— Салли, милая, ты ведь могла бы мне помочь.

Салли отрицательно покачала головой.

— Я знаю, что могла бы. Единственное, что я могу для тебя сделать, — это помочь тебе не падать духом.

Она наклонилась и поцеловала его, потом слегка пнула босой ногой его ботинок.

— И в следующий раз сними, пожалуйста, обувь, как настоящий джентльмен.


Фелисия де Монтень глядела на дубовые деревья в монастырском саду. На ветвях едва-едва пробилась первая весенняя зелень, и деревья были слишком уж прозрачными, чтобы Фелисия могла осуществить свой план. Сестра Мария Жозефина обязательно поймает ее. Фелисия прислонилась к стволу одного из деревьев и принялась обдумывать все сначала, машинально ковыряя носком туфли землю.

На ней было простое сине-коричневое гладкое платье из муслина. Сестры-настоятельницы считали его вполне приличным для молодой леди, еще не появлявшейся в обществе. Золотистые волосы Фелисии были тщательно причесаны и уложены под небольшой коричневой шляпкой, и голубые глаза, такие же яркие, как у ее матери, светились от негодования и обиды.

— Клубни-и-ка! У меня клубника, красная и спелая!

Фелисия прислушалась. В монастыре покупали овощи, фрукты и зелень у уличных торговцев, и сестра Мария Жозефина обычно выходила за ворота, услышав такие зазывные крики. Она всегда выбирала самое лучшее.

Фелисия быстро вскарабкалась на нижнюю ветку дерева, потом подтянулась чуть выше, на следующую. Двигаясь вдоль нее, она достигла стены, окружающей сад. Фелисия вполне могла порвать платье, но подумала, что Джо Спеллингу все равно, какое на ней платье. Еще рывок — и она наверху стены. Быстро взглянув, что делается на улице, Фелисия оценила обстановку и ловко соскользнула со стены. Вероятно, сестра Мария Жозефина заставит ее читать «Отче наш» до дня Страшного суда, когда она вернется, но через четыре дня начнется пост, и тогда уж точно делать будет совершенно нечего, кроме как молиться. И это целых сорок дней! Приглашение посмотреть шоу марионеток на Джексон Сквер было слишком заманчивым, чтобы от него отказываться, к тому же там она могла свободно повидаться с человеком, который пригласил ее.

Фелисия спрыгнула на мостовую прямо перед носом изумленного трубочиста, служившего в монастыре, и кивнула ему, словно бы она всегда выходила на улицу таким образом. Она отряхнула перчатки, поправила шляпку и быстро пошла вниз по улице.

Трубочист заспешил в другую сторону. Ему не хотелось болтаться поблизости, когда сестры начнут искать потерявшуюся Фелисию.


— Итак, Люсьен возвращается домой, не правда ли?

Андре Перо выглядел расстроенным, когда задавал этот вопрос.

— Да, это так, — ответил Дэнис, — я приеду к вам с ним, что бы разобраться со счетами.

— Я был бы очень рад этому, — саркастически заметил Перо, — если бы не был честным человеком. Последний раз, когда я видел Люсьена, он не мог отличить гроссбух от карточных расчетов. И вообще последние счета ему были гораздо более близки.

— Если он собирается получить по наследству «Прекрасную Марию», то ему придется научиться разбираться в гроссбухе.

— М-да, — протянул Перо и захлопнул свои книги. — Передай Полю, что он может рассчитывать на ту сумму, о которой мы договорились. Полю следует перепоручить все дела по плантациям тебе.

— Я не старший сын в семье, — кратко ответил Дэнис.

— Насколько я знаю, в этой стране нет закона о правах по старшинству. Дэнис, неужели ты и вправду думаешь, что Люсьен изменился?

— Это бессмысленный разговор, Андре, — сказал Дэнис.

— Ну, хорошо.

Перо пожал плечами и потянулся к бутылке виски, которая стояла на полочке возле его полированного дубового стола.

— Выпьешь?

— Не сегодня.

Дэнис взял свою шляпу.

— Мне еще нужно купить подарок сестре.

Дэнис медленно брел по городу к Карондель Стрит, к дому Жильбера Беккереля. Возможно, он еще сможет застать там мать, если, конечно, она не ушла.

В Новом Орлеане дела никогда не делались в спешке. Дэнис знал, что ему не нужно даже гадать, что мать делает в доме у Беккереля, но он всегда мог нанести ему визит вежливости и притвориться сильно удивленным, если увидит там свою мать. Жильбер Беккерель занимал пост менеджера в городском банке, где у Поля де Монтеня были свои дела, поэтому визит был вполне оправдан. И он сможет спросить маму, что она думает о канарейке в подарок Фелисии.

Дэнис позвонил в дверь дома Беккерелей, отдал шляпу и свою визитную карточку дворецкому-негру, который встретил его в холле. Пройдя в гостиную, он поприветствовал мадам Беккерель и поцеловал ей руку, с удивлением обнаружив, что ни месье Беккереля ни его матери там не было.

— Я, знаете ли, был в городе и решил зайти, — произнес Дэнис, чувствуя себя очень неловко.

— Как мило с вашей стороны.

Темные глаза Франсуазы Беккерель смотрели на него выжидательно, словно бы требуя дальнейших объяснений. Дэнис понял, что был недостаточно знаком с обычаями семьи Беккерель.

Он улыбнулся и сел в красное кресло, на которое указала ему мадам Беккерель.

— Сказать по правде, я, в общем-то, ожидал застать здесь свою маму. Она упомянула о том, что зайдет сюда. Я хотел спросить у нее, что купить в подарок моей сестре.

Франсуаза Беккерель сердито посмотрела на Дэниса:

— Сожалею, но сегодня я не видела мадам де Монтень.

— О, тогда я бы сказал, что она все еще делает покупки, — неуверенно произнес Дэнис, — моя сестра Фелисия заканчивает школу в этом году. Я понимаю, что для такого события потребуется обновить весь ее гардероб.

В комнате воцарилось напряженное молчание.

— Мадам Беккерель, — неуверенно продолжил Дэнис, — может, вы дадите мне совет. Как вы полагаете, ей понравится канарейка?

— Канарейка?

— Да, моей сестре Фелисии. Я хочу купить ей что-нибудь, может быть, канарейку?

— Ах, да.

Мадам Беккерель подозрительно уставилась на Дэниса. Этот наивный глупец понятия не имел, где находится сейчас его мать, однако сама Франсуаза была почти уверена, что она-то знала это. Она давно уже подозревала, что Салли де Монтень была одной из любовниц ее мужа. Сейчас они наверняка в его офисе и будут там целый день.

Франсуаза Беккерель зло сжала губы, но потом неожиданно улыбнулась Дэнису.

— Я уверена, вашей сестре очень понравится канарейка, месье де Монтень. Разрешите предложить вам прохладительные напитки. Так приятно, когда тебя навещает настоящий джентльмен… Ведь Жильбер часто покидает меня.

Франсуаза дернула шнурок звонка, появился дворецкий. Она велела ему принести два бокала вина.

Дэнис с интересом рассматривал хозяйку дома. Он подумал, что ей столько же лет, сколько его матери. Франсуаза была несколько полнее Салли, темноглазой и темноволосой, как большинство истинных креолок, и с очень белой кожей. На ней была белая шелковая шляпка с кружевами и маленьким искусственным цветком. Франсуаза действовала на Дэниса умиротворяюще, и он подумал, что ей должно быть скучно, поэтому попытался развлечь ее.

— Как это мило с вашей стороны, что вы приняли меня и предложили бокал вина. Сейчас на улицах такая толкотня и суматоха, а я шел пешком от самого рынка.

Франсуаза улыбнулась.

— Вам следует немного отдохнуть.

Дворецкий принес серебряный поднос с графином и бокалами и поставил его на столик розового дерева.

— Я сама налью вино, Майкл, — сказала она дворецкому, отпуская его. — Вы, Дэнис, можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете.

Пока Франсуаза возилась с бокалами и графином, Дэнис оглядел комнату. Рояль возле стены, заваленный шалями, платками и тесьмой; на маленьких низких столиках стояли вазы с муляжами фруктов, с композициями из сухих цветов и веток, из искусственных цветов. Все они были накрыты стеклянными колпаками. Статуэтки, часы, фарфор, карликовые пальмы в горшках с песком — все это было расставлено по углам комнаты. Модный «художественный» беспорядок. На стенах висели портреты предков и членов семьи Беккерель, написанные маслом. Старики в напудренных париках колониальных времен, дамы в узких платьях с высокими талиями.

— Ну, вот, — Франсуаза Беккерель грациозно подошла к Дэнису и протянула ему высокий бокал, — или, может быть, вы хотите виски? Я иногда забываю, что джентльмены часто предпочитают виски.

Розовый муслин ее юбок слегка колыхался при движении. Дэнис ощутил тонкий запах жасминовых духов.

— Нет-нет, благодарю вас.

Дэнис взял бокал, сделал глоток вина.

Франсуаза села в кресло рядом с ним.

— Вы так добры, месье де Монтень, что не лишаете меня своего общества. Признаюсь вам, я сегодня чувствовала себя так одиноко, — сказала она, опуская взгляд. — Вы здесь как истинный кавалер.

— Трудно представить себе более приятное общество, — галантно ответил Дэнис, но был весьма смущен и удивлен, когда Франсуаза вдруг схватила его за руку и наклонилась к нему.

— Вы не должны думать, что я жалуюсь, — прошептала она, — но мне так печально проводить здесь все время одной. Жильбер слишком долго засиживается у себя в конторе.

— Да, думаю, вы правы.

Дэнис допил вино и решил, что пора уходить. Франсуаза взяла у него бокал, дотронувшись своими пальцами до его пальцев.

— Хотите еще вина? Оно очень хорошее, но мне говорили, что его нужно выпивать сразу же, его нельзя хранить открытым.

И, не дав Дэнису сказать ни слова, она направилась к столику. Наливая вино в бокал, Франсуаза двигалась подчеркнуто грациозно и элегантно, и в то же время наблюдала за реакцией Дэниса, который неловко сидел на краешке кресла. Франсуаза отметила про себя, что он был очень привлекательным, что у него приятное выражение лица и красивые волнистые волосы. Видимо, Дэнису было около двадцати лет. «Неопытен, но свеж и молод», — подумала Франсуаза. И если она хотела как-то отомстить мужу и Салли де Монтень, то более легкого и приятного способа ей не найти.

IV. МАРИОНЕТКИ

— Вот видишь? Я говорила тебе, что смогу это сделать! — сказала Фелисия, с трудом переводя дух.

Она стояла на лестнице у входа в собор Сент-Луи и никак не могла отдышаться.

— Ну, ты самая смелая девушка, которую я только встречал. Я даже думаю, что ты не волновалась, — заявил Джо Спеллинг, посмеиваясь.

— Конечно же, я волновалась! — возмутилась Фелисия. — Мне ведь нужно было убежать от сестры Марии Жозефины!

— Это кто? Та религиозно настроенная старушка, которая ходит с тобой за покупками?

— Нет, это была сестра Мария Селеста. Она не такая внимательная, — захихикала Фелисия, — поэтому у меня была возможность поговорить с тобой.

— О, я полагаю, что такая девушка, как ты, всегда найдет способ осуществить задуманное, — сказал Джо.

Фелисии показалось, что он произнес эти слова скорее с энтузиазмом, нежели с восхищением, и задала сама себе вопрос, а не зашла ли она слишком далеко в этот раз. Но Джо Спеллинг был истинным джентльменом. Фелисия сразу поняла это, когда познакомилась с ним на городском рынке. К тому же он был в Новом Орлеане по делу, проездом со своим братом, и не знал никого в городе. Когда Джо пригласил ее на спектакль марионеток, она не смогла устоять перед таким соблазном. Фелисия взяла его под руку и доверительно улыбнулась:

— Ну, пошли. Купишь мне чашечку кофе до начала представления. А то нам не дают карманных денег.

И она повлекла его вниз по ступеням собора к киоску, где продавался горячий кофе и разные закуски.

Джо заплатил за две чашечки черного кофе, горячего и очень сладкого. На площади было много ларьков, где торговали сладостями, напитками и прочей снедью.

Джо купил Фелисии красный цветок камелии и приколол его ей на плечо, про себя изумляясь своей галантности. Он огляделся вокруг, покачал головой и сказал:

— В одном районе Нового Орлеана можно увидеть свободных негров больше, чем во всем штате Джорджия!

Фелисия была шокирована этой фразой, но решила простить ему такое невежество.

— Новый Орлеан — очень старый город. Цветные появились здесь почти в то же время, что и белые. Большинство из них происходит родом из рабов, получивших свободу в прошлом веке. Некоторые из них весьма преуспели — посылают своих детей учиться в Париж, покупают огромные дома и даже имеют своих собственных рабов.

— Да уж, высокий уровень жизни, — неодобрительно сказал Джо.

— Нет, «цветной» не значит «негр». Это разные вещи, — ответила Фелисия. — Пойми, что у «цветных» в жилах течет французская кровь. «Цветной» — это человек, в котором смешалось много кровей. Мулаты, метисы…

— Для меня все они черномазые.

— Если ты хочешь вести дела в Новом Орлеане, тебе не следует так думать. Хотя для девушки неприлично разговаривать на подобные темы, но я скажу. Многие из цветных живут здесь столько же, сколько и белые. И они очень гордятся своими предками.

— Вообще-то это самая ужасная картина, которую мне пришлось наблюдать. И все это — прямо на улицах! — Он махнул рукой в сторону трех молодых людей — мулатов, поющих, пританцовывающих и смеющихся.