— Помогите, — попытался закричать он, но лишь слабый шепот сорвался с его губ.

— Очухался? — услышал он насмешливый старческий голос. Слабый свет озарил помещение, очертания которого все же оставались неясными. Дикая боль пронзила его голову. Он слабо застонал.

— Ничего, недолго тебе мучиться осталось, — голос раздался совсем близко. Николай попытался посмотреть на его обладательницу, но у него вновь ничего не получилось. Голова была невыносимо тяжелой, словно весила целую тонну.

— Хочешь на меня посмотреть? — поинтересовалась невидимая собеседница. — Даже не пытайся, не получится. Твое тело парализовано, мышцы лишены памяти, они не помнят, что нужно делать, чтобы начать движение. Ты — живая кукла и мы можем делать с тобой все, что угодно. Страшное ощущение, не так ли?

Николай громко застонал и до боли скосил зрачки влево, откуда и доносился голос. Ему удалось выхватить из темноты уродливый старческий образ. Эта ведьма была намного страшнее той, которая его сюда привела. С острых желтых клыков обильно стекала слюна. Она смотрела на него дикими желтыми глазами. Казалось, что старуха сейчас кинется на него и раздерет его тело на кусочки.

— А ты и вправду хорош, — склонив голову набок, еще больше оскалилась ведьма. — Мне даже жалко убивать тебя. Но ничего не поделаешь. Таков твой удел. Сегодня в лесу ты сказал берегине, что твое сердце принадлежит ей. Не представляешь, насколько ты был прав! И я даже готова помочь тебе в этом. Я отдам ей твое сердце, и оно подарит ей другую, человеческую жизнь. Поверь, ей этого очень хочется. Она готова променять свою беззаботную, счастливую жизнь на ваше недолгое человеческое существование. И все ради тебя! Любовь! Что же она делает, что творит! Мы исполним ее желание, не сказав девчушке лишь об одном: что тебя в той жизни уже не будет, никогда! Зато твое сердце будет биться в ее груди. Представляешь, как это здорово! Наконец, вы станете единым целым. Об этом многие мечтают, но еще никому не удалось осуществить.

Расширившимися от ужаса глазами Николай наблюдал за ведьмой. Она склонилась над ним и длинным желтым ногтем провела между ребер. Он это видел, но не чувствовал.

— Не бойся, — состроила страдальческую гримасу Нагира. — Больно тебе не будет. Ты ничего не почувствуешь. И, если тебе повезет, то еще увидишь, как будет биться твое сердце в моей руке.

На висках Николая выступили капельки пота, все тело мелко дрожало от напряжения. Но, ни пошевелиться, ни тем более встать он не мог. Оставалось лишь наблюдать, как ведьма принесла из темноты какую-то склянку, наточила длинный острый нож и принялась выплясывать дикий танец, быстро кружась вокруг его ложа. Она громко завывала и читала заговоры на непонятном, сильно похожем на латинский, языке. Он почти смирился со своей судьбой. Ему было не жалко себя. Сердце болело лишь за Рябинушку. Как она будет жить в мире людей без него? Такому чистому и наивному созданию, как она, одной с ним не справится, не выжить.

Еще было обидно от того, что счастье было так близко, он почти держал его в своих руках, дышал с ним одним воздухом. Наконец, ему удалось найти гармонию с самим собой и с окружающим миром. Ему еще никогда не было так хорошо и спокойно. Только в далеком и таком туманном детстве, когда вечером перед сном мама садилась рядом с ним на кроватку, клала свою теплую ладонь на его лобик и говорила ему о том, какой он замечательный мальчик и как сильно она его любит. Он сонно улыбался ей в ответ и чувствовал себя очень нужным, очень любимым и самым счастливым.

Николай слабо улыбнулся от нахлынувших на него воспоминаний. Губы подались этому последнему порыву своего хозяина. Он даже не заметил, что ведьма перестала танцевать и замерла у его изголовья, глядя на Николая диким, животным взглядом. Она занесла нож над головой, размахнулась, острое лезвие со свистом разрезало воздух. "Я иду к тебе, мама", — подумал он и закрыл глаза.

Сильный ветер дунул ему в лицо, обдав ледяной волной. Слабый стон донесся до его слуха. Николай открыл глаза, но ничего не увидел. Лишь звуки борьбы и громкое сопение доносились до него из темноты. Он понял, что до сих пор жив. Это осознание тупо вонзилось в его мозг, не принеся ему никакой радости.

— Уходи, — донесся до него тихий шепот. — Беги отсюда.

На секунду он выхватил из темноты бледный девичий образ, так похожий на его Рябинушку. Он промелькнул в освещенном круге и вновь растворился во тьме.

"Как же я могу уйти", — про себя удивился он. Но все-таки попытался пошевелиться. Руки послушались его. Не сразу, очень вяло, но все же послушались. Он с силой оттолкнулся ими и сел. Ничего не видя перед собой, и почти не соображая, немного подволакивая правую ногу, он поплелся вперед. Николай не знал, как отсюда выбраться. Он просто шел и неожиданно в узком проеме увидел звездное небо. Свежий воздух дунул ему в лицо, возвращая утраченные силы. Вырвавшись наружу, не разбирая дороги, он побежал в лесную глушь. Его не пугали ни волки, ни вязкие болота — ничего не было страшнее того, что осталось позади.

* * *

Ей казалось, что она провела взаперти целую вечность. У нее не осталось ни слез, ни сил, ни желания бороться. Она была полностью опустошена, и ей совсем не хотелось жить.

Когда деревья расступились, и звезды приветливо замигали ей, Рябинушка даже не пошевелилась. Она лежала на земле, глядя прямо перед собой.

Тайга тоже была спокойна и тиха. Ни порыва ветра, ни крика птиц, ни шороха травы — полная тишина. Они страдали молча, не втягивая в свои муки окружающих. Они дышали в унисон и были в этот момент одним целым. Рябинушка не могла злиться на нее, она вообще злиться не умела. Она ее и словом не попрекнет. Она будет жить так, как жила раньше. Только никогда больше берегиня не будет улыбаться. У нее просто не осталось на это сил.

Неожиданно в полной тишине раздался крик совы, и все вокруг ожило, задвигалось, задышало. Ночная жизнь леса вновь вернулась на круги свои. Тайга облегченно вздохнула, обдав Рябинушку своим теплым дыханием. Берегиня зашевелилась, медленно приподнялась на локтях, потом встала. Оглянувшись по сторонам, она не сразу поняла, кто она и где находится. Растерянно пожав плечами, Рябинушка неспешно побрела к озеру.

Купаться она не стала. Рябинушка села на берегу, опустив в теплую воду босые ноги. Склонившись над лесным зеркалом, она попыталась разглядеть свое отражение. Почему-то ей казалось, что она сильно подурнела за прошедшие несколько часов, что сейчас она не юная девушка, а старая безобразная старуха, как ведьма, которая сегодня отняла у нее жизнь. Нет, она, конечно, могла ходить двигаться, дышать, но внутри нее была пустота, которую вряд ли когда-нибудь удастся заполнить. Пустая, бездушная кукла. Но рассмотреть свое отражение ей так и не удалось. Легкое движение почувствовала она сзади, знакомый родной запах уловило ее острое обоняние.

— Не сейчас, Березонька, — не оборачиваясь, тихо проговорила она. — Оставь меня одну. Прости, но я не хочу никого видеть.

Березонька не послушала подружку. Она подошла совсем близко и тяжело опустилась рядом с ней.

— Тебе нужно идти, Рябинушка, — нежно взяла она ее за руку. — Он заблудился в лесу, а у меня нет сил искать его. Мне нужно отдохнуть. Хоть немного.

Березонька в полном изнеможении упала на землю. Рябинушка изумленно посмотрела на нее.

— Что ты такое говоришь, милая? Что с тобой произошло? — испуганно вскрикнула она.

Березонька выглядела ужасно. Разодранное в клочья платье, исцарапанное лицо, спутанные волосы. Она лежала с закрытыми глазами, широко раскинув руки, и тяжело надрывно дышала.

— Я тебе потом расскажу, позже, — прошептала она. — Сейчас не могу. Найди своего человека, ночная тайга может убить его. Ты же знаешь.

— Так… он жив, — все еще не верила Рябинушка.

— Ты совсем меня не слушаешь, — слабо качнула головой Березонька. — Пока жив. Но тебе нужно торопиться.

— Спасибо, милая подружка! — вскочила на ноги Рябинушка. Жизнь обрушилась на нее всей своей мощью, опьянив, взбудоражив ее. Взметнувшись в небо плотным облаком, она понеслась в лес.

Берегиня носилась над тайгой в бешеном порыве, то опускаясь вниз, то вновь поднимаясь над деревьями. В очередной раз, метнувшись к земле, она не заметила спящего ежика и больно напоролась ступней на его колючки. Ежик возмущенно хрюкнул, и хотел было убежать в более спокойное место. Но Рябинушка остановила его. Она спросила, не видел ли он человека. Бережно подняв его до уровня своих глаз, она молча посмотрела на него и поставила ежика на травку. Мимо него сегодня никто не проходил. Значит нужно искать в другом направлении.

Силы ее почти иссякли. Она не знала, где его искать. Казалось, что она побывала везде. Медленно опустившись на мягкую травку, она облокотилась о березу и глубоко задумалась. Совсем рядом завывали волки, похоже, они учуяли добычу и сейчас ведут охоту. Но Рябинушка не стала вмешиваться, пусть все идет своим чередом. Сегодня у нее не было сил вступаться за беззащитных. Сегодня она нуждается в помощи гораздо больше, чем они.

Слабый шорох раздался сверху. Наверное, сова, вяло подумала она, но голову все же подняла. В слабом предрассветном свете она увидела большой темный силуэт, прижавшийся к стволу дерева. Она напрягла зрение и слабо охнула. На самой крепкой ветке, обхватив обеими руками ствол, сидел Николай. Он не шевелился. Кажется, даже задремал.

Берегиня медленно, стараясь не шуметь, встала на ноги. Ее образ стал медленно таять и приподниматься вверх. Прямо напротив него она замерла. Рябинушке очень хотелось полюбоваться на него, спящего, беззащитного, испуганного, такого родного и любимого. Он жив, ликовала вся ее сущность! Она приблизилась совсем близко, стараясь ощутить его дыхание. Каким же свежим и спокойным оно оказалось!

Веки Николая вздрогнули, и он приоткрыл глаза. Мутным взглядом посмотрел он на берегиню. Яркая искра мелькнула в его глазах и зажгла их ярким радостным светом.

— Я думал, что больше не увижу тебя, — широко улыбнулся он.

Она не стала ничего говорить, а лишь согласно кивнула. Горло ее сдавило от неожиданно нахлынувшей радости. Берегиня зажмурилась, стараясь хоть немного загасить это распирающее изнутри чувство.

— Спускайся потихоньку, — открыв глаза, обратилась она к Николаю. — Не бойся. Со мной ты в безопасности.

— Я и не боюсь, — попытался расправить затекшие плечи Николай, и чуть было не сорвался с дерева.

— Не торопись! — испугалась она. — Поранишься.

Очень осторожно Николай начал спускаться вниз. Руки и ноги плохо слушались его, то и дело, пытаясь расцепиться. Немало времени прошло, пока он вновь оказался на земле и смог растереть затекшие конечности. Берегиня терпеливо ждала внизу.

Волки, сгрудившись вокруг них, с интересом наблюдали за происходящим из кустов. Их черные глаза светились в темноте. Но подходить никто из них не решался. Они знали, что берегиня не потерпит непослушания. Этот человек находится под ее защитой, а значит, полакомиться свежим мясом сегодня не получится. Медленно, один за другим, они начали понуро разбредаться по лесу.

— Мне так хочется обнять тебя, — тоскливо взглянул на нее Николай. — Неужели я никогда не смогу сделать этого?

— Я сделаю для этого все возможное, — пообещала она. — А сейчас нам обоим нужно отдохнуть. Пойдем в избушку.

До самого дома они не проронили ни слова. Изредка бросая друг на друга печальные взгляды, они пробирались через лесную чащу. Начало светать. Лес оживал. Птицы залились утренней трелью, искренне радуясь началу нового дня. Огоньки приподняли свои яркие головки навстречу просыпающемуся солнцу.

На поляне возле избы Николай сорвал несколько оранжевых цветков и протянул их берегине:

— Они похожи на маленькие солнышки, — нежно посмотрел он на нее. — Так же, как и ты.

Рябинушка взяла огоньки и быстро вплела их себе в волосы. Николай в очередной раз залюбовался ею. Поймав его взгляд, берегиня смутилась и, опустив глаза, быстро проговорила:

— Нам нужно поспать. Ты иди в дом, а я устроюсь здесь, на травке.

— Если ты не хочешь спать со мной в одном доме, то и я останусь на улице, — нахмурился Николай.

— Не в этом дело, — улыбнулась ему Рябинушка. — Я не могу спать в замкнутом помещении. Там почти нет воздуха и мне очень тяжело дышать.

— Но на улице ты замерзнешь, — не сдавался Николай.

— Посмотри, какая здесь высокая трава, — берегиня обвела рукой поляну. — Она греет лучше любого одеяла. А как восхитительно она пахнет!

— Тогда я тоже буду спать здесь, — устраиваясь на лавке, заявил он.

— Как хочешь, — лукаво посмотрела на него берегиня и, опустившись на землю, прикрыла веки.

Николай не мог налюбоваться ее красотой. Он словно пытался впитать ее в себя, всосать в свою душу, чтобы сохранить ее образ навсегда. Чем дольше он смотрела на нее, тем расплывчатее становились ее черты. Будто туман сгущался вокруг нее, или это она превращалась в туман? Думать об этом больше не было сил и он, наконец, заснул.