— Что же, — сказал он, хлопая по плечу Соню-Тома, — он улизнул от вас? Говорите же, я вижу по вашему лицу, что он улизнул.

— Да, вы отгадали, — ответил мистер Тобльс обиженным тоном. — Но, хотя он и улизнул, вам нечего смотреть на меня с таким презрением, будто это моя вина. Не выпустить из вида такого человека — все равно что не дать выскользнуть из рук угрю.

Сыщик взял под руку своего помощника и вышел с ним на безлюдную, мрачную площадку позади станции.

— Расскажите мне все, — сказал он, — не забудьте ни малейшей подробности да держите ухо востро.

— Я дожидался в кассе на шорнклифской станции и в начале третьего вижу, входит мой клиент и берет билет; слышу, как он говорит: «в Дерби»; только он вышел из кассы, я беру себе билет туда же. Приезжаем мы в Дерби, и, несмотря на частые перемены вагонов и на всякие остановки, каждый раз при перемене вагона я не упускаю из вида моего джентльмена, который ужасно хромает и подозрительно оглядывается, чтобы заметить, не следят ли за ним. Разумеется, за ним не следят — о нет, не было ничего подобного. Среди всех невинных молодых людей, подверженных соблазну этого злого света, никогда не бывало столь невинного младенца, как писец адвоката, который рассказывал соседу довольно громко, чтобы молодец в меховом пальто мог расслышать его слова, как его вызвал по телеграфу его хозяин, занятый делами выборов где-то за Гулем; при этом он ругал немилосердно своего хозяина, заставившего его ехать с таким скучным поездом. Наконец, мы приезжаем в Дерби, и мой молодец берет билет в Гул; приезжаем мы в Гул, и я вижу как он выходит на платформу; вижу, как он садится в наемную карету и слышу, как он кричит: «в отель “Виктория”», но было уже около десяти часов, наступила темнота и завыл ветер. Я вскакиваю позади кареты, и, таким образом, то бегом, то держась за нее руками, достигаю отеля «Виктория»; здесь я соскакиваю, и смотрю как мой молодец входит в отель, ужасно прихрамывая от боли. Он отправляется прямо в холл, и я за ним: гляжу, мой любезный греет перед огнем свою бедную, увечную ногу, а саквояж и теплый плед лежат рядом на столе; но вот он вдруг встает и, сильно похрамывая, выходит из комнаты; я слышу, как он расспрашивает о времени отхода поездов в Эдинбург; я спокойно продолжаю сидеть (впрочем, полагаю, что это продолжалось не более трех минут) для того, вы понимаете, чтобы он не заметил, что за ним следят. Спустя три минуты я выхожу из холла, вполне уверенный, что найду его в буфете; но ни в передней, ни в буфете его нет. Слуга объявил мне с очень торжественным и хладнокровным видом, что хромой джентльмен вышел на набережную полюбоваться видом и купить сигар и что он минут через десять вернется, так как он заказал себе к тому времени баранью котлетку. Я выхожу в ту же дверь, полагая, что хромой приятель где-нибудь поблизости; но прихожу на набережную, и нигде не вижу его следов; я бегаю по всем окрестным улицам, но все напрасно; через полчаса мне пришлось вернуться в «Викторию», усталому, как собаке. В зале лежали его саквояж и теплый плед на том же месте, куда он их положил, а около камина накрыт был для него маленький стол. О нем же самом не было ни слуха, ни духа; потому я опять вышел на улицу; пот градом катил по моему лицу, и я исходил этот прекрасный город по всем направлениям; смотрел вправо и влево, расспрашивал повсюду, где мог только предполагать, что подобный молодец спрячется — но все без малейшего результата. В час ночи я вынужден был возвратиться в «Викторию» на ночлег. Как только я проснулся сегодня утром, снова бросился на набережную узнавать об отходящих кораблях, но ни одно судно не собиралось отойти в это утро, и единственный корабль, который отходил в Копенгаген в следующую ночь, не принимал пассажиров; впрочем, судя по наружности шкипера, я уверен, что он готов принять любой груз, даже целое кладбище трупов, если только ему хорошо заплатить!

— Гм! Парусное судно, отходящее в Копенгаген; и шкипер подозрительной наружности, как вы говорите? — произнес сыщик, задумываясь.

— Никогда не видел более противной личности, — ответил мистер Тобльс.

— Да, Соня, разумеется, штука не удалась, но я уверен, вы сделали все, что от вас зависело.

— Да, я сделал все, что было возможно, — ответил его помощник обиженным тоном, — и, судя по тому, как мало вы мне доверились, вы не могли ожидать большего от меня.

— В таком случае, мне кажется, вам ничего не остается делать, как караулить на этой станции, а я переправлюсь на ту сторону реки и буду сторожить на другой станции, — сказал мистер Картер. — Поездка в Гул может быть предпринята только для того, чтобы нас сбить с пути, и наш клиент постарается проскользнуть между нами и вернуться в Лондон. Останьтесь же здесь, Соня, и смотрите не пропустите ни одного поезда, а я отправлюсь на другую сторону.

Мистер Картер нанял извозчика и поехал на пристань в конце города, откуда он переехал на лодке через Гумбер на линкольнширский берег. Здесь, на станции железной дороги, он разузнал все подробности о поездах, отходящих в Лондон, и простоял настороже, пока два или три поезда не ушли. Потом, так как оставалось еще несколько часов до отхода следующего поезда, он опять переехал через реку и принялся отыскивать следы исчезнувшего Вильмота. Сначала он пошатался по набережным и навел справки обо всех стоявших тут больших пароходах, ходивших в Лондон, Антверпен, Роттердам и Гамбург, и маленьких пароходах, осуществлявших сообщение по реке. Он все разузнал про эти суда: об их назначениях, когда и в какое время они предполагали отплыть, одним словом, за полчаса он узнал больше, чем другой человек мог бы узнать за целый день. Он также познакомился с кораблем, отходящим в Копенгаген, — черным, уродливым судном, названным очень кстати «Ворон», угрюмый шкипер которого лежал на кипах веревок на палубе и в полусне курил трубку. Мистер Картер постоял некоторое время на набережной, внимательно разглядывая этого человека.

— Наружность его непривлекательна; он, кажется, способен на все, шептал он, удаляясь. — Соня прав.

Он вернулся в город и, расхаживая по улицам, заглядывал в окна ювелиров своим быстрым орлиным взглядом, столь быстрым, что никто не успевал его заметить, столь проницательным, что он схватывал в одну секунду все подробности рассматриваемого им предмета. Мистер Картер заглядывал в лавки ювелиров до тех пор, пока не подошел к одной из них, хозяин которой был вместе с тем и ростовщиком. Мистер Картер здесь остановился и вошел в маленькую аллею, по которой, торопливо озираясь, проходили временами граждане Гула, стыдясь своего безденежья. Мистер Картер посетил, таким образом, трех ростовщиков и потерял много времени, прежде чем сделал хоть какое-нибудь полезное открытие; но у третьего ростовщика он достиг своей цели. Обращение его с этими господами было очень просто и бесцеремонно.

— Я — полицейский агент, — говорил он, — из Скотланд-Ярда и имею приказ арестовать одного человека, который скрывается в Гуле. Известно, что у него множество бриллиантов — они не краденые, не забудьте, и вам поэтому нечего опасаться. Я желал бы знать, не был ли подобный человек у вас сегодня?

— Бриллианты настоящие? — спросил ростовщик дрожащим голосом.

— Настоящие. Я вижу, что этот человек был у вас. Мне нет дела до бриллиантов: они — его собственность, и мы не за ними гонимся. Я хочу только навести справки о нем. Он был здесь, как я вижу. Вопрос: когда именно?

— Не более получаса тому назад; господин в темно-синем пальто, с меховым воротником…

— Да, и прихрамывает на одну ногу.

Ростовщик покачал головой.

— Я не видел, чтобы он хромал, — ответил он.

— Вы этого не заметили, или он, может быть, скрывал свой недостаток, пока был здесь. Он, вероятно, сидел у вас?

— Да, он все время сидел.

— Разумеется. Благодарю вас; этого достаточно.

С этими словами мистер Картер удалился, к большой радости ростовщика.

Сыщик взглянул на свои часы; было уже половина второго. В половине четвертого отходил в Лондон поезд со станции на линкольнширском берегу. Другая станция была безопасна, пока на ней караулил мистер Тобльс; таким образом, у мистера Картера оставалось два часа свободного времени для наблюдения. Он вернулся на набережную и узнал, что никакая лодка не отходила от берега в течение последнего часа. Поэтому Джозеф Вильмот непременно находился на йоркширской стороне; но если так, то где же он? Господин в темно-синем пальто с собольим воротником, сильно прихрамывавший, вероятно, повсюду обращал на себя внимание прохожих; и, несмотря на это, мистер Картер, при всей своей опытности, нигде не мог напасть на его след. Он потерял полтора часа, расхаживая по улицам, заглядывая во все трактиры и кабачки и видя, что все это ни к чему не ведет, снова переехал на линкольнширскую сторону, чтобы присутствовать при отходе поезда.

Но перед тем он еще раз взглянул на «Ворона», шкипер которого был все в том же положении с грязной, черной трубкой в зубах.

Мистер Картер подробно осмотрел всех уезжающих на лондонском поезде и, дождавшись его отхода, не теряя времени, переправился еще раз через реку и вышел на йоркширский берег, когда городские часы пробили четыре.

Он несколько утомился, но ему в голову даже не приходила мысль бросать свою работу. Он привык проводить большую часть своих дней в подобных трудных занятиях; он привык спать в вагонах и обедать в разное время, когда ему удавалось улучить минутку. Он теперь, однако, проголодался и отправился было в гостиницу «Виктория», чтобы заказать себе бифштекс и стакан пунша (мистер Картер никогда не пил пива, которое всегда наводит сон и затемняет ум), как вдруг переменил свое намерение и возвратился на набережную опять взглянуть на корабли и вторично посмотреть на палубу и на шкипера «Ворона». «Меня нисколько не удивит, если мой молодец спрятался под палубой этого судна, — думал он, медленно возвращаясь на набережную. — Не подвергнуть ли мне это судно осмотру?»

XIX

Погоня за «Вороном»

Мистер Картер до того уже ознакомился с местом, близ которого «Ворон» стоял на якоре, что прямо направился к этой части набережной и взглянул на реку, в полной уверенности, что увидит грязного шкипера, лежащего на палубе и курящего свою грязную трубку.

Но, к крайнему своему удивлению, он увидел совершенно незнакомое судно там, где ожидал увидеть «Ворона», и в ответ на беспокойные вопросы, заданные им гуляющим по набережной и лодочникам, ему объявили, что «Ворон» снялся с якоря около получаса тому назад и уже вышел в открытое море.

Матросы указали ему на неясное пятно далеко в море, — пятно, которое, как они его уверяли, было именно «Вороном», отправившимся на всех парусах в Копенгаген.

Мистер Картер спросил, ожидали ли, что он так скоро отойдет. Ему ответили отрицательно: корабль этот хотел отплыть не раньше следующего дня и еще не принял двух третей своего груза.

Сыщик спросил их, не показался ли им подобный поступок подозрительным.

— Да, — сказали матросы, — оно довольно странно; но вообще шкипер «Ворона» — лихой малый; не один несостоятельный должник бежал за границу на «Вороне».

Один из них заметил, что и теперь, по всей вероятности, шкипер поймал хорошую птицу, так как он видел, как какой-то джентльмен минут за десять до отплытия «Ворона» переехал на него в лодке.

— Кто возьмется догнать его? — воскликнул мистер Картер. — Кто из вас возьмется догнать его за два соверена?

Люди покачали головами.

— «Ворон» уже слишком далеко ушел, — говорили они. — И ветер ему попутный.

— Но есть надежда, что ветер переменится, когда стемнеет, — возразил сыщик. — Слушайте, ребята, не отказывайтесь от хорошего дела. Кто догонит «Ворона» за пять фунтов? Кто догонит его за пятифунтовую бумажку?

— Я! — воскликнул дюжий парень в красной матросской рубахе и в больших, блестящих сапогах, доходивших почти до его пояса. — Мы с товарищем догоним, не правда ли, Джим?

Джим был такой же дюжий парень в синей рубахе; оба были рыбаками и владели вместе маленькой лодочкой с бурым парусом. Молодые, рослые ребята побежали по набережной, и один из них вскочил в лодку, привязанную цепью к железному кольцу, вделанному в набережную. Другой отправился за веслами и за двумя потасканными куртками.

— Не захватить ли нам с собой чего-нибудь поесть и выпить, сэр? — сказал молодой человек, возвратившись с вещами. — Нам, может быть, придется пробыть всю ночь на морозе?

Мистер Картер дал ему соверен и приказал купить все нужное.

— Вы лучше взяли бы с собой что-нибудь потеплее накрыться, сэр, — сказал рыбак. — Вы замерзнете, когда стемнеет.

Мистер Картер согласился и поспешил купить себе в ближайшей лавке толстый плед; свой он оставил на станции у Сони-Тома.