Виктория Александер - Тайна девственницы

– Не важно. Нам надо уходить отсюда. – Натаниэль схватил Габриэлу за руку и потащил к лестнице. Дым вырывался с нижних этажей. – Здесь есть задняя дверь?

Габриэла в отчаянии наблюдала за тем, как дым ползет вверх по лестнице.

– Мой дом горит!

– Где черный ход, Габриэла!

– Мой дом… – Она замотала головой, словно пыталась избавиться от ненужных мыслей. – Сюда.

Она побежала к двери на другом конце коридора и уже собиралась ее открыть, как Натаниэль резко дернул ее назад и осторожно приложил ладонь к дереву. Дверь была холодной.

– Так, я с лампой иду впереди, ты держись за мою куртку и не отставай.

– Почему?

– Потому что я так сказал! – рявкнул он и попытался успокоиться. Если он не сможет держать себя в руках, плохо будет им обоим.

Натаниэль быстро прошел два лестничных пролета, и они оказались на первом этаже, где было не так много дыма. Очевидно, горела передняя часть дома. Он снова проверил дверь перед тем, как открыть ее. В это время коридор наполнился едким дымом, Натаниэль закашлялся.

– Здесь точно есть черный ход?

Задыхаясь, Габриэла кивнула. Она схватила его за руку и потянула в заднюю часть дома, через комнату, в которой обычно мыли посуду, к двери наружу. Габриэла пыталась попасть ключом в замочную скважину, руки ее тряслись.

– Не могу открыть! – В ее голосе слышалась нарастающая паника.

– В сторону!

Натаниэль отодвинул Габриэлу, поставил лампу на пол и изо всех сил ударил по двери ногой. Попытался снова – дверь начала поддаваться. Комната наполнялась удушливым дымом, от лампы не было никакого проку. Натаниэль собрался с силами и ударил еще раз. Дверь треснула. Освободив проход, Натаниэль схватил Габриэлу за пояс и вытащил из горящего дома. Они отбежали на несколько шагов, отчаянно пытаясь отдышаться.

– Скорее, надо уходить. – Габриэла хватала ртом воздух.

Через маленький сад они побежали к задним воротам, за которыми начиналась узкая дорожка. По ней Габриэла вернулась на улицу перед ее домом, Нат не отставал от нее ни на шаг.

Парадная дверь была открыта настежь, из нее вырывался густой черный дым. Габриэла смотрела и не верила своим глазам.

– Черт возьми! – раздался голос Куинта.

– Ты что здесь делаешь? – не слишком дружелюбно поинтересовался Натаниэль.

Куинт не отрываясь смотрел на горящее здание.

– Я услышал ваши голоса в коридоре. Решил, что вам может потребоваться помощь, разбудил Малдуна. Мы только что сюда добрались.

– Мои письма! – очнулась Габриэла.

Нат испытующе посмотрел на своего брата.

– А где Малдун?

– Как только мы поняли, откуда идет дым, он побежал за пожарной бригадой.

Взгляд Куинта внезапно сосредоточился на чем-то позади Натаниэля.

– Думаю, тебе следует ее остановить.

Нат резко развернулся и увидел, как Габриэла исчезает в горящем доме.

– Да чтоб тебя! – Он рванул к двери, Куинт решил не бросать брата.

– Держи. – Он протянул ему платок. – Закрой нос, рот и будь осторожен, ради Бога.

Нат кивнул, прижал платок к лицу и вошел в дом. Охватившее пол пламя ревело в нескольких метрах от входа. Сквозь завесу дыма было видно, что справа от прихожей все было заполнено огнем. Господи, где же Габриэла?

– Габриэла! – закричал Натаниэль, молясь, чтобы она услышала его голос. Страх потерять ее сжал его сердце. Дым был настолько густым, что, если бы не пламя, он не увидел бы собственной руки, даже поднеся ее к лицу.

– Я здесь. – Габриэла практически вывалилась из прихожей, задыхаясь и кашляя. Натаниэль рванулся к ней, не обращая внимания на оглушительный треск, донесшийся откуда-то сверху. Часть потолка обвалилась и погребла под собой Габриэлу.

Натаниэль почувствовал, что сердце отказывается биться. Не обращая внимания на дым и жар, он бросился к обломкам балок и принялся освобождать из-под них Габриэлу. Вскоре Куинт оказался рядом с братом. Чтобы освободить Габриэлу, потребовалось не больше минуты, но Натаниэлю показалось, что прошла вечность. С помощью брата он вытащил девушку из-под обломков потолка, подхватил на руки, и они выбрались из объятого огнем дома. Как только они переступили его порог, рухнула остальная крыша, и волна жара и пламени ударила им в спину. Шатаясь, они отошли на безопасное расстояние, и только тогда Нат заметил, что приехала пожарная бригада.

Малдук подбежал к ним. На лице его застыл страх.

– Она… – Он не нашел в себе сил задать вопрос.

– Нет.

Натаниэль различал, как едва заметно поднимается и опускается грудь Габриэлы.

– Но нам нужно как можно скорее отвезти ее домой.

– У нас есть карета, – кивнул Куинт.

Малдун отправился за семейным врачом Натаниэля, чтобы тот ждал их на Харрингтон-стрит. Нат не сомневался, что, несмотря на поздний час, здоровяк не откажется им помочь.

Всю дорогу до дома – а она заняла совсем немного времени – Натаниэль не выпускал Габриэлу из рук. На виске у нее был неглубокий порез, но никаких ожогов он не заметил. В руке она сжимала что-то похожее на пачку писем. Хотя Нат знал, что раны на голове должны сильно кровоточить, ему все равно казалось, что крови слишком много. И он сделал единственное, что мог в данной ситуации.

– Господи, – взмолился он, – пожалуйста, не забирай ее у меня!

Натаниэль не знал, сколько времени он просидел в коридоре той части дома, которая принадлежала матери. Графиня настояла, чтобы Габриэлу устроили в одной из самых больших комнат. И сейчас они вместе с доктором хлопотали над девушкой, а он сидел здесь и ждал. Страх холодным комком засел у него в животе. Но все это время рядом с ним оставались Куинт и Стерлинг. А также Малдун. Не слишком подходящее поведение для слуги, но Малдун был такой же частью семьи Габриэлы, как и любой кровный родственник.

– Так она за этим отправилась обратно в дом? – Куинт посмотрел на пачку писем, лежавшую у Ната на коленях.

Тот молча кивнул.

– А что в них? – поинтересовался Стерлинг.

– Понятия не имею, – покачал головой Нат. – Но это в любом случае не стоит ее жизни.

– Для нее стоит, – тихо произнес Малдун. – Хотя она это и отрицает. Это письма к ее матери. Габриэла нашла их после смерти брата. – Лицо его ожесточилось. – Он никогда ей их не показывал.

До сих пор Натаниэль не знал такого чувства, как ненависть, но в тот момент он с радостью бы своими руками придушил Энрико Монтини.

– Как ты думаешь, почему загорелся дом? – спросил Стерлинг.

– Там кто-то был. Один раз мне показалось, я что-то услышал, но я не был уверен. – Натаниэль тяжело вздохнул. – Я должен был обратить внимание. Я должен был…

– Может, кто-то поджег дом, может быть, пожар начался сам по себе – не знаю. И сейчас это не так важно.

– Думаешь, кто-то еще искал печать? – предположил Куинт.

– Или оттиск, который мог бы подтвердить достоверность печати. Без оттиска кто угодно может объявить, что он нашел печать. – Нат покачал головой. – Но я не знаю. И, откровенно говоря, это меня сейчас волнует меньше всего.

– Так вы нашли ее? – помолчав, все-таки спросил Куинт.

– Что? – Стерлинг переводил взгляд с одного брата на другого, пока наконец на него не снизошло озарение. – Печать? Печать Монтини?

– Нашли. – Нат знал, что ценная реликвия лежит у него в кармане.

– Ну так это же… – Стерлинг пытался подобрать правильное слово. – Замечательно!

Нат переглянулся с братом.

– С Габриэлой все будет в порядке, Нат. – Голос Стерлинга смягчился.

– Конечно, – уверенно заявил Куинт.

Дверь в комнату Габриэлы приоткрылась, и доктор Креншоу с матерью Натаниэля вышли в коридор.

– Как она? – вскочил с места Натаниэль.

– Рана на голове неглубокая. Сомневаюсь, что даже шрам останется. Тем не менее… – Доктор помолчал, подбирая слова. – Ее легкие повреждены – неудивительно, учитывая, через что ей пришлось пройти. Но больше всего меня беспокоят последствия удара по голове.

Нат с трудом удерживался от того, чтобы не закричать на доктора.

– Но с ней все будет в порядке?

– Еще рано говорить об этом, Натаниэль. Я вернусь утром – и тогда мы узнаем гораздо больше.

Доктор повернулся к матери Ната:

– Кто-то должен все время находиться рядом с ней. Немедленно пошлите за мной, если будут какие-либо изменения.

– Да, конечно. Благодарю вас, мистер Креншоу. – Мать сделала знак Эндрюсу, чтобы тот проводил доктора до двери. – Я останусь с ней.

– Нет! – Нат почувствовал, как паника охватывает его при мысли, что его не будет рядом, когда Габриэла очнется. – С ней останусь я.

– Дорогой, – мать с сочувствием посмотрела на сына, – не думаю, что это разумный поступок.

– Пусть он посидит с ней, мама, – вступился за брата Стерлинг.

Графиня искоса посмотрела на Стерлинга, потом снова повернулась к Натаниэлю.

– Дорогой, от тебя ужасно пахнет дымом. Я бы даже сказала, просто невыносимо. Дом Габриэлы только что сгорел, так что, боюсь, это не тот запах, который должен ее разбудить. Ко всему прочему я же вижу, насколько ты вымотан. В таком состоянии ты ей не поможешь. Я настаиваю, чтобы ты принял ванну и поспал, а потом можешь сидеть с ней столько, сколько пожелаешь.

Хотя слова матери и не нравились Натаниэлю, он чувствовал, что она права.

– Хорошо.

Мать повернулась к Куинтону.

– Ты выглядишь не лучше Натаниэля.

– Да, мама, – пробормотал он.

– Что касается вас, – она обратилась к Малдуну, – мне известно, как вы связаны с мисс Монтини. Можете сидеть у ее комнаты, сколько угодно, и если будут какие-либо изменения, мы сразу вам сообщим.

– Благодарю вас, мадам, – склонил голову Малдун.

– Сейчас всем нам остается только ждать. Натаниэль, – мать осторожно взяла его за руку, – наша семья уже много лет знает доктора Креншоу. В разное время он заботился о каждом из нас. Я ему полностью доверяю и должна сказать, что он полон надежд на лучшее.

Нат криво улыбнулся:

– По его словам это чувствовалось.

– Натаниэль, – покачала головой мать, – с Габриэлой все будет в порядке, – твердо сказала она и, уже стоя на пороге комнаты, заметила письма Габриэлы.

– Что это?

– За этим она и вернулась в дом, – ответил Нат. – Это письма к ее матери. Габриэла обнаружила их после смерти брата, – угрюмо пояснил он. – Энрико скрывал их от нее.

– Нам остается лишь надеяться, что он горит в аду. – Мать задумчиво осматривала пачку. – Надо было с этим что-то сделать.

– Так как Монтини умер, думаю, кто-то об этом позаботился, – хмуро заметил Куинт.

– Да, конечно, – пробормотала мать и внимательно посмотрела на Натаниэля. – А тебе пора идти.

Нат наскоро принял ванну, переоделся в чистую одежду и сразу отправился к Габриэле. Через некоторое время к нему присоединилась мать, Малдун все еще стоял на посту за дверью. Нат был благодарен ему за то, что тот рядом.

Позже мать прислала обед, потому что Натаниэль ни на шаг не отходил от Габриэлы, но он так и не притронулся к еде, хотя день сменился ночью, а потом снова взошло солнце. Время от времени, несмотря на все свои старания, Натаниэль проваливался в сон, однако эти короткие мгновения были наполнены образом Габриэлы, бросающейся в горящий дом, пламенем, пожирающим ступени, ужасом в ее голубых глазах.

Он просыпался, проклиная себя за слабость, и смотрел на ее слишком неподвижное тело. Прислушивался к ее дыханию. И хотя за ночь Габриэле стало немного легче, Натаниэль слишком устал, чтобы разобраться, действительно ли это так, или он просто очень на это надеется. Он думал обо всем, что любит в этой девушке, о том, как она сказала, что любит его, и не требовала ничего взамен. Он думал о том, что не успел ей признаться в любви, и боялся, что, возможно, так и не успеет этого сделать.

Когда доктор Креншоу вышел из комнаты Габриэлы следующим утром, его лицо было мрачным, как всегда. Малдун и Нат вскочили.

– Ну?

Врач спокойно выдержал прямой взгляд Ната.

– Ей лучше. Легкие почти совсем чистые, хотя еще несколько дней будет небольшой кашель. К счастью, мисс Монтини очень сильная и здоровая девушка.

– А как голова? – спросил Нат.

– Будет сильная боль, но с глазами все в порядке. Думаю, уже через пару дней она пойдет на поправку.

Нат и Малдун почувствовали невероятное облегчение.

– Я дал ей лекарство, чтобы облегчить боль, и оставил указания, как его принимать. Оно также поможет от бессонницы. – Решительный взгляд доктора прожег Ната. – Сейчас ей нужен только отдых. Никаких волнений, и как можно меньше посетителей. – Глаза доктора сузились. – Я знаю вас всю жизнь, Натаниэль Харрингтон, и понимаю, как вас беспокоит состояние этой молодой леди. Организм позаботится о себе сам. Отдых и сон – вот что ей сейчас нужно. Присутствие вашей матери или другой женщины вполне уместно, однако вам я настоятельно рекомендую ограничить свои визиты.