Только Ирина его не слышала. Алеша заходился громким плачем, давясь собственными рыданиями и у нее никак не получалось успокоить его. Минут через пять она услышала голос отца:

— Ириш, я в больницу. Как только что-то узнаю — позвоню.

Девушка побежала к двери, но не успела. Тихонько щелкнул ключ в замочной скважине и все внешние шумы стихли. Остался только надрывный детский плач, которым последние три месяца была наполнена вся Ирина жизнь. Молодая мама глубоко вдохнула, промокнула невольно пробежавшую по щеке слезу и, натянув на лицо улыбку, поспешила к малышу.

Алеша успокоился только к вечеру. В незнакомой обстановке, окутанной густым запахом лекарств, ему было неуютно и страшно. Да и вредный зубик никак не хотел прорываться сквозь упругую десну. Во рту все саднило и чесалось, раздражая малыша все больше и больше.

Ирина тоже не находила себе места. Ей казалось, что ноги превратились в мраморные колонны. Она с огромным трудом передвигала ими, укачивая малыша. Как только она садилась на диван, Алеша просыпался и вновь открывал свой розовый ротик. Тогда она вскакивала, как ошпаренная, и продолжала свой бесконечный бег по комнате. Несколько раз, сквозь недовольный детский крик, ей слышалась телефонная трель. Тогда она бежала в коридор, хватала прохладную трубку и прижимала ее к уху. И, в очередной раз досадливо вслушиваясь в длинный, бесконечный гудок, она раздраженно швыряла трубку на рычаг.

Телефон зазвонил, когда Алеша, измученный собственным плачем, уснул крепким сном. Даже громкая трель, разрубившая на части полную мерную тишину, не нарушила его покоя.

— Алло, алло! — закричала Ирина, почувствовав ухом знакомую прохладу. — Я слушаю!

В трубке что-то шипело и скрипело. Голос отца еле пробивался сквозь эти звуки. Но Ирина разобрала главное:

— С мамой… все хорошо.

Она еще долго держала трубку и улыбалась, слушая быстрые торопливые гудки. Ирина была уверена, что теперь и у них все будет хорошо. Они все поняли, все переоценили, научились любить и понимать друг друга. Больше они не будут играть в настоящую крепкую семью, хватаясь за тонкую, постоянно ускользающую видимость благополучия. Теперь они будут самой настоящей, нерушимой ячейкой общества: она, ее родители и ее сынишка. А больше им никто не нужен.

* * *

В первое воскресенье апреля Ирина по привычке собиралась на кладбище. Давно, еще в прошлой жизни, когда Николай собирался уезжать в Москву, она обещала ему ухаживать за могилкой его матери. С тех пор один раз в месяц она навещала последнее пристанище своей несостоявшейся свекрови.

Алеша ползал за ней по пятам и постоянно норовил укусить за пятку. Ирина звонко смеялась и уворачивалась от него. Но малыш был очень настойчив и не успокоился до тех самых пор, пока его первые молочные зубки не вцепились маме в ногу. Ирина вскрикнула и погрозила сыну пальцем. Алеша радостно улыбнулся ей в ответ и с чувством выполненного долга пополз догонять дедовы ноги. Но, заметив, что тот предусмотрительно натянул на себя носки, досадливо сморщил носик и поспешил на поиски бабушки.

— Не ходила бы ты сегодня, Ириш, — появилась на пороге кухни как всегда благоухающая, с подкрашенными ресницами, но слегка осунувшаяся после пережитого инсульта Марина Юрьевна. — На улице дождик собирается. Да и вообще ни к чему тебе туда ходить. Ты ведь ее даже не помнишь. Алешку еще с собой тащить собралась. К чему спрашивается?

— Жалко мне ее могилку без присмотра оставлять, мам, — вздохнула Ирина. — Кроме меня туда никто не ходит. Обветшает она совсем, холмик под землю уйдет. Да и обещала я.

— Да, слово свое ты всегда держать умела, — грустно улыбнулась женщина. — За это я тебя и уважала, и побаивалась.

— А побаивалась то чего? — удивлено посмотрела на мать Ирина.

— Что ты не такая, как я, — опустила глаза Марина Юрьевна. — Что ты лучше меня. Благороднее что ли. Как отец.

— Что за глупости, мамочка, — обняла ее Ирина и аккуратно поправила выбившуюся из прически прядь. — Ты у меня самая лучшая! Самая лучшая мама на свете!

— Я же говорю, вся в отца, — шмыгнула носом Марина Юрьевна и нежно потрепала дочку по щеке. — На следующие выходные мы с отцом будем дома. Оставила бы с нами внука, да шли спокойно. Мальчонке то чего там делать?

— Пусть прогуляется, — отхлебнув из кружки чаю, ответила Ирина. — Там воздух свежий, лес кругом. Хоть ненадолго из загазованного города вырваться. Ты знаешь, мам, а мне там даже нравится. Тихо, спокойно, даже птички поют как-то осторожно что-ли, словно бояться нарушить их покой.

— Дело твое, — наливая себе чай, вздохнула Марина Юрьевна. — Настаивать не буду.

Когда Ирина, вышла из подъезда, на улице светило яркое солнышко. Весна в этом году была ранняя. В начале апреля стояла совсем летняя жара. На деревьях уже начали распускаться листики, на газонах весело зеленела трава.

Ирина с удовольствием вдохнула свежий весенний воздух и, наклонившись над коляской, расстегнула верхнюю пуговку на Алешиной кофточке. Малыш тут же выгнулся, всем своим видом показывая, как ему хочется выбраться из своего заточения и побегать по молоденькой травке, придерживаясь за мамины руки.

— Нет, Алеша, — строго сказала сыну Ирина. — Сегодня мы ходить не будем. Нам нужно спешить.

Малыш недовольно надул губки, приготовился закричать, но передумал. Сегодня он решил уступить своей любимой маме. Но только сегодня! Завтра опять все будет так, как захочет он!

Маршрутное такси, следующее до кладбища, подошло почти сразу. Ирина едва успела купить бутылочку минеральной воды в киоске, пристроенном к остановке. Пожилая женщина помогла молодой маме занести в салон коляску и Ирина, удобно устроившись на мягком сиденье, взяла на руки сына. Едва маршрутка тронулась, малыш заснул. Ирина, кажется, тоже прикорнула. Из мягкой дремы ее вырвал голос кондуктора:

— Конечная остановка, кладбище.

Взяв в одну руку малыша, а в другую коляску, она заспешила к выходу.

— Давайте колясочку донесу, — предложила ей та же пожилая пассажирка.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Ирина и отдала ей часть своего груза.

Усаживая еще не проснувшегося до конца малыша в коляску, Ирина еще раз поблагодарила женщину.

— Я сюда к сыну приехала, — доверительно поведала ей заботливая пассажирка. — Почти десять лет он у меня здесь лежит.

— Как же вы это пережили!? — изумилась Ирина. — Ведь для матери нет ничего страшнее, чем потерять собственного ребенка!

— А кто вам сказал, что я жива? — спокойно ответила женщина. — Мое сердце, моя душа давно покоятся вместе с моим ребенком. Это так — внешняя оболочка, болтается по свету, не знает, куда себя девать. Береги, девочка, мальчика своего. Он у тебя умненьким будет и добрым. Хороший человек из него вырастет.

Женщина печально посмотрела на полусонного малыша и пошла к открытым воротам кладбища. Ирина задумчиво побрела следом за ней. Отчего-то ей стало не по себе, острые коготки страха царапали ее сердце.

Окончательно проснувшись, Алеша задергал ножками, выгнулся, и чуть было не вывалился из коляски. Малышу не терпелось выбраться на волю и на этот раз Ирине пришлось уступить сыну. Она поставила его на еще неокрепшие ножки. Мальчик тут же вцепился ручонками за коляску и деловито покатил ее вперед. Ирина шла рядом и направляла движение незатейливого транспортного средства.

Ее спутница скрылась за поворотом, и Ирина вздохнула с облегчением. Почему-то ей было невыносимо тяжело видеть даже спину этой невольной страдалицы. Порой судьба поступает с людьми неимоверно жестоко, лишая их самого смысла бытия. На смену невыносимых мучений приходит смирение и полное безразличие ко всему окружающему. Сама жизнь проходит мимо, будто не касаясь этого человека. Да и человек ли он? Как сказала эта женщина? Пустая внешняя оболочка…

Не удержавшись на ножках, Алеша качнулся в сторону, расцепил ручки и с размаху уселся чистой вельветовой попой на рыхлую землю. Пребывавшая в тяжелых думах, Ирина не успела среагировать и подхватить малыша. Набрав в маленькие кулачки комья грязи, он откинул их в сторону и тут же схватился грязными ручками за лицо.

— Алеша, и на кого ты теперь похож?! — возмутилась Ирина и попыталась усадить бутуза в коляску. — На маленького грязного поросеночка?

Мальчик яростно выворачивался, досадливо кряхтел, то и дело пытаясь закричать. Но на этот раз Ирина ему не уступила и все же затолкала малыша в коляску. Немного поплакав для приличия, Алеша полностью сосредоточился на внешнем пейзаже. Мимо него медленно проплывали кресты, оградки, фотографии незнакомых людей. И мальчик притих, приоткрыл розовый ротик, чуть выкатил круглые глазки и замер.

Ирина шла неторопливо, аккуратно толкая перед собой свой ценный груз. Она глубоко дышала и в который раз поражалась тишине, царящей в этом царстве мертвых. Когда она садилась в автобус, на улице дул сильный ветер. Сгущались тучи, и вот-вот готовился пойти дождь. Здесь же ни одна травинка, ни один кустик не шевелился от порыва ветра. Природа замерла, будто боясь нарушить этот покой.

Вдали мелькнула чья-то фигура. Боковым зрением Ирина уловила движение и посмотрела на право. Ее недавняя знакомая склонилась над ухоженной могилкой и что-то тихо говорила. Ирина внимательно наблюдала за ней, когда женщина подняла на нее заплаканные глаза и грустно ей улыбнулась. Молодая мама резко отвела взгляд и ускорила шаг.

За очередным поворотом она увидела знакомую синюю оградку, серые задумчивые глаза посмотрели на нее с фотографии, и Ирина приветственно кивнула невероятно красивой женщине, так рано ушедшей из жизни. Опустив взгляд, она вздрогнула. У самого подножия памятника лежали две совсем свежие, еще влажные от воды, кувшинки. Мурашки пробежали по ее телу, страх защекотал внутри, запершило в горле. Ирина закашлялась. Малыш тут же почувствовал материнское напряжение и приготовился закричать. Но передумал. Вместо этого он вытянул вперед ручку и отчетливо произнес:

— Тетя.

Ирина досадливо посмотрела в направлении, указанном малышом. Наверное, их недавняя спутница пришла вслед за ними. Но там никого не было. Только туман, сгустившись над травой, медленно оседал на землю. Странно, подумала Ирина, рановато для туманов. И легкий озноб вновь пробежал по телу. Она зябко поежилась и решила как можно скорее убраться на могилке и вернуться назад, в привычный мир людей.

— Сынок, — обратилась она к мальчику. — Посиди немного в коляске. Мама тут немножко уберется, и мы поедем домой.

Мальчик весело посмотрел на маму и радостно ей улыбнулся. На душе стало светлее. Все ее нелепые страхи показались глупыми и бестолковыми. Ирина подмигнула сыну и приоткрыла оградку.

Быстро собрав увядшие цветы, Ирина засунула их в пустой мешок и достала из пакета свежий букет. Пушистые гвоздики она уложила рядом с кувшинками. Холмик опять просел. В следующий раз нужно будет землю привезти, отметила она про себя.

Осталось только выложить гостинец. Ирина взяла с собой печенье и карамельки. Сумка висела на коляске. Молодая женщина тяжело поднялась. От долгого сидения на корточках у нее затекли ноги. Она с силой потерла лодыжки и повернулась к сыну.

— Ты?! — испуганно вскрикнула она и отступила назад. Не нащупав твердую поверхность, нога опустилась на мягкую вязкую землю и поехала в сторону. Ирина судорожно взмахнула руками и рухнула лицом в только что утрамбованный ею холмик.

Она услышала, как звонко рассмеялся Алеша, как хлопнула оградка и тут же почувствовала, как сильные мужские руки, легко подняли ее и поставили на ноги. Ирина боялась поднять лицо и посмотреть на него. Грязная, растрепанная, вся какая-то нелепая… Ни так она представляла себе эту встречу. Совсем ни так.

— Не ушиблась? — заботливо поинтересовался родной голос.

Ирина только невнятно тряхнула головой.

— Возьми платок, — произнес Николай, и прямо перед собой она увидела белый лоскуток ткани.

Ирина послушно его взяла и попыталась оттереть лицо. Но, кажется, она только больше размазала грязь.

— Там, в сумке лежат влажные салфетки, — так же глядя себе под ноги, взмолилась она.

Мужские ботинки тут же потопали в сторону коляски. Ирина исподлобья посмотрела на мужчину всей своей жизни. Николай почти не изменился. Только немного похудел. И, кажется, в его волосах проблескивала седина. Или это солнце неровно освещало его русую голову?

Разглядывая его, Ирина упустила момент, когда он обернулся, и не успела склонить голову. Николай улыбнулся, и она залилась алой краской. Опять прятать лицо было по меньшей мере глупо и она гордо шагнула навстречу ему. Мужчина приоткрыл оградку и подал ей руку.

— Давно приехал? — выбравшись наружу, небрежно поинтересовалась она.

— Вчера вечером, — ответил Николай и протянул ей упаковку с салфетками.