Джорджия Ли - Тайна брачного соглашения

Джейн сердито повернулась к Джасперу, который продолжал ухмыляться, будто довольный кот.

– Сколько денег мы потратили понапрасну! Если клиенты узнают, откуда взялся этот сервиз, они будут в ужасе!

– Или это страшно их заинтригует. – Джаспер поддел ее локтем. – Им уже никогда не иметь связи со знаменитой куртизанкой. Да и будь она жива, вряд ли кто из этих мужчин осмелился бы к ней приблизиться. Так что эти фарфоровые тарелки – самое близкое знакомство с ней, которое они могут себе позволить. И мы предоставим им эту радость. О нашем клубе будут ходить слухи не только на Флит-стрит. И давай купим еще и кушетку. Вот тогда у них в самом деле будет повод посудачить.

Джаспер сидел за столом в кабинете и подписывал бумаги. За стеной вдруг раздались громкие одобрительные вопли. «Должно быть, кому-то повезло в рулетку», – подумал он, вернул перо в раззолоченную подставку и потянулся за такой же ярко блестящей песочницей. За удачливого игрока Джаспер даже в какой-то мере порадовался, несмотря на то что его успех непременно отразится на ночной выручке. После дня, проведенного с Джейн, было трудно оставаться в дурном настроении. Ее радость от удачной покупки и то, с каким воодушевлением она приобрела еще несколько вещей скандально известной миссис Гринвелл, привели его в прекрасное расположение духа. Он с большим сожалением покинул Джейн.

Из-за стены донесся дружный разочарованный стон. «Видимо, удача ему все же изменила».

Джаспер положил перед собой счет от бакалейщика, но громкие голоса заставили его насторожиться.

– Черт тебя побери, я буду делать что хочу. Крути колесо.

– Прошу вас, сэр. Прислушайтесь к голосу разума, – увещевал крупье.

– Говорю тебе, крути, ублюдок!

В кабинет ворвался мистер Бронсон.

– Капитан Кристиансен играет по-крупному, и ему не везет. От этого он просто в бешенстве. Я попытался отказать ему в кредите – понадеялся, что это его остановит, – но сегодня он явился со своими собственными деньгами. И принес больше, чем когда-либо.

– Где же он их достал? Он не выходил в море уже несколько месяцев, – удивился Джаспер и встал из-за стола.

– Не знаю, но, если он будет продолжать в том же духе, очень скоро у него ничего не останется.

Джаспер задумался.

– Хорошо. Стало быть, нужно это прекращать. Возьми с собой Адама и сопроводите капитана Кри-стиансена вниз. Постарайся сделать это как можно незаметнее. Я буду ждать вас на первом этаже и скажу ему, что лишаю его членства.

– Вы уверены, что хотите показаться ему лично?

Джаспер покрутил обручальное кольцо.

– Это место скоро сделается вашим. Пусть лучше он злится на меня, чем на вас.

Это будет одним из первых шагов из тени на свет. Как много их еще впереди… но Джаспер был твердо намерен оставить старую жизнь в прошлом.

Мистер Бронсон поспешил обратно в игорный зал, чтобы деликатно вывести оттуда капитана Кристиансена, а Джаспер спустился вниз. Он ненавидел беседы вроде той, что ему предстояло провести, но они были необходимы. Если бы в свое время он вмешался и вот так же остановил месье Робийяра, да и бог весть скольких других, сегодня многое было бы по-другому. Да и думал бы он о себе гораздо лучше.

Джасперу не пришлось спрашивать себя, не удалось ли мистеру Бронсону утихомирить буйного капитана. Его громкие возмущенные крики и тихие голоса управляющего и Адама, самого крупного из лакеев, прорезали темноту.

– Как вы смеете обращаться со мной, как с карманным воришкой? – Капитан Кристиансен вывернулся из могучих рук Адама. – Да вы знаете, кто я такой?

– Второй сын лорда Фентона, – произнес Джаспер, выходя на свет.

– А вы кто? – требовательно спросил капитан Кристиансен.

– Мистер Патрик, владелец заведения. – Показать Кристиансену свое лицо – это еще полбеды; но Джасперу совершенно не хотелось, чтобы тот трепал его имя по всему Лондону; еще есть риск, что семья узнает о его занятии. – Спасибо вам за то, что были нашим постоянным посетителем, но дальше это продолжаться не может.

– Вы думаете, у меня недостаточно денег для этой гнилой дыры. – Капитан Кристиансен наставил на Джаспера палец. – Но только денег у меня больше, чем вы можете вообразить.

– Уверен, что это так и есть. – Джаспер решил простить бывшему клиенту этот надменный тон, надеясь, что тот успокоится и станет сговорчивее. – Но здесь никому не позволено проигрывать все до конца и губить свою жизнь.

– Я не погублю себя. И не проиграюсь в пух и прах. Мой брат болен. Смертельно болен, – сообщил Кристиансен. – Мой всемогущий отец решил сделать ставку на меня. Я больше не капитан. Теперь я стал ему очень дорог. Удивительное дело – он не слишком горевал, когда в тринадцать лет отдал в Королевский флот. Бросил, как щенка в воду, и не вспоминал обо мне.

Джаспер и мистер Бронсон обменялись встревоженными взглядами. Капитан – или бывший капитан – Кристиансен играл не на свои деньги – учитывая, что заработка у него больше не было, – а на отцовские. В последние дни до Джаспера долетали слухи о том, что долги семейства Фентон стремительно растут. И он понятия не имел, сколько Кристиансен откусил от и так уменьшающегося состояния лорда Фентона.

Тот понял его молчание превратно.

– Что, уже жалеете, что выставили из своей грязной норы будущего графа?

Кристиансен старался напрасно: Джаспер потерял всякое уважение к аристократам еще в Америке.

– Я сберегаю наследство, которое оставит вам ваш отец и которое вы однажды передадите своему собственному сыну.

У семьи Чартон не было ни родового поместья, ни титула, но родители Джаспера всегда чтили семейные ценности и дорожили делом, которое должен был унаследовать Милтон, – в свое время мистер Чартон также получил его от отца.

– Вот вам наследство! – Кристиансен сплюнул Джасперу под ноги. – Я мог бы раздавить вас и прикрыть ваше паршивое заведение, если бы захотел. Возможно, я так и сделаю.

Он рванул вперед, распахнул дверь и исчез в густом тумане, опустившемся на доки.

– Я думаю, все прошло хорошо, – заметил мистер Бронсон. Его голос эхом прокатился по пустому складу.

– Да уж. Насколько это было возможно.

Мистер Бронсон достал из кармана трубку и кисет и замер.

– Он ничего не сможет. То, чем мы занимаемся, не незаконно.

– Никогда не думал, что вы профессор юриспруденции, – пошутил Джаспер, стараясь стряхнуть беспокойство, – слова Кристиансена сильно его взволновали.

– Я не профессор, но, если долго вариться в нашем деле, поневоле возьмешь себе в привычку прежде всего знакомиться с местными законами. Этот болтун способен лишь сотрясать воздух, да и только.

– Возможно, но, если вмешается лорд Фен-тон… он может воспользоваться своими связями, чтобы нас в самом деле закрыли. Графы любят злоупотреблять своим влиянием. Будем надеяться, что он не проявит внезапного интереса к тому, чем его сын занимается по ночам.

– Как вы думаете, давно он играет на деньги отца?

– Не имею ни малейшего представления. Но следует непременно это выяснить. – Как это сделать, Джаспер не знал.

У него не было знакомств в Адмиралтействе, соответственно, и возможности разузнать, когда именно капитан Кристиансен подал в отставку. У Филипа Рэтбоуна связи были гораздо шире, и, вероятно, он мог бы порасспрашивать нужных людей, но это означало, что придется рассказать об игорном доме. Можно было прибегнуть к помощи Джейн и действовать через нее, но Джаспер не хотел втягивать ее в грязные дела. Стало быть, придется придумать что-то самому.

– Он проиграл две тысячи. Я отвлекся на что-то другое, а крупье у рулетки у нас новый, и он не знал, что мне нужно докладывать о таких вещах.

– Две тысячи – крупная сумма. Достаточная, чтобы привлечь внимание графа. – Джаспер устало потер глаза, со дня свадьбы он стал спать еще меньше. – Дядюшка Патрик не стал бы так миндальничать с клиентами.

– Он не то что не миндальничал с ними, он обдирал их как липку, – фыркнул мистер Бронсон.

– Не следует говорить о мертвых плохо.

– Я знаю. – Управляющий сунул кисет в карман. – Джаспер, отправляйтесь домой и поспите. Выглядите вы хуже некуда.

Он вернулся наверх. Джаспер остался один, но к карете не пошел. У него словно бы разом иссякли силы. Джаспер таращился на окружающую его пустоту – на складе по-прежнему ничего не было, кроме кучки так раздражающей Джейн мебели в углу. Это, да еще кольцо дядюшки Патрика, которое Джаспер никогда не снимал, – вот и все, что осталось от его жизни в Саванне. Кольцо дядюшке перешло от проигравшегося оптового торговца табаком. Джаспер не знал, чего еще лишился тот торговец.

Он повертел кольцо. Возможно, ему удалось удержать Кристиансена от полного падения, но сколько человек в Саванне разрушили свою жизнь, а он даже не подозревал об этом?

Театр Ковент-Гарден блистал тысячами огней. Джейн с трудом удавалось усидеть на месте, и она совсем не могла сосредоточиться на том, что происходит на сцене. Разглядывать зрителей было куда интереснее. Джаспер взял ложу на вечер, и в первый раз в жизни Джейн оказалась на представлении. Раньше, в юности, они с миссис Хейл читали все рецензии на спектакли, но Филип твердо стоял на своем: это неподходящее зрелище для молоденькой девушки. Теперь она была замужней женщиной и могла посещать театр так часто, как только ей захочется. И никто не выскажет ей неодобрения, да и спрашивать у кого-то разрешения тоже больше не требуется.

Именно так Джейн представляла себе жизнь замужней дамы.

– Тебе нравится? – спросил Джаспер. Он осмотрел принесенную бутылку шампанского, одобрил ее и отослал официанта.

– Я могла бы ходить сюда каждый вечер!

Джейн откинулась на спинку кресла. До этого она сидела на самом краешке и изо всех сил выворачивала шею, чтобы лучше рассмотреть его величество с любовницей, маркизой Конингэм, которые занимали ложу на противоположной стороне. Джейн и миссис Хейл читали об этой женщине в газетах, и Джейн даже вообразить не могла, что когда-нибудь увидит ее собственными глазами. Да еще рядом с его величеством! Сегодня, из-за нескольких последних ночей любви и театра, она чувствовала себя особенно порочной и распущенной. Филип был прав, что не пускал ее в Ковент-Гарден.

– Каждый вечер – это невозможно. – Джаспер разлил золотистую жидкость по бокалам и поставил шампанское рядом, на узенький столик, разделявший их кресла. – Я должен работать, чтобы обеспечить тебе счастливую, беззаботную жизнь.

Джаспер пригубил шампанского, но вкуса почти не ощутил. Он не мог оторвать взгляд от своей молодой жены. На Джейн было прекрасное фиолетовое шелковое платье; декольте, отделанное тонкой полоской дорогого изящного кружева, соблазнительно открывало грудь. Прическа поражала своей изысканностью и подчеркивала гордую посадку головы. За несколько недель семейной жизни Джейн заметно повзрослела и набралась уверенности, и это очень ей шло.

– Тебе нравятся новые серьги? – Джаспер склонился к ее нежному розовому ушку. Бриллиантовые шарики в золотой оправе сверкали и переливались при каждом движении.

Джейн засмеялась и отвела его руку. Ее восторг опьянял не хуже шампанского, что они пили.

– Я их обожаю. Но ты должен прекратить покупать мне дорогие вещи, иначе я совсем избалуюсь. – Она покрутила золотой браслет, еще один из подарков, которыми Джаспер буквально осыпал ее.

– Именно с этой целью я их тебе и дарю. – По той же причине он посылал крупные суммы мадам Робийяр; тратить деньги – это был единственный известный ему способ искупить свои грехи. – Сама ты слишком разумна и практична, чтобы так бесстыдно швыряться моими деньгами. Пока что на мне не висит ни один вексель.

– Ни один? А если я тебя обыщу? Я очень, очень внимательно осмотрю каждый дюйм твоего тела. – Джейн обвела пальцем линию его подбородка.

Он сжал ее руку.

– Даже в таком случае ты ничего не найдешь.

Она прикусила губу, и он прочел в ее глазах то же предвкушение, что жгло его самого.

– Что ж… посмотрим. Сегодня ночью.

Зрители засмеялись, и Джейн тут же переключилась на спектакль. Джаспер держал ее за руку и упивался ее восхищением. Джейн с одинаковым воодушевлением следила и за тем представлением, что шло на сцене, и за тем, что разыгрывала публика. Ее возбуждение напомнило ему, как ликовал он сам, когда только что сошел с корабля и перед ним предстала Саванна. Впервые Джаспер вспомнил о городе что-то хорошее, вместо того чтобы денно и нощно проклинать его, и случилось это только благодаря Джейн. Ее жизнелюбие и неизменная вера в то, что все будет прекрасно, были необыкновенно заразительны. Возле нее Джаспер во всем видел благоприятные возможности, а не прах и руины.

«Мне следовало сказать ей, чтобы она ждала меня, писать ей и не губить то, что зародилось в ее сердце в наш последний вечер». Потом, став старше, она могла бы приехать к нему в Саванну. Возможно, с ее помощью он сумел осознать, как дурна и безнравственна его жизнь, и бросил бы все еще тогда. Или она была бы рядом в самые черные дни.