— Они гонят скот и совсем не следят за ним, а наоборот, еще больше разъяряют животных и потом все в окрестностях боятся, — продолжала говорить Мамушка.

— Если я их увижу, обязательно накажу, — немного успокоившись сказал Джеральд О’Хара и вновь посмотрел на свою супругу. — Ты очень испугалась? — поинтересовался он.

— Да, Джеральд, ты знаешь, я испугалась так, что душа ушла в пятки, — сказала Эллен и покраснела.

— Я понимаю, — сказал Джеральд, — эти быки — страшные существа. Ведь мне самому в молодости доводилось с ними сталкиваться. У, чертово отродье! — выругался хозяин поместья. — Если кто-нибудь узнает, что через наши земли гонят скот, сразу же сообщите мне, я обязательно с ними разберусь.

— Вот это другое дело, хозяин, — сказала Мамушка.

Порк, стоявший в двери, тоже согласно закивал головой.

— Эти быки в прошлом году затоптали мальчика и пожилую женщину.

— Да, Порк, я об этом помню. Проклятые быки затоптали одного раба у Макинтошей. Эллен, — строго взглянув на жену, сказал Джеральд О’Хара, — а почему ты гуляла одна? Почему с тобой не было Мамушки?

— Я специально ее не брала, ведь ей тяжело ходить далеко.

На этот раз Джеральд О’Хара посмотрел строго уже не на свою жену, а на ее служанку. Мамушка смущенно опустила голову.

— Да разве ее, господин, уговоришь или переспоришь? Она если вбила себе в голову, то обязательно настоит на своем.

— Мамушка, впредь приказываю тебе не отпускать от себя хозяйку ни на шаг.

О’Хара говорил это очень строгим тоном, хотя сам прекрасно понимал, что будь рядом с Эллен хоть дюжина подобных Мамушек, они никак не смогут остановить разъяренное животное. Единственная надежда, что бык набросился бы не на Эллен, а на ее служанку.

Наконец, покончив с трапезой, Джеральд О’Хара предложил Эллен поехать в гости в соседнее поместье.

— У них сегодня будет вечеринка, так что, Эллен, давай съездим, немного развеемся, а то у меня от всех этих дел, цифр, голова пухнет.

— Джеральд, но ведь ты же знаешь, я не очень люблю Макинтошей, да и ты к ним не очень расположен. Они слишком надменные.

Джеральд посмотрел на свою супругу, явно довольный, что она поддерживает его мнение о соседях.

— Дорогая, а знаешь ли ты, где я еще побывал? — спросил, глядя в лицо Эллен, Джеральд О’Хара.

— И где же? — та взглянула на мужа и тут же отвела свой взор.

— Я побывал на одном очень большом аукционе в Саване. Это такое интересное зрелище, я тебе скажу!

И мистер О’Хара, щелкнув пальцами, подозвал к себе Порка.

— Поди-ка принеси подарок для нашей госпожи.

Порк засуетился и через минуту стоял рядом с Джеральдом О’Хара, протягивая ему небольшой сверток.

— Что это? — поинтересовалась Эллен.

— Возьми, это тебе, сейчас сама все увидишь.

Он развернул ярко-голубую ткань и в его руках оказался небольшой ларец, инкрустированный перламутром.

— Я подумал, дорогая, что тебе негде хранить свои драгоценности и этот ларец тебе придется по вкусу.

Эллен даже вскрикнула от восторга.

— Спасибо тебе, Джеральд.

Лицо мужа расплылось в самодовольной улыбке. Но он явно ожидал чего-то большего.

И Эллен это поняла. Она подошла к Джеральду и поцеловала его в щеку.

— Я знал, милая, что тебе понравится эта вещица. Правда, мне за нее пришлось заплатить втридорога, но для тебя мне ничего не жалко. Я, лишь только увидел ее, сразу понял, что она тебе очень понравится.

— Так ты ее приобрел на аукционе?

— Да, там распродавали всякую всячину: серебряные блюда, прекрасный фарфор, подушки, перины, мебель. Даже клавесин продавали. Покупателей был полон зал и все с деньгами.

— Ты приобрел только этот ларец?

— Нет, еще я купил старинные серебряные шпоры.

— А где же твои шпоры?

И тут Джеральд О’Хара картинно повернулся на каблуках. Шпоры зазвенели.

— Ну как, тебе нравится?

— Джеральд, я ничего в этом не понимаю, но по-моему, они просто замечательные.

— Эллен, они великолепны и лошадь это сразу же чувствует. Да к тому же они еще и очень красивые.

А Эллен, стоя у стола, поглаживала идеально отполированную поверхность ларца.

— А ты открой, открой его, дорогая.

Эллен повернула маленький ключик, замок щелкнул и крышка сама открылась. На багряном бархате покоилась золотая цепочка с жемчужным кулоном.

Эллен вновь вскрикнула и восторженно вынула украшение.

А на лице Джеральда О’Хара вновь появилась самодовольная улыбка.

— И это, дорогая, я купил для тебя. Мне хочется, чтобы тебе завидовали все дамы из окрестных поместий. А может быть мы с тобой когда-нибудь выберемся в город, пусть думают, какая молодая и очаровательная жена у старого Джеральда О’Хара.

— О, Джеральд, не говори так! — воскликнула Эллен. — Какой же ты старый?

— Нет, я намного старше тебя, Эллен, и могу себе позволить сказать подобное.

— Не надо, не надо так говорить, Джеральд. Спасибо тебе, — Эллен вновь поцеловала мужа.

— Давай я помогу надеть этот кулон тебе на шею.

Эллен тут же повернулась спиной к мужу и он толстыми крепкими пальцами принялся расстегивать изящный замочек на тоненькой золотой цепочке. Он никак не мог справиться с застежкой, как ни старался.

— О, дьявол! Эти чертовы ювелиры ничего не умеют толком делать.

— Погоди, Джеральд, дай я сама.

Она ловко расстегнула замочек и подала два конца цепочки Джеральду. Он положил украшение на шею Эллен и застегнул замочек. Потом подвел ее к зеркалу. Крупные жемчужины в золотой оправе подрагивали на ее груди.

— По-моему, очень красиво, — сказал Джеральд О’Хара.

Кулон действительно был к лицу Эллен. И она удивилась, как такой грубоватый мужчина как ее муж, смог отыскать на аукционе, выбрать, а потом купить столь утонченное украшение.

— Так тебе нравятся мои подарки? — спросил Джеральд.

— Конечно же, дорогой, — ответила Эллен и на ее щеках появился румянец.

— Я каждый раз, когда буду ездить в город, обязательно буду привозить тебе какое-нибудь украшение. Мне очень хочется, чтобы все тебе завидовали и тобой восхищались.

— Спасибо, Джеральд.

Жемчужины подрагивали на груди Эллен. Они напоминали крупные слезы, оправленные в золото. А цепочка буквально струилась, переливаясь на ее изящной шее и покатых плечах. Эллен даже отбросила волосы за спину, чтобы получше рассмотреть украшение.

Джеральд О’Хара неловко наклонился и поцеловал свою молодую очаровательную жену в плечо. Женщина вздрогнула и поежилась.

— Что с тобой, тебе неприятны мои поцелуи? — поинтересовался Джеральд.

— Нет, просто ты поцеловал так внезапно, что я испугалась.


Наступил сезон цветения табака. Все рабы теперь работали не на хлопковых полях, а на табачной плантации, которая располагалась сразу же за домом Джеральда О’Хара и простиралась до самых холмов.

Сам хозяин в высоких сапогах в широкополой шляпе расхаживал по плантации и отдавал рабам приказания.

— Все цветы, которые растут сверху на побегах, надо обломать, да и сами побеги тоже. Иначе они высосут соки из растений и урожай будет слабым.

Рабы тут же принялись выполнять приказание хозяина.

Эллен О’Хара прогуливалась недалеко от дома, у самого края табачного поля. Ее ноздри трепетали, она вдыхала дурманящий аромат цветущего табака.

Джеральд бросал на молодую женщину удовлетворенные взгляды. По его лицу нетрудно было догадаться, что он гордиться, любуясь своей женой.

Мамушка прохаживалась рядом со своей госпожой.

Светило яркое солнце и все были довольны жизнью.

На Эллен О’Хара была широкополая соломенная шляпа, отбрасывавшая на ее лицо тень. Она смотрела на своего мужа, который по-хозяйски распоряжался на плантации, и изредка приветливо помахивала ему рукой, словно давая понять, что помнит о нем.

А ее служанка вела с ней неторопливую беседу.

— Вот как, моя голубушка, все хорошо у нас складывается — и урожай хлопка наверное будет замечательный. Да и урожай табака должен быть хорошим. А все это благодаря расторопности и умению нашего господина. Он ни минуты не сидит спокойно. Вечно в разъездах, вечно руководит работой.

— Да, Джеральд хорошо ведет хозяйство, — согласно кивала головой Эллен.

И вдруг весь мир в ее глазах поплыл. Она качнулась и медленно осела на пыльную землю.

Мамушка бросилась к своей госпоже и громко закричала:

— Сюда, сюда! Госпоже плохо!

Рабы прекратили работу и бросились к краю поля.

Но первым подбежал к своей супруге Джеральд О’Хара. Он поднял ее на руки и, испуганно глядя в побледневшее лицо и подрагивающие веки, понес в дом, где сразу же уложил на кровать.

— Быстро за врачом, — приказал он Порку, — возьми лучшую лошадь, экипаж и скачи к доктору Бергу. Ни секунды не мешкай. Видишь, госпоже плохо.

Порк прекрасно все понимал, к тому же он очень любил молодую госпожу.

И уже через минуту послышался стук колес, щелки бича и крики Порка:

— Скорее, чертово отродье! Скорее!

Лошади понеслись по белой дороге.

— Эллен, дорогая, что с тобой? — опустившись на колени у изголовья кровати, шептал Джеральд О’Хара.

Он легонько сжал дрожащую руку супруги. Она медленно открыла глаза, но все перед ней продолжало плыть и качаться.

— Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет, Джеральд, — прошептала женщина.

— Не беспокойся, дорогая. Я послал за доктором Бергом. Он скоро будет. Немножко потерпи.

— Мне уже лучше. Не стоит беспокоиться, — сказала женщина и попыталась приподняться, чтобы сесть на кровати.

Но это ей не удалось, и она бессильно опустилась на подушки.

— Не надо, не двигайся, — попросил ее Джеральд.

— Мистер О’Хара, — Мамушка осторожно взяла его за плечи. — Вам лучше выйти.

На лице негритянки была какая-то странная улыбка, смысла которой Джеральд О’Хара не понял. Но он покорно выполнил просьбу своей служанки и покинул комнату.

Женщины лучше понимают друг друга. А Мамушка положила на голову Эллен мокрое полотенце и принялась поглаживать ее руку.

— Потерпите, потерпите, голубушка, минутку. Сейчас приедет доктор, и вам станет лучше.

— Мамушка, что со мной? — шептала бледными губами Эллен.

— Сейчас все узнаете. Приедет доктор Берг и все расскажет.

— Но со мной такого никогда не было.

— Это просто обморок, просто обморок, Эллен, не волнуйтесь, скоро все пройдет.

Через полчаса к дому, грохоча колесами, подлетел экипаж.

Доктор Берг с кожаным саквояжем в руках спрыгнул на землю и заспешил к крыльцу, где его ждал Джеральд О’Хара.

— Мистер Берг, — попытался он объяснить.

Но доктор поднял руку, как бы давая понять, что сейчас говорить не время. И даже не остановившись возле Джеральда, прошел в спальню Эллен.

Молодая женщина лежала на подушках бледная, с подрагивающими губами и дрожащими пальцами.

— Всем выйти из комнаты! — строго приказал доктор, расстегивая пуговицы на платье Эллен.

Джеральд ходил по дому, словно он был самым последним человеком в поместье. Он нервно раскуривал сигару, бросал ее и начинал новую.

Мамушка входила и выходила из комнаты своей госпожи бессчетное количество раз. Она приносила салфетки, кувшин, таз с чистой водой.

На ее лице то появлялась, то исчезала какая-то игривая улыбка.

Наконец, доктор Берг пригласил в спальню Джеральда О’Хара.

Эллен, лежа в постели, счастливо улыбалась, глядя на своего мужа и мамушку.

Доктор, как умелый актер в провинциальном театре, выдержал паузу.

А Джеральд с недоумением переводил взгляд с Эллен на доктора, потом на Мамушку.

Но никто не начинал разговор.

Наконец доктор Берг улыбнулся в седую щеточку усов, одернул атласную жилетку.

— Дорогой мистер О’Хара, — продолжая улыбаться, сказал доктор, — оказывается, вы умеете прекрасно засевать не только поля хлопком и табаком, но и кое-что другое.

И он улыбнулся еще шире, показывая желтые крепкие зубы.

Джеральд стоял, держась за дверной косяк. Он все еще ничего не понимал, хотя и был уже мужчиной в годах.

— Так что с ней, доктор? — уточнил он, глядя в улыбающиеся глаза мистера Берга.

— Как это что? Неужели вы такой недогадливый?

Джеральд взглянул на Эллен.

Та продолжала улыбаться. Казалось, ее большие широко открытые глаза излучают счастье.

— Я думаю, мистер О’Хара, ребенок родится в сентябре. Самое позднее, в октябре.

— Что? Ребенок? — воскликнул Джеральд.

Эллен рассмеялась. Ее звонкий смех заполнил комнату.