– В этот раз он наделал много шума. Кричал, что имеет право тратить столько, сколько ему пожелается.

– Только не в моем заведении. Особенно если он вздумал устраивать сцены. Скандалы вредят делу. – Джаспер посмотрел в окно. Еще темное утреннее небо было затянуто облаками. Свежий воздух не бодрил, но странным образом беспокоил его. – Если вечером он придет снова, приглядывайте за ним. Будем надеяться, что большие проигрыши заставят его делать более осторожные ставки.

– А если нет?

– В таком случае мы найдем деликатный способ больше его не впускать. Нам совсем не нужно, чтобы сюда заявился лорд Фентон с целью вызволить несчастного сына из притона греха.

– А какие старые привычки вы оставите, когда у вас появится жена и будет повсюду совать свой любопытный нос?

– Никакие. Я буду всего лишь сопровождать ее к ювелиру и в театр, и мы станем вместе наслаждаться хорошим вином и едой, а она поможет мне основать клуб. – Джаспер откинулся на спинку кресла, чувствуя себя куда менее уверенным, чем хотел бы казаться.

Перед тем как отправиться к Джейн для решающего разговора, он рассказал обо всем партнеру и теперь не мог мысленно не согласиться с его сомнениями. Когда они начнут жить вместе как муж и жена, ему потребуется четко отсекать то, о чем ей говорить можно, от того, что нельзя. То есть достаточно, чтобы удовлетворить ее любопытство, но далеко не все. Придется больше лгать, но это ложь по необходимости. Джаспер знал, что просто не вынесет, если Джейн с омерзением плюнет ему в лицо, как мадам Робийяр, когда он пришел принести ей соболезнования.

– Лучше быть женатым человеком, чем окончить свои дни отшельником.

– Жена для этого не нужна, – хмыкнул мистер Бронсон. – У вас есть повар, и экономка, и более чем достаточно желающих скрасить ваше одиночество.

– Верно. Но кто из тех, кому дядюшка Патрик столь щедро платил, остался ухаживать за ним, когда он заболел?

– Ну, в Лондоне этого бояться не стоит.

Джаспер дотронулся до стопки печатных листов со сведениями о смертности, прижатой к столу пресс-папье.

– Надеюсь, что нет, но человека может постичь и другое несчастье, и тогда ему понадобится кто-то, чья привязанность не будет зависеть только от хорошей платы.

– А для этого у вас есть я! – Мистер Бронсон расхохотался, достал из кармана кисет и глиняную трубку и принялся набивать ее ароматной смесью.

– Ваша правда. Однако родственные отношения порой более надежны. – Джаспер не подведет Джейн так, как месье Робийяр – свою жену. – Знаю я вас, янки. Рано или поздно вы все хотите открыть свое собственное дело, чтобы работать только на себя и ни от кого не зависеть.

– И вы чертовски правы, мистер Чартон. – Мистер Бронсон ткнул в сторону Джаспера черенком трубки. – Кстати, вы рассказали Джейн о мадам Робийяр?

– Нет. – Легкий бриз пошевелил занавески, и Джаспер ощутил слабый запах летней ночи. – И вы тоже должны молчать.

– Можете мне верить: я не пророню ни слова. Я ведь сам побывал в том же положении, что и вы. – Мистер Бронсон потрогал цепочку от часов, перешедших к нему от отца. – Незачем молодой леди знать о таких ужасах.

Он вышел из кабинета.

Джаспер подошел к окну, взялся руками за резную спинку стула и обвел взглядом кабинет. Нужно возвращаться к работе. Сейчас, когда здание на Флит-стрит оказалось почти в его руках и Джейн подкинула ему еще парочку новых идей, дел было особенно много. Но Джаспер словно окаменел. Как завороженный, он уставился на огонь в камине. На город медленно опускалось лето, неся с собой пока неведомые угрозы. Джаспер очень боялся возможных неудач.

Он закрыл за собой кабинет и зашел в игорный зал. В воздухе стоял застарелый запах табака, пролитого вина, пота, надежды и отчаяния. Все уже было подготовлено для вечерней игры: на столах аккуратными стопками высились фишки, рядом с ними лежали новенькие колоды карт, только и ждущие, когда их распечатает крупье. В центре зала застыло колесо рулетки с разложенными в ряд белыми шариками.

Джаспер взял один шарик и повертел в пальцах. Он испытывал жалость ко многим игрокам, особенно таким, как капитан Кристиансен, который за картами забывал обо всем на свете. Кто его знает, каких кошмаров он навидался в море. Может быть, воспоминания о них и толкали его к игорному столу.

Он крепко сжал шарик в кулаке. Грехи так же душили его, стискивали горло. Много раз, еще до эпидемии, Джаспер спрашивал себя, хорошим ли делом он занимается, однако всегда гнал сомнения прочь. Богатство, влияние, положение в обществе, гордость дядюшки и его собственная гордость заглушали голос совести. В его голове словно постоянно играла развеселая бравурная музыка. Звук пистолетного выстрела месье Робийяра разом заставил ее замолчать, и тут вовсю завопило раскаяние. Он испытывал его и по сей день, но тем не менее опять начал все заново, едва лишь ступил на родную землю.

Джаспер положил шарик на место и, обходя столы, выбрался из зала. Он тщательно запер все верхние помещения и вышел через главный вход склада. Работники, которым Джаспер хорошо платил за молчание, разгружали ящики с вином, картами, провизией и прочими товарами, что понадобятся сегодня ночью. Сейчас склад ничем не отличался от всех других.

Обычно портовая суета оживляла Джаспера, но сегодня он не почувствовал прилива привычной бодрости. Что же он творит? Он втягивает Джейн в болото, заставляя ее хранить его тайну, как когда-то сделал дядюшка Патрик. Сколько времени пройдет, прежде чем по его вине порок разъест ее душу, и она станет такой же, как он?

«Нет, я не позволю этому произойти». Днем они будут вместе трудиться над открытием клуба, а вечером и ночью предаваться невинным забавам в городе – и не столь невинным в постели. И Джейн ничего не узнает о настоящей природе азартных игр…

– Так ты здесь, подонок! – раздался вдруг звонкий женский голос. – Мне надо сказать тебе пару слов.

К Джасперу приближалась женщина. Он словно испытал ощущение дежавю – к нему снова подходила мадам Робийяр. Однако эта была одета гораздо беднее – явно не из высшего и даже не из среднего сословия. В руках она держала ридикюль, в котором, кажется, лежало что-то тяжелое. Джаспер тут же насторожился.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе разрушить жизнь моего сына, так же как разрушил свою мой муж, то ты сильно ошибаешься!

Женщина засунула руку в ридикюль. Джаспер пошатнулся. Перед его глазами встал образ миссис Салливан, вытаскивающей из сумочки револьвер, – это было в ту ночь, когда она проиграла в кости огромный бриллиант, свою главную гордость. Но миссис Салливан промахнулась.

Джаспер быстро шагнул вперед.

– Чем я могу вам помочь, мадам?

Он ослепительно улыбнулся и одновременно незаметно сжал ее запястье, не давая ей достать то, что было в ридикюле.

– Отпусти меня, злодей! – Она вывернулась.

– Пожалуйста, пройдемте ко мне на склад и поговорим.

– Поговорить мы можем и здесь. Думаешь, я не знаю, что на самом деле творится в этом месте? – проскрежетала она. – Я своими глазами видела деньги, что Адам приносит домой, и есть только один способ зарабатывать так много.

Джаспер наконец понял, кто эта женщина и как ее угомонить. Он приблизился к ней почти вплотную и понизил голос до шепота. Грузчики вокруг облокотились на груды ящиков и изо всех сил делали вид, что они не слушают.

– Адам работает у меня, а не играет. И я очень хорошо плачу ему, чтобы он ничего не рассказывал об этом заведении. Я доверяю ему. И уверен, могу доверять и вам.

Джаспер полез в карман, достал оттуда купюру и сунул ее женщине в ладонь, даже не взглянув, сколько дает. Она сжала кулак, поднесла его к груди, тайком посмотрела на смятую бумажку и изумленно вскинула светлые брови. Она засунула деньги за корсаж, и ее поведение изменилось, словно по мановению волшебной палочки.

– Я все понимаю, сэр. Но я беспокоилась о сыне. Вчера ночью я проследила за ним, подслушала, как слуги говорят о картах и костях, и совсем потеряла голову. О, я никому не скажу. Уверяю вас, я буду держать рот на замке, мистер…

– Патрик, – солгал Джаспер.

– Мистер Патрик. Спасибо вам за все, что вы сделали для Адама. И простите, простите меня за то, что считала вас… – Не договорив, она жадно поцеловала его руку.

Разве он заслужил такую благодарность? Джаспер улыбнулся, хотя больше всего на свете ему хотелось скрыться и остаться наедине со своим стыдом. Он направился к карете, делая вид, что ничего особенного не произошло. Грузчики и рабочие вернулись к своим делам. Джаспер залез в карету и упал на сиденье. Возница стегнул лошадей, и он испустил глубокий вдох – как ему показалось, первый за несколько дней.

«Все хорошо».

Но разве это «хорошо»? В какое-то мгновение Джаспер всерьез испугался, что мать Адама закричит еще громче, и вся пристань услышит, что происходит на верхнем этаже его склада по ночам. Если об игорном доме узнает слишком много народу, сплетни быстро разойдутся по всему городу, и он больше не сможет скрывать свое предприятие от семьи. Однажды они уже посадили его на корабль и отправили за тридевять земель, полагая, что больше никогда с ним не увидятся. Но жить в Лондоне и быть отверженным гораздо хуже. Особенно если он утянет за собой Джейн.

Карета остановилась у особняка Чартонов. Джаспер выбрался наружу и поднялся на крыльцо, надеясь ни с кем не встретиться. Ему нужны были тишина и покой, чтобы хорошо подумать, и он в который раз чертыхнулся, вспомнив про ремонт в своем доме. Племянники и племянницы бегали по комнатам и кричали, кто-то постоянно приходил или уходил, повсюду слышались разговоры домашних, и поначалу, после мертвой тишины Саванны, эта возня нравилась Джасперу. Но сегодня его все раздражало.

– Все в порядке, сэр? – спросил Элтон, дворецкий, открывая перед ним дверь. Худой и носатый, Элтон служил семейству Чартон с тех пор, как Джаспер был еще ребенком.

– Да, спасибо.

Он зашагал к лестнице, стараясь как можно скорее оказаться в своей спальне и не попасться никому на глаза. Однако ему не повезло.

Из большой гостиной вышла мать. При виде сына она озабоченно нахмурила брови.

– Джаспер, у тебя встревоженный вид. Что-то не так? Может быть, нам стоит поговорить? О том, где ты бываешь вечерами?

Так же она смотрела на него, когда он был маленьким мальчиком. Ничто не могло ускользнуть от ее проницательного взора. В те времена мать обычно звала его к себе, в свою маленькую гостиную, и подробно расспрашивала о том, чем он сегодня занимался. Джаспер мельком подумал, что мать как-то узнала об игорном доме, но испугаться он не успел. Здравый смысл тут же подсказал ему, что в этом случае мать не обратилась бы к нему таким нежным тоном.

Он немного смягчился, глядя на обеспокоенное лицо матери. Они не знали правды и не знают ее по сей день. Если она когда-нибудь выплывет наружу, их чувство вины будет едва ли не сильнее его собственного – ведь они настояли, чтобы он отправился к дяде Патрику. Пусть лучше они останутся в неведении о последствиях своего выбора.

– Я опять дурно спал ночью, только и всего. – Именно этим Джаспер объяснял то, что он допоздна не вылезает из постели. Когда он только вернулся, его в самом деле мучили кошмары, но позже они прошли. – Я проснулся и поехал в театр, а затем к мистеру Бронсону. Мне нужно было побыть среди людей, и я не хотел вас потревожить.

– Ну да, конечно, – с некоторым сомнением согласилась мать, взяла его за подбородок и внимательно оглядела лицо. – Ты выглядишь так же, как сразу после возвращения.

Джаспер прекрасно понимал, что она имела в виду. Не зря домашние дали ему три месяца полного покоя, прежде чем объявили всем, что он приехал.

Мать погладила его по щеке.

– Мне кажется, с Джейн тебе будет хорошо. Она поможет тебе справиться с делами и, возможно, забыть то, что ты пережил.

Джейн. В случае удачного покушения на него Джейн осталась бы вдовой, сокрушенной горем потери и правдой о Джаспере. И ей пришлось бы одной разбираться с клубом. Но у него хватит чести не перекладывать свои трудности и терзания на чужие плечи, как сделал месье Робийяр.

– Я должен повидаться с ней сегодня утром. Мы должны еще кое-что обсудить.

– Разумеется. – Мать потрепала его по руке. – Будь добр к ней, Джаспер. Она это заслужила. А ты должен заслужить ее заботу и внимание.

– Да. Она достойна самого лучшего.

И к сожалению, это не он.

Джаспер выскочил из дому и, отказавшись от кареты, отправился на Сент-Брайдз-Лейн пешком. Ему требовалось пройтись.

При ярком свете дня уверенность, с которой он предложил Джейн соединить их жизни вместе, начала меркнуть. Он сомневался в том, праведным ли делом он занят. Утреннее происшествие заставило Джаспера посмотреть на женитьбу под новым углом. Он открыл невесте свою тайну, сложил с себя небольшую часть тяжести и вины – пусть так. Но подвергать ее опасности или возможному позору, как Милтон, – этого делать нельзя. Он не допустит, чтобы Джейн страдала.