Гостиная, где она впервые увидела Шелдонов, находилась напротив нее через холл — двери были открыты, свет горел, но она была пуста. С трудом верилось, что только вчера, сутки назад, Джил познакомилась с аристократической семьей Хэла.

Еще труднее было поверить, что сегодня его похоронили.

Джил быстро пересекла холл и, войдя в гостиную, сразу же направилась к столику на колесиках с напитками. Не надо думать о похоронах. Это слишком больно. Она быстро налила себе скотч, на этот раз со льдом, и сделала несколько глотков. По мере того как алкоголь приглушал ее боль и скорбь, Джил огляделась.

Прежде она не обратила внимания на убранство гостиной. По всей комнате располагались уголки, где можно было бы посидеть. Вся мебель здесь была антикварной, на полу лежали изумительные обюссонские коврики. Столики с мраморными столешницами, небольшие кресла с позолоченными подлокотниками и ножками. Джил остановилась и стала разглядывать картину Матисса на одной из стен, потом поняла, что рядом с ним висит полотно Шагала.

Соседнюю стену украшал огромный пейзаж. Сначала Джил не узнала автора, но не сомневалась, что написал его мастер. Подойдя поближе, она поняла, что это Коро.

Джил уже осознала всю глубину пропасти между своим миром и миром Хэла. И снова задалась вопросом: о чем только думал Хэл? А вдруг его семья права и она была всего лишь увлечением?

Потом подумала о Маризе и разозлилась на Хэла. Он умер, и ей уже не получить ответа на интересующие ее вопросы. Но как же ужасно злиться на умершего, которого к тому же любила!

— Где вы были?

Внутренне напрягшись, Джил повернулась. В комнату вошел Алекс в своих потертых джинсах и красном кашемировом пуловере. Джил не слышала, как он подошел. И снова отметила, что он опять босиком. Она попыталась улыбнуться. Получилось плохо.

— Тут вот картина.

Алекс не улыбнулся в ответ.

— Да, это я посоветовал Уильяму купить ее в прошлом году на «Сотбис». Вы не вернулись после похорон.

— Верно. — Джил хотелось избавиться от напряжения. — И вы вините меня за это?

— Полагаю, нет.

— Мариза все еще здесь? — спросила Джил.

— Нет. Она уехала несколько часов назад. Мариза в глубоком горе.

Алекс прошел мимо Джил к столику-бару, на котором сверкали хрустальные графины и серебряная утварь. Проходя, он задел Джил рукавом. Она наблюдала, как он наливает себе водки со льдом. Потом отвернулась и снова начала рассматривать Коро, боясь даже вообразить себе стоимость картины. Наверное, несколько миллионов. Внезапно девушка почувствовала присутствие Алекса у себя за спиной. Она нуждалась в спиртном, но не в обществе, и уж тем более не в его.

— Куда вы пошли после похорон? — поинтересовался Алекс.

Джил повернулась к нему, но не села, потому что собиралась улизнуть в свою комнату вместе со стаканом.

— В Британскую библиотеку.

При мысли о Кейт и Энн ее пульс забился чаще. Джил представила себе, как они входят в огромную бальную залу в вечерних туалетах, взволнованные и возбужденные. Джил чуть улыбнулась.

— В Британскую библиотеку? — Брови Алекса высоко взлетели. — Если вас интересуют музеи, я мог бы порекомендовать вам куда более интересные.

— Вообще-то у меня была причина пойти туда. Кейт Галлахер.

Выражение его лица не изменилось.

— Кейт Галлахер? Девушка на фотографии?

Джил кивнула, внезапно охваченная горячим желанием поделиться с кем-нибудь своим открытием, даже с ним.

— Вы не поверите, что я обнаружила. — Она пересказала ему короткое сообщение, которое без труда запомнила наизусть. — Ну разве не удивительно?

Алекс сел в кресло и вытянул перед собой длинные ноги.

— Что удивительно, так это то, что вы в первую очередь пошли в библиотеку. Что же вы там нашли?

— Кейт родом из Нью-Йорка. Моя семья тоже из Нью-Йорка. Фотография была важна для Хэла. У нас с Кейт одинаковая фамилия. Не знаю, что думал Хэл, но я нутром чую, что эта женщина — мой предок.

Явно сомневаясь, Алекс покачал головой.

— Вы слишком устали, и у вас богатое воображение. Лучше выпейте. — Он поднял свой стакан. — Будьте здоровы.

— В самом деле? — Джил уже готова была рассказать ему о последних словах Хэла. — Вы такой скептик, — промолвила она, все еще охваченная энтузиазмом своего открытия. — В сентябре тысяча девятьсот шестого года Кейт гостила у Энн. Они вместе должны были первый раз выйти в свет. Слишком много совпадений.

Взгляд Алекса был неподвижен. Джил сообразила, что впервые назвала его просто по имени, и ее щеки запылали.

— Не думаю, что тут вообще есть какие-то совпадения, — наконец проговорил он, сделав большой глоток водки.

— Вы ошибаетесь, — упорствовала Джил.

— Вы очень романтичны, Джил, в этом все дело.

Она посмотрела на него.

— Я не романтик. Вот моя соседка, та — да. Новая эра и все такое. Она убеждена в том, что у жизни для каждого есть свой замысел. — И умолкла, подумав о своем несостоявшемся плане.

Алекс улыбнулся.

— Хорошая мысль. И что же Вселенная припасла для вас?

Очень удивленная, Джил посмотрела на Алекса. Кейси сказала, что Хэл не был ее судьбой, но она не собиралась признаваться ему в этом. Особенно потому, что Кейси ошибалась.

— Ну и?

— Моя соседка утверждает, что Хэл привел меня к Кейт.

Алекс не мигая смотрел на нее.

— Это притянуто за уши.

— Может, она и права. — Джил одним глотком допила скотч. — Я действительно устала, — сказала она. Ей больше не хотелось разговаривать.

Алекс поднялся.

— Я налью вам еще. — Он взял у нее стакан.

Джил хотела было отказаться, но передумала. Почему это он так обходителен? Или хочет задержать ее? Когда Алекс наполнил оба стакана, она взяла свой.

— Спасибо, — сказала Джил. — Еще одна порция, и я точно отключусь.

Алекс почти улыбнулся. Они выпили. Впервые со времени приезда в Лондон Джил чуть-чуть расслабилась, когда скотч проник в кровь.

— Кто такая Мариза?

— Мариза — детская любовь Хэла. Женщина, на которой, как мы ожидали, он женится, — сказал с порога комнаты Томас.

При звуке его холодного, высокомерного голоса Джил чуть не выронила стакан. Она отступила от Алекса, боясь взглянуть ему в лицо. Томас вошел в гостиную.

— Надеюсь, я не помешал. — Он смотрел на Джил, а не на Алекса.

Джил задумалась. Они ожидали, что Хэл женится на Маризе? Она была его детской любовью? Ее охватила ревность. Но разве Джил не подозревала что-то в этом роде?

— Они были помолвлены?

Наливавший себе выпить Томас повернулся к ней.

— Как же они могли быть помолвлены? Разве вы не сообщили нам, что Хэл сделал предложение вам?

Этого она Томасу не говорила, только Алексу и Лорен. Значит, в этой семье нет секретов друг от друга.

— Джил сегодня днем была в Британской библиотеке, — сообщил кузену Алекс.

Томас пил свой скотч, рассматривая их обоих. Он снял пиджак и остался в сшитой на заказ сорочке, галстуке от Валентино и черных брюках. У него были очень широкие плечи и узкие бедра.

— Знаю. Я невольно подслушал.

Джил не отозвалась. Видимо, Томас стоял в дверях довольно долго. Шпионил за ними. Она разозлилась, почувствовала себя загнанной в ловушку. Ей не нравилось выражение его глаз — как у страдающего животного, ожесточенного от боли и готового напасть.

Напасть на нее, причинить ей боль, наказать за смерть Хэла. В этом Джил не сомневалась.

Томас не сводил глаз с Джил.

— Стало быть, у вас был интересный день? — Ничего, кроме вежливости, в его голосе не прозвучало.

Джил вздернула подбородок, ожидая нападения.

— Очень интересный.

Томас все так же смотрел на нее.

— Значит, вы так же зациклены на истории, как Хэл.

— Нет.

Суровые брови приподнялись.

— Тогда почему библиотека?

Она облизнула губы.

— Разве вы не узнали почему, пока подслушивали мой разговор с вашим двоюродным братом?

Трудно было сказать, улыбнулся ли Томас и была ли улыбка приятной.

— Кажется, вы полагаете, будто эта женщина, Кейт Галлахер, ваш предок.

— Да, полагаю.

— Кто же такая Кейт Галлахер? — спросил Томас, отпив скотча.

— Она была подругой вашей бабушки и гостила у нее в 1906 году, — ответила Джил с вызовом и трепетом.

— И что?

— Хэл держал фото этих двух женщин в своей комнате. У нас с ней одинаковая фамилия. Хэл попросил меня стать его женой, и я нахожу все эти факты слишком существенными, чтобы объяснить их простым совпадением. — Джил знала, что говорит с ним язвительно, но ничего не могла с собой поделать.

Томаса, похоже, позабавили ее слова.

— Это утверждаете вы. Хэл же никогда не говорил нам, что собирается жениться на вас. — Его взгляд переместился на ее руки. — Я не вижу у вас кольца.

— У нас не хватило времени на покупку кольца, — твердо сказала Джил.

— Ах да! Должно быть, танцы — обременительная… э… профессия. — По его тону было ясно, что он вообще не считает это профессией.

— Так и есть, — спокойно ответила Джил. — Я занимаюсь шесть-семь дней в неделю всю мою жизнь. Я начала заниматься балетом, когда мне было четыре года, в шесть лет тренировалась по три-четыре часа в день. Когда мне исполнилось семнадцать, меня приняли в Джульярдскую школу, в восемнадцать я поступила в труппу «Нью-Йорк сити баллэ». Работа в его кордебалете требует еще больших усилий. Не буду даже пытаться описать вам это. Несколько лет назад я оставила балет и ушла в театр.

— Вы пытаетесь произвести на меня впечатление? — осведомился Томас.

Джил покраснела от злости.

— Я знаю, что вы обо мне думаете. Но мне наплевать. Еще я думаю, что на вас мало что может произвести впечатление. — Джил замолчала. Она едва не опустилась до его уровня и не сказала ему, что, помимо родословной и богатства, его, без сомнения, интересует только собственная персона. Но Джил не собиралась вести себя так же безобразно, как Томас.

Он улыбнулся ей.

— Валяйте. Высказывайтесь, мисс Галлахер. Поведайте мне о том, что вы думаете.

— Вряд ли я это сделаю. — Джил поставила на столик свой полупустой стакан. — Я иду спать.

— Хэл никогда не говорил вам про Маризу, — мягко заметил Томас.

Джил помедлила и инстинктивно поняла, что Томас готовится нанести жестокий удар.

— Я прав. — Томас шагнул ближе. — Он ничего вам не говорил, верно?

Поджав губы, Джил покачала головой. Она не хотела это слушать, но понимала, что придется.

— Хэл знал Маризу большую часть своей жизни. Наши семьи близки. Короче говоря, Хэл и Мариза росли вместе и были с детства влюблены друг в друга. Серьезно встречаться они начали, когда Хэл был на последнем курсе в Кембридже, и он ждал так долго только из-за ее возраста. Ей было всего шестнадцать. Они все делали вместе — катались на лыжах в Альпах, ездили на сафари в Кению, путешествовали по Китаю, обошли Индию. Они несколько раз расставались, но всегда воссоединялись. Всегда.

Джил не шевелилась. Сердце оглушительно колотилось в груди. «Но ведь Мариза вышла за кого-то другого», — поняла она.

— Томас. — Алекс встал между ними. — Оставь ее в покое. Завтра она уезжает.

— Нет! — рявкнул Томас.

Краем сознания Джил отметила, что Алекс в конце концов не полный мерзавец.

Алекс схватил ее за руку. Джил навалилась на него всем телом, когда он повел ее к двери.

— Идемте, — сказал он. — Хватит — значит хватит. Давайте закончим этот жуткий день.

— Именно Мариза спасла Хэлу жизнь, — крикнул позади них Томас. Джил остановилась, вырвалась из рук Алекса и, повернувшись, уставилась на Томаса.

— Да, — бросил он. — Мариза спасла Хэлу жизнь.

Джил всю трясло.

— Что вы имеете в виду?

Он сердито посмотрел на нее.

— Значит, вы не знаете? Про наркотики и алкоголь?

Джил даже не сразу поняла его.

— Хэл не пил. И наркотики не принимал.

Томас рассмеялся, хрипло, горько.

— Вся семья не желала видеть, что происходит с Хэлом у нас на глазах. Он приходил домой на рассвете, спал весь день, от него разило спиртным, он нюхал наркотики, но мы все верили, когда он говорил, что много работает, что устал, что у него простуда, верили всему год за годом. Но однажды Мариза нашла его при смерти от передозировки наркотиков. Она вызвала врачей, сидела с ним в больнице, была рядом с Хэлом, пока он три месяца лежал в закрытой клинике. И провела рядом с ним еще год, пока Хэл находился на амбулаторном лечении. Это был год ее развода, но Мариза все равно была с Хэлом все это время. — Томас кричал и был близок к тому, чтобы разразиться слезами.

Джил дрожала. Она ни о чем не подозревала и была в шоке.

— И вы ничего не знали! — выкрикнул Томас.

Затуманенным сознанием Джил все же сообразила, что Хэл утаил от нее самый важный факт своей жизни. Мариза спасла ему жизнь.

Тогда как она, Джил, погубила ее.