Виктория Александер - Тайна девственницы

– А вот это мы еще посмотрим!

– Какой же вы негодяй, Натаниэль… – Она подлетела к двери, распахнула ее, шагнула в коридор и обернулась: – Заносчивый и надменный. – Она захлопнула за собой дверь. И тотчас пожалела об этом.

Она захлопнула перед ним дверь? Да как она посмела?! Как она могла!

Не то чтобы он этого не заслужил… У Натаниэля упало сердце. И зачем только он задал ей этот вопрос? Но он никогда не сталкивался с подобным прежде. И как должен мужчина реагировать на такие слова? Что он должен был на это ответить? Этого не хотел бы услышать ни один мужчина. Каждый надеется, что в жизни его любимой женщины, девушки не было никого до него…

Проклятие! Если бы была хотя бы минута на раздумье, он бы не стал говорить тех глупых слов Габриэле. Он нашел бы более подходящие слова и не стал бы унижать ее. Он должен был сказать, что ему не важно, сколько мужчин у нее было – сотни или всего один. Что ему не важно, что случилось в ее жизни до него, что это не имеет никакого значения. Он должен был сказать, что для него важно только то, что происходит с ними сейчас, здесь. И что будет происходить с ними дальше.

Черт возьми! Вот это он должен был сказать ей. Впрочем, пока еще не поздно, нужно догнать ее.

Натаниэль подошел к двери и открыл ее.

Габриэла вошла в библиотеку, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

– Я не привыкла трусливо убегать от проблем. Мне это не нравится. – Решимость сверкала в ее глазах. – Когда мне было пятнадцать, я встретила мальчика, который был едва ли старше меня. И, если можно так сказать, он изнасиловал меня. Я была молода и глупа. И вот это, Натаниэль, и есть «глубина» моего падения.

На Габриэлу нахлынули облегчение и чувство вины.

– Вы не должны были рассказывать мне об этом.

Габриэла внимательно смотрела на него.

– Я знаю.

– Так почему же?..

Она пожала плечами.

– Я не хотела бы, чтобы вы думали обо мне хуже, чем будете думать сейчас… – Она сложила руки на груди. – А теперь ваша очередь.

– Моя очередь для чего?

– Я делала столько домыслов по поводу вашей жизни с тех пор, как мы встретились. Я должна сознаться, что большая часть из них были неправильными. Но, полагаю, вы уже тоже не девственник.

Натаниэль задохнулся и закашлялся.

– Габриэла!

– Я просто хочу знать, раз уж такой разговор начался. Итак, насколько вы упали по вашей «падшей шкале»?

Натаниэль хмыкнул.

– Мужчина не может быть падшим!

– Знаю. – Габриэла с грустью вздохнула. – И мне кажется это большим упущением. Одна из несправедливостей этого мира. – Она остановилась. – Я собираюсь возвращаться сейчас в свою комнату. Мне нужно подумать над всем, что сегодня произошло. И о предложении лорда Ратборна, и о вас… – сказала Габриэла, повернулась и вышла из комнаты.

Натаниэль же остался в библиотеке. Некоторое время он смотрел на дверь и думал о том, что Габриэла не должна была рассказывать ему о своем прошлом. И если бы он был таким дураком, она не чувствовала бы сейчас себя такой смущенной и раздавленной. Естественно, что она старалась забыть и не думать об этом. И уж тем более не рассказывать об этом никому.

Натаниэлю всегда казалось, что он был довольно популярен у женщин. Может быть, не настолько успешен, как полагала Габриэла, но его всегда все устраивало. До того, пока он не встретил ее…

Он выказал себя полным идиотом! Он вновь упустил возможность рассказать ей о своих чувствах и мыслях. О том, что все это не важно. Он поддался желанию дать себе пощечину и легко стукнул себя рукой. И снова посмотрел на то место, где только что стояла Габриэла.

И вдруг он все понял. Ответ пришел в голову сам. Она не должна была говорить ему о прошлом, но она это сделала. Она ему доверяет! Ей важно, что он о ней будет думать!

Натаниэль усмехнулся. Она не может жить без него. Спасибо, Господи!

Он поспешил выйти из библиотеки и пробежался к главному залу. Прежде всего он хотел ей сказать, что ему не важно, что произошло у нее в пятнадцать лет с тем мальчиком. Что ему не важно все, что происходило у нее в личной жизни до тех пор, пока они не встретились.

Он бежал по ступеням. Что она сделала с собой – Натаниэль фыркнул – то, что она надумала про себя, ему не важно. Он повернул в то крыло дома, где располагалась комната Габриэлы, подбежал к ее двери и вместо того, чтобы постучать, просто схватил ручку, распахнул дверь и сказал первое, что пришло ему в голову:

– Вы его любили?

Она стояла около окна и смотрела куда-то вдаль. Ее глаза распахнулись от негодования.

– Что вы здесь делаете? Да как вы могли ворваться сюда без моего согласия? Вы даже не постучали!

Натаниэль тяжело дышал и смотрел на Габриэлу.

– Я просто хочу знать, любили ли вы его. Этого… этого… мальчика. Это ничего не значит! – быстро добавил он. – Просто я хочу знать.

– Отлично… – Габриэла закатила глаза. – Как я и сказала прежде, я была довольно молода. Я ничего не знала о любви. Я не могу сказать, что знаю об этом сейчас, но если быть честной, также я знаю… – Она помотала головой и продолжила: – Это волновало и пугало меня. Звучит очень глупо, но я даже не понимала, что совершаю ошибку. Но могу сказать «нет». Я не любила его. Я никого прежде не любила. Это было… – Она задумалась на мгновение: – О, я не знаю, может быть, первый неудачный опыт. Страсть или вожделение.

– Первый опыт? – Натаниэль подошел ближе.

Габриэла посмотрела на него с подозрением.

– Что вы делаете?

– Хочу поговорить о страсти, – Натаниэль встал напротив, – и о вожделении.

В глазах Габриэлы мелькнула паника.

– Натаниэль, я еще никогда и никому об этом не рассказывала. Никогда. Я не знаю, почему я сделала это сейчас.

– Потому что вы доверяете мне. – Он самодовольно улыбнулся ей.

– Да, я полагаю, но… – Габриэла покачала головой. – Доверие такая хрупкая вещь, которую очень легко разбить. – Она отступила назад. – Я очень надеюсь, что вы сейчас не думаете о том, что имеете передо мной преимущество, потому что…

– Я совсем не думал об этом. Я никогда не думал о таких вещах. – Прежде чем Габриэла смогла сообразить, Натаниэль схватил ее и притянул к себе. – И меня обижает то, что вы могли так обо мне подумать. А на будущее хочу сказать: это прекрасная возможность, что у вас есть радо мной преимущества.

– Вы действительно так думаете? – Габриэла приподняла бровь. – Тогда почему вы все еще меня держите?

– Вы прекрасно вписываетесь в мои объятия, не правда ли?

– Если у меня есть хоть небольшое превосходство над вами… – Габриэла безуспешно попыталась вырваться. – И я не могу представить, почему вы думаете, что такое вообще может когда-либо произойти.

– Я не думаю, – он смотрел ей в глаза и улыбался, – я лишь надеюсь на это.

Она тоже посмотрела на него и тяжело вздохнула.

– Вы мне так надоели… – пробормотала она, обвила руками его шею и прижалась губами к его губам.

Он притянул ее к себе.

Губы Габриэлы приоткрылись, и она ответила на его поцелуй. У нее был точно такой же вкус, как и запах. Теплый, пряный… Натаниэль желал ее все сильнее и с жадностью завладел ее губами. Габриэла ответила ему с такой же страстью, разделив его чувство голода, его жажду и его желания.

Внезапно она прервала поцелуй.

– Это ужасная ошибка, Натаниэль.

– А мне все это кажется очень правильным, – прошептал он, продолжая нежно целовать ее шею. – Мы созданы друг для друга, Габриэла. Я понятия не имею, почему вы считаете это ошибкой, но вы можете мне все рассказать.

– Потому что вы мне нравитесь, я вам верю и, возможно… – Она вздохнула, а он уткнулся в ее прелестный изгиб шеи. – Я не дурочка, Натаниэль. Если еще хоть что-то произойдет между нами, я потеряю над собой контроль. Я потеряю свое сердце. А вы, без сомнения, разобьете его.

– Глупости.

Габриэла могла смеяться над его словами, сколько хотела, но она действительно пахла как летний день. А он всегда любил лето.

– У меня даже сомнений в этом нет. – Она вырвалась из его объятий и отошла подальше. – Я никогда не знала, как это больно, когда разбивают сердце. Мне было тяжело, когда умер брат. Я росла без матери и была слишком молода, когда умер отец, чтобы понять всю глубину потери. Я всегда считала себя сильным человеком, но теперь, вы… – Она взмахнула рукой. – Мне страшно, и я не переживу еще одной потери. Теперь мне кажется, что мое сердце – очень хрупкая вещь.

– Я никогда не сделаю вам больно. – Натаниэль хотел подойти к ней, но она отступила назад.

– Вы, может быть, и не захотите делать мне больно, но сделаете. Это неизбежно.

– Я не верю в это.

– Вы можете не верить. Но так случается в нашем мире. И у нас нет будущего.

– Вы действительно хотите, чтобы я ушел?

– Да, я хочу. – Она показал на дверь. – Идите. Пожалуйста.

– Хорошо. – Натаниэль с недоумением смотрел на нее около минуты. – Но мы не закончили, Габриэла.

– Конечно, нет. – Она откинула со лба локон, упавший налицо. – Нам все еще нужно найти печать.

– И помимо этого… – Он строго добавил: – Осталось много того, что нам нужно обсудить. Например, мы так и не поговорили о предложении лорда Ратборна…

– О, я думаю…

– Не губите свое будущее.

– Мне кажется, что с моим будущим уже ничего не поделаешь.

Он серьезно смотрел на нее.

– Мне нужно многое сказать вам, но мне кажется, что сейчас не лучшее для этого время. Это будет неразумно делать сейчас. Вы не в себе.

Она усмехнулась.

– Со мной все в порядке. Я всегда мыслю рационально.

– Да, и это еще одна вещь, которую я в вас люблю. – Натаниэль улыбнулся.

Вскоре он покинул комнату, оставив Габриэлу одну.

Он снова не сказал ей, что его не волнует ее прошлое. А после ее рассказа его и правда перестало это волновать. Но теперь он знал самое главное: она никогда прежде никого не любила. Он улыбнулся. Ведь это очень хорошо!

Натаниэль спустился вниз по лестнице в холл с довольным видом. Конечно, еще оставалось решить проблему с печатью. Но сначала нужно было разобраться с Ратборном. Без сомнения, он хотел купить Габриэлу – ее ум, осведомленность. Ведь у нее были проблемы с деньгами после смерти брата. Возможно, у нее не осталось ничего. Кроме ее персикового платья, у Габриэлы не было новых нарядов. Только старые вещи, хотя и в хорошем состоянии. Предложение Ратборна могло привлечь ее именно с финансовой стороны.

Нат подошел к апартаментам Куинтона и услышал шум, доносящийся из-за двери. Прекрасно. Брат вернулся. Не то чтобы он всерьез думал, что Куинтон что-то знает и скрывает от него насчет печати, но они уже довольно давно не разговаривали. Однако слова Магауэна запомнились Натаниэлю. Как и болезненное ощущение где-то внизу живота.

Нат громко постучал в дверь. Куинтон откликнулся и позволил ему войти. Натаниэль толкнул дверь, вошел вовнутрь, но не увидел брата в его гостиной.

– Куинт?

– Я здесь. – Брат выглянул из гардеробной. Он был наполовину раздет и, видимо, брился.

Нат приподнял бровь.

– Ты только сейчас бреешься? Уже полдень!

Куинт хмыкнул.

Он мог провести два дня в попойках, но при этом всегда умудрялся выглядеть молодым и бодрым.

– Нам нужно поговорить. – Нат решил сразу перейти к делу.

– Нужно? – Куинтон бросил полотенце на кресло. – Мне не нравится, когда ты так говоришь. – Он подошел к гардеробу и стал внимательно разглядывать его содержимое. – Так о чем же ты хочешь со мной поговорить?

– О мисс Монтини…

– Ах да, очаровательная мисс Монтини. – Куинтон выбрал рубашку, подошел к высокому зеркалу на подвижной раме и стал одеваться. Оба брата уже давно одевались без помощи слуг, даже когда находились в Лондоне. – Так ты ее уже поцеловал?

– Это тебя не касается.

Куинт повернул голову и поймал в зеркале взгляд брата.

– Один или два раза, наверное, – невнятно пробормотал Натаниэль.

– И еще раз несколько минут назад.

Нат подозрительно посмотрел на брата:

– С чего ты взял?

– Я слышал, как ты вошел в ее комнату, – усмехнулся Куинтон. – Исходя из моего личного опыта, если мужчина и женщина оказываются в одной комнате, сначала разговаривают, а потом женщина кричит во весь свой голос и вдруг наступает тишина… Это может означать только то, что они либо поубивали друг друга, либо бросились друг другу в объятия. А ты вроде не выглядишь мертвым.

– Да, наверное. – Нат глуповато улыбнулся. – Но ведь мы не кричали.