверь и привела незнакомку ко мне. В руке девочка держала конверт, в котором были пять тысяч фунтов и записка в несколько слов.

– Пять тысяч фунтов! – воскликнул герцог.

– Да, это была очень большая сумма, – подтвердила ему сестра. – А записку я помню дословно, вот она. «Это Анна. Ее отец – англичанин, он хочет, чтобы вы позаботились о ней. Однако Анна не должна принимать постриг до достижения двадцати одного года, а после этого срока может стать монахиней исключительно по собственному желанию. На приложенные деньги наймите для нее самых лучших учителей и дайте девочке хорошее образование».

Леди Маргарита замолчала, и герцог спросил ее:

– И это все? Никакой подписи?

– Нет, никакой. Написано было по-английски, хорошим языком, без ошибок. Думаю, это писал англичанин.

Герцог удивленно шевельнул бровью. Заметив это, его сестра улыбнулась.

– Я все эти годы думаю, кем мог быть ее отец, но так и не пришла к какому-то выводу.

– Сколько лет прошло с того времени? – спросил герцог.

– Анне сейчас почти восемнадцать, и проблема состоит в том, что я не знаю, как с ней поступить.

– Ты не хочешь оставить девушку в монастыре, пока ей не исполнится двадцать один год, а затем позволить стать монахиней?

– Нет.

– Почему?

– По двум причинам. Во-первых, я не думаю, что Анна годится для затворнической жизни. Она прекрасно образована, обладает многими талантами и… странным характером, который мне сложно понять.

Леди Маргарита вновь замолчала, и герцог спросил:

– А вторая причина?

– Два года назад я получила семьдесят тысяч фунтов. С той поры денег больше не поступало.

– А до этого они приходили?

– Да, раз в два года я получала пять тысяч фунтов. Разумеется, я тратила их не целиком. Прибавь эти семьдесят тысяч – и поймешь, что Анна очень богатая девушка.

– Что же ты намерена делать?

– Это для меня большая проблема, я всерьез задумывалась над тем, чтобы попросить кого-нибудь из родственников ввести девушку в высший свет и позволить ей увидеть мир, существующий за стенами монастыря.

Леди Маргарита бросила на брата умоляющий взгляд и добавила:

– Я молила Бога, чтобы он помог мне решить эту проблему, и вот появился ты.

– Похоже, я действительно стану решением твоих проблем и ответом на молитвы, – сказал герцог.

Леди Маргарита молчала, словно потеряв дар речи.

– Но ты думаешь о моей репутации, – продолжил герцог. – И о том, что я недавно объявил о помолвке с другой женщиной. Позволь внести ясность – этой помолвки больше не существует.

Леди Маргарита по-прежнему молчала, и герцог продолжил:

– Что касается моей репутации. Родственники, как тебе хорошо известно, много лет умоляли меня о наследнике. Этим я и намерен заняться, но моя жена, как я уже сказал, должна быть чистой и непорочной. Я не потерплю, чтобы женщина, которая будет носить мою фамилию, оказалась замешана в какой-либо интрижке.

В голосе герцога вновь прозвучала мрачная нота, тут же объяснившая леди Маргарите, что случилось с братом.

– Я не могу представить, чтобы Анна вышла замуж за кого-то вроде тебя, – медленно произнесла Маргарита. – Я надеялась, что она встретит человека, который будет любить ее, а она – его, но главную сложность я вижу не в этом. У Анны нет ни имени, ни титула.

– Это настолько важно? – пожал плечами герцог.

– В высшем свете это может стать большой проблемой.

– Кем бы она ни была, – сказал герцог, – вряд ли найдется много желающих поинтересоваться родословной моей жены, если я не пожелаю говорить об этом.

Леди Маргарита знала, что это правда.

– Но мы должны думать и о нашей семье, Ворон. Хотя я абсолютно уверена в том, что Анна аристократка и кровь в ее жилах течет такая же голубая, как в наших, нужно быть готовыми, что она внебрачный ребенок.

– Было немало внебрачных детей, вошедших в историю. Особенно во Франции, – заметил герцог.

– Мне кажется, что я столкнулась с проблемой, которая мне не по зубам, – вздохнула леди Маргарита. – Разве я могла предвидеть, когда молилась о будущем Анны, что оно будет связано с тобой?

Она умоляюще посмотрела на брата.

– Я поступаю правильно, Ворон? Или ты зря втягиваешь меня во все это? Возможно, я ошибаюсь, считая, что Анна должна жить по ту сторону монастырских стен. Но в то же время я по своему опыту знаю, подходит той или иной девушке монашеская жизнь или ей будет лучше познать радости земной жизни – замужество и… материнство.

На последних словах голос леди Маргариты предательски дрогнул, еще раз напомнив герцогу, что его сестра по-прежнему верна памяти человека, с которым когда-то была обручена.

Узнав, что такое искренняя взаимная любовь, она до самой смерти не забудет этого чувства.

– Я думаю, Маргарита, – сказал герцог, – ты уже сама ответила на все вопросы, связанные с этой девушкой. Ты можешь верить интуиции, зачастую она бывает лучшим советчиком, чем логика. Голос сердца важнее, чем голос разума.

– Спасибо, брат, – улыбнулась леди Маргарита. – Мне лестно слышать это от тебя. Хочется думать, что ты прав. Интуиция подсказывает, что Анна принадлежит к более широкому миру, чем тот, который я могу предложить ей. Но в то же время ты должен понимать, что она практически ничего не знает о жизни, которую ты ведешь и которую принимаешь как нечто само собой разумеющееся.

Тут леди Маргарита неожиданно поднялась на ноги.

– Мы с тобой говорим так, будто между нами все уже решено. Ты словно загипнотизировал меня своей просьбой, и я совершенно потеряла способность трезво мыслить. Как мы можем решать судьбу девушки, которую ты никогда не видел и которая никогда не видела тебя?

– Вот сейчас ты начала прислушиваться к голосу разума и забыла про интуицию, – возразил герцог. – А ведь тебе не хуже меня известно, что во многих восточных странах жених и невеста впервые видят друг друга только после свадьбы. Наконец, я не думаю, что девушка без имени или человек, озабоченный ее судьбой – это, разумеется, ты, – будут возражать против возможности стать герцогиней.

– Это звучит цинично.

– Зато практично, – парировал герцог.

– Я до сих пор не понимаю, почему я со всей серьезностью выслушала твою нелепую просьбу и стала обсуждать ее так, словно это совершенно обычное дело…

– Это дело, может быть, и необычное, но ничего нелепого в нем я не вижу, – сказал герцог. – Просто я обратился к тебе за помощью, а ты оказалась готова дать мне то, о чем я прошу.

– Погоди! Ты слишком торопишься. Во-первых, ты должен увидеть Анну. Затем должен решить, можешь ли жениться на девушке без имени, и подумать о родственниках, которые будут шокированы тем, что с ними не посоветовались.

– Позволь внести ясность. Я не собираюсь ни с кем советоваться по поводу своей женитьбы! – ответил герцог. – Ни с членами семьи, ни с кем-либо еще. Далее. Я намерен жениться, причем немедленно. Причину этого желания я не собираюсь объяснять никому, даже тебе. Так что сойдемся на том, что я решил жениться, и никто и ничто меня не остановит!

Голос герцога звучал убедительно, но сквозила в нем еще какая-то нотка, заставившая леди Маргариту с опаской посмотреть на брата.

Впервые в жизни она подумала о том, что ее брат может быть не только жестким, но и жестоким .

Такого выражения глаз у брата леди Маргарита не видела еще никогда, и это заставило ее быстро сказать:

– Что бы ни ранило тебя, Ворон, не дай этому погубить себя. Ты натворил уже много такого, что считается недопустимым или предосудительным, но при этом ты всегда умел оставаться добрым, щедрым и отзывчивым.

Она протянула руку, накрыла ею ладонь брата.

– Я понимаю, ты страдаешь, – мягко сказала она, – но тот, кто неповинен в преступлениях против тебя, не должен страдать за чужие грехи.

– Не понимаю, о чем ты, – возразил герцог.

– Понимаешь, я думаю, – ответила леди Маргарита. – И помни, ненависть – это бумеранг, который возвращается, чтобы ударить того, кто его запустил.

– Я не говорил, что кого-то ненавижу, – сказал герцог. – Я просто хочу отомстить за оскорбление, и отомстить очень крепко.

– И сделаешь при этом кого-то несчастным?

– Искренне надеюсь, что да.

– Очень непохоже на тебя. Возможно, тебе в жизни выпадало слишком много счастья, и пришел момент, когда за него приходится платить. Такова жизнь, каждый платит за то, что получает. Не надо мстить, Ворон.

– Ты плохо знаешь свою Библию, – ехидно сказал герцог. – «Око за око, зуб за зуб» – вот высшая справедливость!

– Если бы ты потрудился прочесть еще несколько строк, ты узнал бы, что мы должны прощать своих врагов.

– Возможно, именно так я и поступлю, но сначала покараю их.

– Мне кажется, Ворон, – вздохнула леди Маргарита, – что ты назначил себя одновременно и судьей, и палачом. Это ошибка.

– Как ты можешь быть уверена в этом? – спросил ее брат. – Ну а теперь я хочу увидеть Анну.

Герцог подумал, что леди Маргарита, наверное, раскаивается в том, что рассказала ему о девушке. Наверное, она даже переживает, что так усердно молилась Богу о разрешении этой проблемы.

Герцог накрыл руку сестры своей ладонью и сказал:

– Не печалься, Маргарита. Как ты сказала, я совершил в своей жизни немало вещей, достойных осуждения, и приобрел репутацию, которая, несомненно, шокирует членов нашей семьи. Но я никогда, насколько мне помнится, не поступал непорядочно и не бесчестил доверившихся мне женщин.

Голос герцога звучал так искренне, что заставил леди Маргариту испытующе посмотреть на брата.

Потом она улыбнулась.

– Чувствую, что это правда, Ворон. Я поверю тебе. Но, разумеется, если ты захочешь жениться на Анне, если она окажется той девушкой, которую ты ищешь, ты кое-что должен решить для себя.

– Совершенно верно, – согласился герцог.

Его сестра вновь поднялась на ноги.

– Пойду найду Анну. Но если она окажется не такой, как ты ожидаешь или хочешь, тебе придется поискать себе жену в другом месте.

Герцог не ответил, а когда сестра вышла из комнаты, налил себе еще один бокал вина и подошел к окну.

Он не видел ни залитых солнцем лужаек за окном, ни монахинь, похожих на цветки, мелькающие на фоне ухоженных живых изгородей.