— Беннет, я не ребенок! У меня был выбор, и я могла бы…

— Но я — ваш защитник, — перебил майор.

— Ох, снова эти ваши приказы?..

— Нет, не приказы, а мой долг, Мари.

Ведь именно он впутал ее в эту историю, не так ли? И вообще ему следовало еще там, в Остенде, отказать Кэратерсу. Следовало найти другой способ защитить своих солдат. Теперь же он не оправдал их доверия — ни доверия Мари, ни Софии, ни своих солдат…

За дверью один из стражников что-то крикнул, и Мари вздрогнула.

— Что он сказал? — спросил Беннет, приподнявшись.

Девушка в ответ тихо прошептала:

— Пожалуйста, не заставляйте меня переводить его слова.

Майор снова опустился на холодный каменный пол и усадил Мари себе на колени. Затем обнял ее и тихо сказал:

— Что ж, давайте поговорим… о чем-нибудь еще.

Но он не нашел тему повеселее, и она спросила:

— Почему вы так спешите вернуться в Англию? Неужели здесь так ужасно? Я, конечно, имею в виду Константинополь, а не эту камеру.

Он поцеловал ее в висок.

— Все дело в моей сестре Софии.

Мари замерла на мгновение.

— А что с ней случилось?

— Видите ли, она… — Беннет помолчал, пытаясь найти нужные слова. — После того как Наполеон сбежал с Эльбы, я собирался вернуться в Европу вместе со своим полком. И моя семья устроила небольшой вечер по поводу моего отъезда. Но сестра попросила передать мне, что не сможет присутствовать на торжестве. — Он вдохнул и вновь заговорил: — Потом оказалось, что она была сильно избита и даже не могла встать с постели. Очевидно, муж Софии, когда напивался, получал большое удовольствие, избивая ее.

Мари погладила его заросший щетиной подбородок и спросила:

— Вы убили его?

Голос ее прозвучал совершенно спокойно, как будто она говорила о чем-то само собой разумеющемся.

Беннет поцеловал ее ладонь.

— Нет, к сожалению. Негодяй уехал из Лондона, а я получил приказ срочно вернуться в свой полк.

Мари провела ладонью по его щеке.

— Значит, вы не знали, что он принадлежал… именно к такому типу людей?

— Нет, черт побери! Она от нас все скрыла!

— И что же вы тогда сделали?

— Забрал сестру прямо из постели и увез в деревню, в наше фамильное поместье. Остальные мои родственники находились в Лондоне, и она перед отъездом сказала им, что ударилась об экипаж. И я не стал опровергать ее слова.

Мари немного помолчала, потом спросила:

— И она вернулась к нему, не так ли?

— Да. — Беннет тяжко вздохнул. — Мать прислала мне письмо, в котором сообщила, что София вернулась к мужу.

— А они не пытались остановить ее?

— Они же до сих пор ничего не знают! Чтобы сестра ушла со мной, мне пришлось дать клятву, что я никому не расскажу об этом.

— И вы сдержали свое обещание?

Он снова вздохнул.

— Да, конечно. Я же поклялся…

— Что ж, обещания действительно надо выполнять.

Однако не все, Беннет.

— Мари, но я же… Офицер должен держать свое слово, понимаете?

— Мне кажется, вы должны решить: или ваш долг перед сестрой — или слова, которые вы сказали.

Ей не понравилась тишина, наступившая в камере после ее внушительного заявления. А из-за двери по-прежнему слышались голоса стражников.

Не удержавшись, Мари спросила:

— Почему же вы приехали в Константинополь, а не вернулись домой?

— Приказы, — буркнул в ответ Беннет.

Мари задумалась, потом сказала:

— Они наверняка нашли бы кого-то другого.

— Только у меня имелся убедительный повод для визита в эти места.

— А… ваш кузен?

Мари поморщилась.

— Почему вы его не любите? — спросил Беннет.

Господи, как он мог задать такой вопрос?! Он же не раз встречал этого человека… хотя, с другой стороны, Даллер умел прятать свои недостатки от людей, на которых хотел произвести благоприятное впечатление.

— Его интересуют только те, кто, по его мнению, мог бы быть ему полезен, — ответила Мари. — Так и было, когда он узнал о наследстве Исада.

— О наследстве?

— Я еще вчера хотела рассказать вам об этом. Думаю, Исад боится, что никогда не выдаст меня замуж. Возможно — так уверяет Фатима, — он хочет купить мне мужа, потому что сама я его не найду.

— Не могу и представить, что вы останетесь незамужней из-за отсутствия предложений, — заметил Беннет.

Мари улыбнулась:

— Видите ли, здесь все не так, как в Англии. Тут нет ярмарки невест, и большинство оттоманских мужчин ищут себе жен совсем по-другому…

Дверь заскрипела и медленно открылась.

— Вода! — Стражник бросил им помятую оловянную кружку. Половина драгоценной влаги разлилась по трещинам в камне. Стражник же посмотрел на Мари с широкой улыбкой и сказал по-английски: — Не хотите ли заработать еще?

Беннет зарычал и начал подниматься.

— Все! До утра больше ничего не получите!

Дверь захлопнулась.

Мари наклонилась и стала искать кружку, ощупывая мокрый пол. Наконец нашла ее, сделала глоток и протянула кружку Беннету.

Он покачал головой:

— Нет, выпейте еще.

— Не думаю, что смогу.

— Попытайтесь.

Она вздохнула и сделала еще глоточек. Вода по-прежнему имела отвратительный вкус, но Мари вдруг обнаружила, что чувствует сильнейшую жажду. Она с жадностью сделала два больших глотка, потом передала кружку Беннету.

— Вот, возьмите.

На сей раз он взял кружку и поднес ее к губам. Вода помогла ему собраться с мыслями, и он спросил себя: «Так как же теперь? На что решиться?» Было несколько вариантов действий, но ни один из них не позволял надеяться на успешный побег.

Тут Мари вдруг подняла голову и, поцеловав его в щеку, прошептала:

— Возьми меня.

Беннет поперхнулся водой. Кружка выпала из его руки и со стуком упала на пол.

— Я не намерен заниматься с вами любовью в этой грязной тюрьме, — пробурчал он.

— Значит, вы возражаете против места, а не против близости?

Он пошевелился, и Мари почувствовала ответ на своем бедре. Набравшись смелости, она с улыбкой сказала:

— Может быть, я не смогу повлиять на то, что произойдет завтра, но я могу повлиять на то, что сделаю сегодня ночью. Кроме того… Если капитан хотел, чтобы мы страдали, я попытаюсь сделать как раз наоборот.

Она прижалась бедром к его возбудившейся плоти.

Беннет глубоко вздохнул и запустил пальцы в ее волосы.

— Мари, но неужели вы…

Он умолк и снова вздохнул.

А она расстегнула верхнюю пуговицу у него на рубашке и провела кончиками пальцев по его груди.

— Беннет, может, не будем терять время?

Она поцеловала его в шею, и он, судорожно сглотнув, пробормотал:

— Мари, а вы уверены, что это наши последние часы? Поверьте, я намерен сделать все возможное, чтобы оказаться на свободе.

Мари закрыла глаза и с едва заметной улыбкой спросила:

— А ваш план осуществим?

— Есть шанс по крайней мере.

— Насколько он велик?

Молчание было тем ответом, которого Мари и ожидала. Она снова поцеловала его, потом тихо сказала:

— Наше пребывание в тюрьме сейчас почти ничего не означает. Я хочу этого совсем по другой причине…

— Ах, да… ваше увлечение «Камасутрой»?

— Да, именно так. И я хотела бы сейчас кое-что испробовать.

Беннет провел пальцем под ее грудью, и соски Мари тотчас отвердели. Она застонала, но тут же сказала:

— Нет, я хочу большего.

Он приблизил губы к ее соску и сквозь рубашку лизнул его.

— Мари, вы хотите этого из любопытства? Если так, то очень хорошо, что с вами рядом сейчас нет Абингтона.

Она ударила его в плечо и пробурчала:

— Я бы не стала это делать с кем-то другим — только с тобой. И я не просто хочу получить удовольствие. Я хочу тебя.

Беннет впился в ее губы страстным поцелуем и крепко прижал к груди. Жар желания растекался по его телу, и он почти забыл об омерзительных людях за дверью.

— Гм… — Он чуть отстранился. — Так сколько же в вашем списке поцелуев? Одиннадцать?

Мари с улыбкой кивнула:

— В «Камасутре» — да. Но мы и сами можем кое-что придумать, верно?

Губы их снова слились в поцелуе. Когда же поцелуй прервался, Беннет расстегнул все пуговки на ее сорочке и пробормотал:

— А грудью надо заняться обязательно, так ведь?

Он принялся ласкать ее груди, и Мари со стоном прошептала:

— Да-да, конечно… — снова застонав, она откинула назад голову, упиваясь теми чудесными ощущениями, что дарил ей Беннет.

— О, Мари… — Он уткнулся лицом в ее шею. — Чего бы ты ни захотела от меня, я весь принадлежу тебе.

Отстранившись, Беннет снял мундир и положил его на пол. Затем осторожно уложил Мари и, распахнув на ней сорочку, стал покрывать поцелуями ее груди.

Она закрыла глаза и, обнимая его за шею, прошептала:

— О, Беннет, я хочу тебя всего, всего…

— Всего? Что ж, постараюсь.

И он снова принялся целовать ее и ласкать.

Из горла девушки вырывались хриплые стоны, и вскоре бедра ее задвигались.

— О, Беннет, быстрее… Пожалуйста… — простонала она.

Он снова отстранился и осторожно подул на ее отвердевший сосок.

— Дорогая, еще рано. Разве твоя книга не рассказала тебе, что это может длиться часами?

Он снял с нее рубашку, и холодный воздух пробежал по ее коже. Плечи и руки Мари тотчас покрылись мурашками.

Но холод исчез, как только Беннет вновь к ней прикоснулся, и каждое его прикосновение все сильнее разжигало ее желание. Впрочем, было не только желание, но и жажда его любви. Да-да, она жаждала именно любви.

Тут Беннет ощупал ее талию, затем спустил с ее ног шаровары — и вдруг в очередной раз отстранился. «Что же он?» — подумала Мари и замерла, затаила дыхание, опасаясь, что если пошевелится, то необыкновенные ощущения исчезнут.

И тут Беннет медленно склонился над ней, а затем губы его коснулись ее нежной чувствительной плоти между ног.

Тело Мари содрогнулось, и она невольно вскрикнула.

— Ты моя, русалка, — прошептал он.

— Русалка?..

Но Мари тотчас забыла о своем вопросе — наслаждение достигло предела, и она со стоном выгнулась навстречу губам Беннета. Почувствовав, что не сможет более сдерживаться, она вытащила из-за пояса рубаху Беннета и пробормотала:

— А еще в «Камасутре» говорится, что в некоторых случаях медлить нельзя.

Беннет замер на мгновение, потом, приподнявшись над ней, спросил:

— Ты уверена?..

Сам он не был уверен в том, что у него хватит сил остановиться, если Мари скажет «нет».

Но она тут же хрипловатым голосом ответила:

— Да, разумеется. Я хочу доставить тебе удовольствие.

Беннет рывком сбросил брюки. И вдруг подумал о том, что многое сейчас отдал бы за лучик света — ему очень хотелось видеть лицо Мари.

— Можно мне потрогать тебя? — спросила она.

— Да, пожалуйста, — прохрипел Беннет; сейчас он осознал, что только Мари имела такую власть над ним.

Тут она коснулась его возбужденной плоти, и Беннет со стоном закрыл глаза. «Русалка покорила тебя, Прествуд», — промелькнуло у него.

Но он смог выдержать этот «осмотр» только несколько секунд, а затем уложил Мари под себя. Беннет не знал, что произойдет завтра, но неизвестность делала его ощущения еще острее. «И что бы завтра ни случилось, я буду с улыбкой смотреть на проклятых турок», — говорил он себе.

И конечно же, он хотел дать Мари все, чего она желала. А она сейчас по какой-то непостижимой причине желала его. Так могли он владеть собой? Нет, разумеется. К тому же он теперь не сомневался, что полностью принадлежал Мари.

Беннет осторожно положил руку на ее мягкую и влажную плоть, и по телу девушки пробежала дрожь — она была готова принять его. И все же он еще раз спросил:

— Так ты уверена?

— Я ведь уже сказала, что да.

Она выгнулась ему навстречу, а затем, когда он вошел в нее, задохнулась от боли.

Беннет замер и поцелуем снял слезу с ее щеки.

— Ты никогда не выбираешь легкую дорогу, не так ли?

Он принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею.

Она снова подалась ему навстречу и прошептала:

— Ну что же ты?

Беннет в темноте улыбнулся, а Мари добавила:

— Думаю, у нас с тобой появятся новые страницы, которые можно добавить к твоей книге, когда мы вернемся.

Мари испугалась, когда ей показалось, что Беннет хочет подняться с нее. Она обхватила его ногами и прошептала:

— Не смей вставать.