— Очень, — кивнула девушка и быстро чмокнула его в переносицу. — Пора уходить. Уже вечереет.

— Значит, старуха сдержала свое слово, — легко поднявшись, Николай прижал Рябинушку к себе.

— Кто тебе сказал, что она старуха? — хитро спросила она.

— Действительно, чего это я, — чуть смутился он. — Теперь тебе ничто не угрожает?

— Ни-че-го, — по слогам выговорила Рябинушка. — Конечно, я не проживу пятьсот лет, как положено берегиням, но лет пятьдесят, как сказала Клэо, мне обеспечено.

— Какая… Клэо? — спросил Николай, с опаской оглядываясь на избушку. Ни за какие сокровища мира он бы не вернулся туда вновь. Вспомнив, что случилось с ним в доме, он вздрогнул.

— Колдунья, — покрепче сжав его руку в своей, ответила Рябинушка и ускорила шаг. — Они любят придумывать себе красивые имена. Клавдией ее деревенские только зовут. Так им проще.

— Получается, она убила твою родную мать? — не сдержался он.

— Не совсем так, — нахмурилась девушка. — Ведьмы, если можно так сказать, благородные существа. Они никогда не лишат жизни себе подобных. И это, несмотря на то, что став обладательницей душой другой ведьмы, они вновь даруют себе молодость. Нагира сама предложила Клэо свою душу в обмен на мою жизнь. Она знала, что за помощью мы придем именно к ней. И отказаться от такого бесценного подарка она не могла.

— Но откуда Нагира знала, что мы придем сюда?

— Ведьмы знают все. И даже больше. Почти все они когда-то были берегинями. Потом, сильно разочаровавшись в ком-то или чем-то, устав жить по чужим законам, они уходили из леса. Но, чтобы продолжить свое существование им нужно было человеческое сердце, как и мне. Они находили ведьминский стан и там, совершив страшный обряд, становились обычными смертными людьми.

Нагира вживила в мое тело сердце, предварительно запрограммировав его на быстрое угасание. Если бы она этого не сделала, то я бы прожила весь ваш век без остатка. Сколько вы живете? Пятьдесят-шестьдесят лет. Если повезет, то дольше.

— Значит, эта Клэо — тоже берегиня, — задумчиво произнес Николай.

— Да, только она выбрала себя отличную от других участь. Клэо решила стать одиночкой. Она поселилась в этой деревне, в доме, где жил ее возлюбленный, сгинувший когда-то в тайге. Клэо жила отшельницей.

Тогда она была молодой и очень красивой. Деревенские парни быстро заприметили ее и начали оказывать ей всевозможные знаки внимания. Она долго просила их оставить ее в покое. Но они не сдавались. Тогда она предупредила, что нашлет мор на деревенскую живность, если они не успокоятся. Но парни лишь посмеялись над ней. И Клэо сдержала свое обещание. С тех пор ее стали бояться и обходить ее дом стороной.

— Ты словно оправдываешь ее! — возмутился Николай. — Еще это благородное существо сгубило молодую девушку, сестру продавщицы из местного магазина.

— Действительно, некрасивый поступок, — удивленно взглянула на своего спутника Рябинушка. — Но та девушка была сама виновата. Клэо пожалела его жену. Она умоляла Клэо о помощи, рыдала, падала на колени. Отчаявшаяся женщина сходила с ума от горя. У нее были дети, которые могли остаться без отца.

— И тебе не жалко эту девушку? — изумился Николай.

— Она сама выбрала свою судьбу, — сухо ответила Рябинушка. — Нельзя отбирать чужое. Если бы кто-то захотел отнять у меня тебя, я поступила бы так же.

— Любимая, я тебе не узнаю, — довольно усмехнулся Николай. — Никогда не слышал от тебя таких жестких высказываний. Даже как-то непривычно.

— Привыкай! — засмеялась Рябинушка. — И знай, что я тебя никому не отдам.

— Глупышка, — стиснул ее хрупкие плечи Николай. — Я и сам никому не отдамся. Можешь в этом не сомневаться.

— Не представляешь, как я рад, что все, наконец, закончилось! — радостно сообщил Николай, усаживаясь в автомобиль. — Как же я устал от этого колдовства, от неизвестности и постоянного страха.

— Не совсем, — тихо проговорила Рябинушка, пристегиваясь ремнем безопасности.

— Что не совсем, — не понял Николай, и радостный огонек тут же потух в его глазах.

— Не совсем закончилось, — глазами, полными слез, посмотрела на него девушка. — Наша девочка родится берегиней. Во мне растет лишь ее оболочка, без сердца и души.

— Как это… без сердца и души? — онемевшими от ужаса губами, прошептал он.

— Ей придется пережить то же, что и мне, — не в силах смотреть в его отчаянные глаза, опустила голову Рябинушка. — Она обязательно будет жить. Клэо нам поможет. Она обещала. Нагира попросила ее об этом.

— Господи, — прошептал Николай. — Неужели, этому никогда не будет конца.

* * *

Этой ночью Николай так и не заснул. Намаявшись в раскаленной постели, он ушел на кухню. Глядя в одну точку, он курил одну сигарету за другой и напряженно думал. Где взять сердце для его еще не родившейся дочки? Для Рябинушки он хотел купить этот жизнеобеспечивающий орган у обреченного на смерть взрослого человека. А как быть с новорожденной? Здесь без криминала не обойтись, Николай это прекрасно понимал. То есть, подарив жизнь собственному ребенку, он отнимет ее у другого крошечного существа. От этих мыслей волосы шевелились на голове.

"Торговля органами" — открыв интернет, набрал он в поисковом окне. На мониторе загорелись десятки предложений. Открыв одно из них, он попытался прочитать текст, но буквы расплывались перед глазами, а мозг отказывался понимать смысл написанного. Зарычав, словно раненный зверь, он с силой ударил по клавиатуре. Монитор жалостливо пискнул и погас.

Легкие руки легли ему на плечи, запах леса окутал со всех сторон. И отчаяние выпустило его из своих цепких когтей.

— Я разбудил тебя? — виновато спросил он.

— Да я и не спала, — призналась Рябинушка и села ему на колени. — Этой ночью берегини отмечают Семик. Сейчас все они на кладбище. Только меня среди них уже нет, и милой Березоньки тоже.

— Скучаешь по лесу? — вздохнул Николай.

— Совсем чуть-чуть, — немного подумав, ответила она. — Мне не хватает свежего воздуха, чистой воды, моих подружек. Но без этого я смогу прожить, а без тебя нет. Я не жалею, что покинула свой дом. Просто надо привыкнуть к своей новой жизни.

— Ты обязательно привыкнешь, — уверил ее Николай. — Завтра, точнее уже сегодня, мы пойдем с тобой по магазинам и накупим самых лучших нарядов. Тебе нужно будет обязательно научиться ходить на каблуках. В городе без этого никак. Ну а потом… потом мы пойдем с тобой в театр.

— В театр, — мечтательно повторила Рябинушка. — Какое красивое слово.

До утра они так и не заснули. Николай рассказывал любимой о мире людей, а Рябинушка слушала его, раскрыв рот и время от времени задавая вопросы. Ей так хотелось, чтобы этот день, наконец, настал.

Вдоволь наговорившись, Николай накормил Рябинушку бутербродами с маслом и вареньем. От колбасы она категорически отказалась. И все время, пока он жадно поглощал аппетитные куски, поглядывала на него, чуть ли ни с отвращением.

— Похоже, я скоро откажусь от мяса, — поймав ее очередной такой взгляд, пробубнил он и отодвинул от себя очередной кусок копчености. — Та так на меня смотришь, что мне кусок в горло не лезет.

— Извини, — нисколько не смутилась Рябинушка. — Но я не понимаю, как такой добрый, умный и красивый человек, как ты, может есть убитых животных. У меня слезы наворачиваются, когда я думаю о крошечных зверьках, которых… из которых сделали вот это.

Рябинушка нервно кивнула в сторону копченой палки колбасы. Николай спешно собрал со стола мясную нарезку и убрал ее в холодильник.

— Если ты все, то пойдем, — спешно предложил он, не глядя на девушку.

— Я все, — обрадовалась Рябинушка и радостно побежала обуваться.

Николай удивленно посмотрела ей вслед. Как же быстро у нее менялось настроение. Только сейчас она еле сдерживала слезы, а через секунду, заливаясь радостным смехом, уже прыгала от радости.

— Как ребенок, — покачал он головой и легко улыбнувшись, пошел следом за попрыгуньей.

В торговом центре Рябинушка произвела полный фурор. В отделе женского белья девушка-консультант не смогла сдержать восторженного возгласа:

— Какая же вы красавица! Словно фарфоровая статуэтка! Я никогда не видела такой кожи и таких идеальных пропорций! Даже беременность вам к лицу!

Толком не поняв, что подразумевает девушка, Рябинушка все же сообразила, что ею искренне восхищаются и начала крутиться перед зеркалом с удвоенной энергией, старательно вглядываясь в свое отражение.

— Кокетка ты моя, — заглянул в примерочную Николай, да так и замер с приоткрытым ртом. Не в силах оторвать от нее глаз, он так и стоял с дурацким выражением на лице, пока Рябинушка вдоволь не налюбовалась собою и не влезла в широкие шорты. Лишь тогда, глубоко вдохнув, он попятился назад.

— Берете? — грустно взглянув на него, поинтересовалась продавщица.

— Сколько? — хрипло спросил он.

— Пятнадцать тысяч пятьсот рублей, — выдвинула она счет.

Почти ничего не соображая, он послушно отсчитал купюры и вручил их девушке.

— Скажите, а кто она? — не сдержалась консультант и, сузив карие глаза, смущенно поинтересовалась у Николая. — Наверное, известная модель?

— Нет, она обычная девушка, — более спокойно ответил он.

— Не жалко вам такую красоту в землю зарывать? — выпалила она и густо покраснела. — Извините, что лезу в вашу жизнь, но она действительно очень хороша. Я работаю в этом салоне почти три года. За это время многого насмотрелась. Но ничего подобного не видела. У нее ведь нет ни одного изъяна. Будто и не человек она вовсе.

— В какой то степени вы правы, — усмехнулся Николай и пошел навстречу Рябинушки, показавшейся из примерочной.

Тот же самый эффект Рябинушка оказала на консультантов из отдела женской одежды и на обувников, с трудом разыскавшим для нее изящные туфельки тридцать второго размера.

— Тридцать второй считается детским размером, — пыталась оправдаться круглолицая девушка. — Такие крошечные туфли завозят крайне редко.

— Вы советуете нам обратиться в детский отдел? — нахмурился Николай.

— Что вы, что вы! — залепетала продавщица, испуганно косясь на Рябинушку. Видимо, она тоже признала в ней фотомодель или знаменитую актрису. — Сейчас найдем!

Более получаса девушка судорожно перебирала обувные коробки, обливаясь потом и старательно натягивая на лицо приветливую улыбку.

— Вот! — торжественно выставила она на прилавок изящные кожаные туфельки на высокой платформе и тонюсенькой шпильке длинной сантиметров пятнадцать. — Из последней коллекции.

— Ой! — округлила глаза Рябинушка и перевела недоумевающий взгляд на Николая. — Как же я буду в этом ходить?

— Никак! — глухо ответил он и хмуро посмотрел на испуганную продавщицу. — Девушка, извините, но эти ходули не подходят. Нам нужно что-нибудь… попроще что-ли.

— Попроще!? — холодный надменный огонек блеснул в глазах девушки. — Вам этажом ниже нужно, "Русский размер" у нас там.

И продавец тут же потеряла интерес к покупателям. Гордо развернувшись на тонюсеньких каблучках, она медленно прошествовала к пожилой женщине, замершей напротив витрины с демисезонными сапогами.

— Я что-то сделала не так? — провожая взглядом девушку, пролепетала Рябинушка.

— Все нормально, — беря ее за руку, попытался улыбнуться Николай. — Просто в нашем обществе признают только богатых и знаменитых. А на остальных плюют с большой колокольни. Конечно, есть люди, для которых статус не играет никакой роли. Но, к сожалению, таких человечков становится все меньше и меньше.

— Значит, я стану богатой и знаменитой! — счастливыми глазами разглядывая яркие витрины, заявила она. — А знаменитой — это какой?

По дороге к эскалатору Николай объяснял Рябинушке значение новых слов. Но она почти не слушала его. Все вокруг было настолько красочным и необычным, настолько восторженные взгляды бросали на нее прохожие, что от нахлынувших эмоций у нее закружилась голова. Не глядя, она ступила на эскалатор, и, ощутив, что неведомая сила тянет ее вниз, слабо охнула и зажмурилась.

— Испугалась? — заметив ее реакцию, сжал худенькую ладонь Николай. — Это эскалатор. Он возит людей вверх и вниз, чтобы они лишний раз не утруждались, и у них оставалось больше сил на покупки.

На втором этаже они действительно быстро подобрали Рябинушке подходящую обувь. Приветливые продавщицы наперебой предлагали ей всевозможные пары. Бывшая берегиня внимательно слушала их, кивала, улыбалась, умиленно рассматривала туфельки, а понравившиеся пары послушно примеряла.

Николай наблюдал за ней со стороны. Рябинушка гармонично вписалась в магазинный пейзаж, словно всю жизнь только и делала, что ходила по бутикам. Капризно вытягивая губки, она твердо говорила, что эта обувь ей не нравится, восторженно улыбаясь, крутила в руках изящные кожаные изделия, облюбованные ею.