— Вы не обязаны зарисовывать Вурт.

— Я знаю.

Он добавил в чай еще одну ложку сахара.

— И этим вы не поможете грекам.

— Я знаю.

— К тому же это опасно. Не просто опасно, а смертельно опасно. Вокруг крепости рыщут шайки грабителей и убийц. Султан сумел построить этот форт только после того, как провел туда дороги и создал укрепления. Каждый прибывающий груз сопровождает охрана из десятков солдат, и все же некоторые из них в дороге погибают. Поверьте, Мари, эти места — смертельная ловушка.

Она опустила голову, скрывая лицо, чтобы собеседник не увидел страх в ее глазах. Даже зная о смертельной опасности, она твердо решила, что должна идти.

— Но помните, Мари…

— Британцам нужны рисунки, — перебила девушка.

— С каких это пор вы заботитесь о британцах? Прествуд может и сам сделать чертежи.

— Он не умеет рисовать. Кроме того… Что, если его поймают? У него найдут чертежи, и его, конечно же, убьют.

Нейтан постучал ложкой по подносу.

— Вы это делаете не для того, чтобы помочь грекам. Вы собираетесь спасти Прествуда, так ведь?

— Нет. Просто я согласилась сделать план форта, вот и все.

Нейтан положил в свой чай очередную ложку сахара.

— А может, от вашего внимания ускользнул тот факт, что Прествуд — довольно крупный мужчина, способный сам себя защитить?

— Но он даже не говорит по-турецки. И если…

— Вы уверены, что не спали с ним? — перебил Нейтан. Он яростно воткнул ложку в сахарницу. — Черт, все еще хуже! Вы его любите!

Мари уже открыла рот, чтобы опровергнуть это обвинение, но так и не произнесла ни слова.

Нет-нет, она не любит его. К тому же Беннет через несколько дней уедет… Кроме того, он ясно дал ей понять, что не питает к ней никаких чувств. Между прочим, она прекрасно знала, что любовь могла существовать и без доверия, но это делало жизнь адом. А она не желала обрекать себя на такую жизнь.

Заставив себя усмехнуться, Мари сказала:

— Люблю? О, это было бы глупо…

Нейтан сделал глоток чая, утер рот тыльной стороной ладони и отставил чашку. После чего закрыл крышкой сахарницу и налил свежего чая в другую чашку.

— Я вам не верю, Мари. Ведь вы настойчиво стремитесь последовать за ним на верную смерть.

Глава  19

Беннет неподвижно стоял в тени соседнего дома. И майор отчетливо видел, как рука Абингтона поглаживала Мари ниже спины, когда он провожал ее к ожидавшей их карете.

Выругавшись сквозь зубы, Беннет прижался к кирпичной стене. Ему ужасно хотелось подойти к карете и увести Мари от Абингтона. Но, к счастью, он держал себя в руках.

Он полагал, что если будет избегать Мари, то это поможет ему Он пытался чем-то занять свои мысли, чтобы не думать о ней, но ничего не мог с собой поделать — перед ним то и дело возникало лицо Мари, а в ушах звучал ее голос.

Да, он желал ее, и это приводило его в бешенство.

«Ты должен сосредоточиться, — говорил себе Беннет. — Ведь сейчас самый удобный случай, чтобы поймать человека, следившего за Мари». И он твердо решил сделать это, рассчитывая уже к утру получить ответы на все свои вопросы. А потом, в конце недели, когда она сделает зарисовки Вурта, он будет свободен… и вернется домой.

Тут кучер щелкнул кнутом, и лошади тронулись с места. Беннет замер, затаил дыхание…

Но прошла бесконечно долгая минута, прежде чем из ближайших ворот выскочила фигура в белом тюрбане. Незнакомец побежал за экипажем Мари, и Беннет тотчас же выбрался из своего укрытия — наступило время ответов.

Догнав незнакомца, майор прижал его к земле. Тот попытался вырваться, и они покатились по булыжной мостовой. Незнакомец метался из стороны в сторону, но Беннет был больше и тяжелее, что давало ему преимущество. Навалившись на противника, майор достал из кармана веревку и, бросив взгляд на его искалеченную левую руку, быстро связал и крепко затянул узлы, затем поставил пленника на ноги и спросил:

— Кто послал тебя?

Турок разразился потоком слов, большинство из которых, как подозревал Беннет, были ругательствами.

— Ты говоришь по-английски?

Пленник продолжал свою гневную обличительную речь. Тогда Беннет толкнул его в ближайший переулок. Майор решил, что до прибытия Абингтона ему поможет Даллер.

Пленник сопротивлялся всю дорогу, но Беннет был гораздо сильнее. Уже у дверей посольства пленник неожиданно рванулся в сторону, но майор, предвидевший и эту последнюю попытку бегства, вовремя подставил ногу в сапоге, и турок распростерся на земле. Тюрбан слетел с его головы, и открылись редкие и грязные волосы.

Беннет поднял пленника и потащил наверх мимо удивленного дворецкого. Затащив турка в кабинет, он захлопнул за собой дверь. Но вскоре дверь распахнулась, и вошел Даллер.

— Прествуд, кто это? Дворецкий говорит, что вы приволокли сюда заключенного…

Пленник смертельно побледнел. Он уже не кричал и не ругался — покорно сидел в кресле, куда его усадили.

— Это тот человек, который преследовал мисс Синклер, — сказал майор.

Даллер прищурился.

— А может, это тот самый, который устроил стрельбу в мисс Синклер?

— Сомневаюсь. Но подозреваю, что он знает, кто стрелял в нее.

Арестованный обводил глазами комнату, но избегал смотреть на посла. Затем взгляд турка остановился на окне, и он приподнялся. Но Беннет тут же схватил его за ворот и швырнул обратно на кресло.

— Сидеть! — прорычал майор.

Даллер подошел к пленнику и, нахмурившись, что-то сказал по-турецки.

Человек в тюрбане плюнул ему под ноги.

— Мерзавец! — заорал Даллер.

И сказал что-то весьма угрожающее.

Турок вздрогнул и молча кивнул.

— Я пригрозил, что передам его местным властям, — пояснил Даллер.

И задал очередной вопрос.

— Абдулла, — ответил турок.

Посол взглянул на кузена.

— Абдулла — его имя.

Даллер снова что-то спросил.

После долгого молчания Абдулла наконец ответил, энергично качая головой. Посол же пояснил:

— Он говорит, что не знает того человека, который нанял его.

— Спросите, каким образом предполагалось связаться с ним?

Посол снова заговорил. Минуту спустя перевел ответ:

— Он заявляет, что тот человек всегда приходил к нему сам. Он не знает, как найти того, кто нанял его.

— А он может описать этого человека?

Даллер задал вопрос, и пленник тут же помотал головой и что-то быстро проговорил.

— Он утверждает, что не может его описать.

Беннет помолчал, потом спросил:

— У вас тут найдется какое-нибудь место, где мы могли бы запереть его на ночь?

Даллер ненадолго задумался.

— А мы еще не получили от него нужную нам информацию?

— Разумеется, не получили, — ответил майор.

Он решил, что надо подождать Абингтона.

Даллер с отвращением посмотрел на Абдуллу.

— Полагаю, после некоторого убеждения он все же заговорит. Эти местные страшно упрямы…

Беннет отрицательно покачал головой. Ему очень не хотелось применять пытки.

— Заприте его, — сказал майор. — Может, к утру он захочет поговорить.

Посол тут же позвал двух рослых слуг, и те схватили Абдуллу за плечи. Но он вырвался и бросился к Беннету.

— Держите его, дураки! — приказал Даллер.

Беннет отступил в сторону, и пленник рухнул на ковер.

Слуги тотчас схватили его, и Абдулла возобновил свои крики, хотя в его словах теперь было больше страха, чем гнева. Правда, в некоторых его выкриках четко слышалось имя посла.

Когда Абдуллу увели, Даллер усмехнулся и проговорил:

— Думаю, что его обвинения просто абсурдны. Значит, попытаемся еще раз утром?

— Да, я хочу привлечь к допросу Абингтона.

Беннет посмотрел на стоявшие на камине золоченые часы. Скоро Мари должна была вернуться со своего празднества, и тогда можно было бы послать за Абингтоном.

— А Абингтон сейчас в городе? — спросил Даллер.

Беннет кивнул:

— Да, сейчас он здесь.

— Ну, тогда все в порядке, — отозвался посол.

Беннет понимал, что допрос мог задержать их с Мари отъезд в Вурт, но он хотел, чтобы она была в безопасности, когда он уедет.

Майор ушел в свою комнату и начал собирать вещи и кое-какие припасы для своей последней миссии. Еще никогда, даже во время военных кампаний, он так не нагружался, но ему хотелось обеспечить Мари в этом путешествии хоть какими-то удобствами.

Внезапно кто-то постучал в дверь. Прежде чем открыть, Беннет убрал дорожный мешок подальше.

За дверью стояла молодая горничная с широко раскрытыми глазами.

— Ваш арестант, сэр… Он повесился, — пролепетала девушка.

Глава  20

«К несчастью, он был еще и евнухом!» — закончила свой рассказ старуха.

Все рассмеялись веселой истории, что рассказала пожилая женщина. Подобные разговоры якобы должны были помочь невесте развеять страхи перед брачной ночью, хотя простое объяснение, по мнению Мари, подействовало бы намного лучше, чем грубые шутки и намеки.

Мари ужасно захотелось снова глянуть через плечо, чтобы посмотреть, не прибыл ли какой-нибудь посыльный. Поймал ли Беннет человека, следившего за ней? Она уже в сотый раз напомнила себе, что этот план был задуман самим майором, а она, Мари, участвовала в его осуществлении только как приманка. Но все равно ее глаза то и дело поглядывали на дверь.

Нет, опять ничего.

А что, если Беннет ранен?

Стараясь скрыть свое беспокойство, Мари принялась набивать хной бумажную трубочку. Когда же она закончила рисовать последний листочек на ладони Сейды, руки у нее были холодные как лед.

Мари вздохнула и отошла в сторону, а сияющая Фатима вложила две золотые монеты в покрытые хной руки невесты. Изящно поведя плечом, она заявила:

— Это на пользу нашей Сейде. Когда все увидят мою щедрость, то почувствуют желание дать еще больше.

Мари с беспокойством посмотрела на мать Сейды.

— Но некоторые не имеют возможности дать больше.

Проследив за взглядом кузины, Фатима снова улыбнулась:

— О, я и ей дала золота, чтобы она вложила его в руку дочери. Я не могу допустить, чтобы моя родственница выглядела нищей.

Мари сокрушенно покачала головой. У Фатимы бывали вспышки человеколюбия, если только их не гасил ее эгоизм.

Тут и другие женщины начали накладывать монеты разного достоинства в руки Сейды, а также в специальные шелковые мешочки, стоявшие на столе рядом с невестой.

А через несколько минут в комнату вошли женщины-музыканты, и скоро воздух задрожал от боя барабанов и пронзительных звуков дудок.

Фатима тотчас вскочила на ноги и начала танцевать; она кружилась по комнате с необычайной грацией, которой Мари всегда немного завидовала.

— Давай, Сейда, и ты потанцуй. — Мари положила руку на плечо подруги. — И не забывай: чем больше ты разгорячишься, тем темнее станет мазь.

— А как же вы, Мари? — спросила Фатима. — Разве вы не будете танцевать?

— Ох, не знаю… — пробормотала девушка.

Но Фатима тут же вытащила ее в центр комнаты, затем предложила и другим женщинам присоединиться к ним.

В прошлом Мари любила традиционные гаремные танцы. Она знала, что в некоторых случаях они воспроизводили главнейший послесвадебный «обряд», но не сознавала, что они в точности повторяли движения этого «обряда». Но сейчас на нее вдруг нахлынули воспоминания о том наслаждении, которое она испытывала при ласках Беннета.

Танец вела Фатима, а Мари лишь следовала ритму. Что бы подумал Беннет, если б она так танцевала для него? И как долго он позволил бы ей танцевать, прежде чем привлечь к себе?

Фатима стала двигаться медленнее. И вдруг, прищурившись, сказала:

— А вы танцуете лучше, чем раньше.

Мари вздрогнула и споткнулась. Затем быстренько пробралась между женщинами — подальше от Фатимы — и шумно выдохнула, прижимая ладони к разгоревшимся щекам. Она и в дальнейшем старалась держаться подальше от Фатимы, так как чувствовала: той очень хотелось расспросить ее о майоре.

Вечер заканчивался, и женщины неторопливо расходились, прощаясь с хозяевами. Наконец в комнате вместе с Мари остались лишь Сейда, ее мать и Фатима.

Молоденькая невеста сняла свою красную фату, и ее бледное лицо озарилось улыбкой, когда она воскликнула:

— Давайте посмотрим, буду ли я счастливой!

Мари взяла шелковые мешочки и вместе с Сейдой рассыпала по столу монеты, которые дарили девушке гостьи, выражавшие таким образом свои добрые пожелания.