— Я считал, что мое сердце окаменело и не способно больше любить, — говорил он. — Но когда я встретил вас, Кандида, во мне опять проснулась надежда. Вы та женщина, с которой я могу испытать радость единения душ и сердец.

Не удивительно что Кандида, истосковавшаяся по теплу и любви, не могла остаться равнодушной к столь патетическим признаниям. То, что началось как сочувствие к человеку, чья судьба, как ей казалось, напоминала ее собственную, перешло в искреннюю привязанность и восхищение.

Простодушной Кандиде стало казаться, что лиценциат Роблес как раз тот человек, который может составить ее семейное счастье. Впрочем, Федерико Роблес много и охотно рассуждал о чувствах, но весьма туманно о будущей семейной жизни. Он охотно говорил Кандиде о том, как его привлекают прелести семейной жизни, но когда Кандида наводила разговор на что-нибудь конкретное, он отвечал убедительным голосом:

— Кандида, любовь моя, больше всего я мечтаю о том, чтобы мы были вместе. Но для этого я должен быть уверен, что смогу предложить тебе достойное существование. Как только такие условия будут созданы, мы откроем все твоим родным.

— Я боюсь Дульсины, — отвечала Кандида. — Боюсь, что она будет против нашего брака.

— Но ведь тебе известно, что ты главная наследница, — подзадоривал ее Федерико. — Почему ты позволяешь ей командовать всеми в доме? Тебе пора взять вожжи в свои руки.

— Я понимаю, Федерико, — отвечала Кандида, — но так уж повелось, что Дульсина заправляет всем у нас в доме. Я не знаю, как можно что-нибудь изменить.

Тем не менее лиценциат Роблес сумел добиться того, что Кандида влюбилась в него по-настоящему. В условленный час она говорила домашним, что едет в церковь, а сама отправлялась в квартиру Федерико.

Кандида была уверена, что ее будущее неразрывно связано с лиценциатом. Несмотря на то, что она была вынуждена скрывать свою любовь от родных, она чувствовала себя счастливой.

Рикардо возвращался из университета с чувством смутного недовольства собой и своими делами. Он думал о том, что уже несколько дней Рохелио сидит в своей комнате мрачный и ни с кем не хочет разговаривать. Рикардо понимал, что надо вернуться к вопросу о повторной операции, но для этого нужно было получить согласие от сестер на ее оплату и одновременно согласие самого Рохелио на повторное лечение, а Рикардо понимал, что это будет не просто.

Беспокоило Рикардо и другое. В последнее время возросла настойчивость Дульсины и Кандиды в попытках женить Рикардо на Леонеле. Сама Леонела названивала чуть ли не каждый день, и Рикардо уже устал придумывать предлоги, чтобы сохранить самостоятельность. Он представлял, как сейчас встретится с сестрами за обедом и те станут выговаривать ему за то, что он уже несколько дней не звонил Леонеле.

«Эх, — думал Рикардо, отворяя ворота, ведущие в их сад, — Леонела красивая и умная девушка, но в ней не хватает искренности. Неужели таковы все женщины? Неужели на свете перевелись девушки, способные на преданную и бескорыстную любовь? Или они существуют, и только мне до сих пор ни одна такая не встретилась?»

Его размышления прервали женские голоса из сада:

— Полицию! Немедленно вызовите полицию! — Он узнал голоса Дульсины и старшей служанки Леопольдины. Рикардо поспешил на шум.

В саду под сливовым деревом он увидел Дульсину с Леопольдиной, а рядом с ними незнакомую девушку. Она была одета очень просто, в джинсы и темный свитер, густые каштановые волосы рассыпались по плечам а глаза... В этих зеленых глазах Рикардо прочел и настороженность, и готовность к отпору, и вместе с тем открытость и дружелюбие. Он не мог оторваться от этих глаз, хотя ему трудно было бы объяснить свои ощущения.

— Послушай, как тебя зовут?

— Роза, — ответила девушка. Он шагнул ей навстречу.