— Надеюсь, они не были женаты, — сказала Бейли вслух, открывая дверь.

Две столь противоположные натуры попросту не смогли бы ужиться друг с другом.

Едва Бейли вошла в дом, ей захотелось только одного: покинуть его. Но предстояло еще решить, как жить дальше. Эта мысль насмешила ее.

— Прямо как у героини «мыльной оперы», — заметила она и заглянула в спальню за своей сумочкой. Если уж действовать, то по порядку. Сначала ей надо купить еды, а уж потом как следует подумать. Как часто повторял Джимми, «когда Лил взвинчена, я сразу понимаю это — потому что она спешит на ближайшую кухню».

Бейли села за руль машины, которую купил ей Филипп, и сделала глубокий вдох. Водить машину ей случалось нечасто, но даже этот факт свидетельствовал о том, что и она способна проявлять настойчивость. Обычно Джимми редко противился ее желаниям, но против уроков вождения решительно возражал. Поначалу она относилась к нему с пониманием: возможно, он просто опасался, что она сбежит, едва научившись водить машину. Но проходили недели, Джимми твердо стоял на своем, и она взбунтовалась. Она понимала, что к агрессии ему не привыкать, и вместе с тем знала: ссоры в семье ему до тошноты ненавистны. Глядя Джимми прямо в глаза, она заявила: «Я не скажу тебе больше ни слова, пока ты не разрешишь мне учиться водить машину. Я взрослая женщина, Джеймс Мэнвилл. Хватит делать из меня младенца». Тот случай был одним из немногих, когда Джимми разозлился на нее, да так, что она чуть было не пошла на попятный. Но устояла.

Выдержав всего три дня ее ледяного молчания, Джимми нанял какого-то коротышку, похожего на жабу, и велел научить ее водить машину. В день, когда она получила права, Джимми вручил ей ключи от симпатичного желтого «БМВ». С тех пор она садилась за руль раз десять, не больше, но это ее не беспокоило: она приобрела навык, в котором нуждалась, а остальное не имело значения.

С тех пор прошло много лет. Бейли не знала, вспомнит ли она, как надо водить машину. Медленно и осторожно она вывела ее задним ходом с подъездной дорожки на проселочную дорогу перед домом. Других домов поблизости не было, только деревья, а через четверть мили начался асфальт. Бейли помнила, что машина, которая привезла ее сюда вместе с Филиппом, подъехала к дому слева, — значит, чтобы попасть в Кэлберн, надо повернуть направо.

После минутных колебаний она сделала левый поворот: появляться в городе она пока была не готова. Если все жители Кэлберна похожи на Дженис и Пэтси, значит, ей придется отвечать на сотни личных вопросов, а это испытание она сейчас не выдержит. Прежде надо перекусить и подумать, каким будет ее следующий шаг.

Три часа спустя Бейли снова повернула на дорогу, ведущую к старому дому. Машина была загружена припасами, на заднем сиденье громоздились набитые пакеты, за сиденьем — ящики с только что собранной клубникой, купленной с придорожного лотка, коробки с сахаром и бутылки с уксусом. Все пакеты с едой, которые не влезли на заднее сиденье, пришлось размещать впереди, на пассажирском, и на полу под ним.

Бейли улыбалась: она наконец-то поняла, как может — и скорее всего попробует — распорядиться собственной жизнью.


Глава 6


Мэтью Лонгейкр припарковал свои пикап под деревом и взглянул на часы на приборной доске. Половина седьмого. Поездку он оттягивал сколько мог. Вчера вечером Пэтси прямо запилила его, уговаривая познакомиться с «вдовушкой»: «Хорошенькая, приличная, не старуха — чего же тебе еще?» И Пэтси подложила на тарелку Мэтту еще один ломоть своего фирменного мясного рулета «Сюрприз». Сюрприз заключался в том, что съесть это блюдо мог далеко не каждый.

— Это вы с Дженис так решили? — спросил Рик жену, за обе щеки уплетая рулет, полуфабрикатное картофельное пюре и зеленую фасоль, которая варилась так долго, что по цвету почти сравнялась с пюре.

— Нет, я сама. — Пэтси вскинула подбородок и сжала губы.

Эта вызывающая гримаса была слишком хорошо известна всей семье.

— Хо-хо! — воскликнул один из восемнадцатилетних сыновей-близнецов Пэтси, здоровенный дылда ростом под два метра. — Чую, сцепятся!

— Ставлю пятьдесят на мать, — подхватил Джон.

— А я двадцать пять на отца, — добавил Джо.

— Если хотите получить десерт, придержите языки, — предостерегающим тоном вмешалась Пэтси и снова повернулась к деверю, притворяясь, будто не замечает, как ее сыновья бесшумно продолжают делать ставки.

— Пэтси, — заговорил Рик, — что подумает эта женщина о жителях Кэлберна, если вы с Дженис явились к ней вдвоем, но дали понять, что друг с другом не разговариваете?

— Не понимаю, о чем ты, — отмахнулась Пэтси, не сводя глаз с Мэтта, кромсающего рулет вилкой. — Сейчас не обо мне разговор. Миссис Джеймс нужен мастер, а ты, Мэтт, как раз занимаешься ремонтом. Вот я и сказала ей, что ты мог бы взяться за эту работу.

Мэтт не поднимал головы. Он понимал, что все козыри сейчас в руках невестки: он живет в ее доме, так что деваться ему некуда. И что к «вдовушке» Пэтси отправляет его с единственным намерением свести их и наконец выпроводить его из дома.

— Мэтью, я с тобой разговариваю! — повысила голос Пэтси, обращаясь к деверю тем же тоном, который привыкли слышать от нее остальные трое близких мужчин. — Ты хоть на что-нибудь способен ради меня?

— Что ты ей наговорила обо мне? — пробурчал он, делая вид, будто у него набит рот.

— Чтобы не вздумала заниматься с тобой сексом! — отрезала Пэтси, и четверо мужчин замерли с полными ртами, уставившись на нее. Завладев всеобщим вниманием, она добавила: — Так ты поедешь к ней или нет?

— Ну, на таких условиях… — начал было Джо, но поспешно умолк под пронзительным материнским взглядом.

— Поеду, но в другой раз. Сегодня мне надо… — Как назло, в голову ничего не приходило.

— Посмотреть «Баффи»? — подсказал Джон.

Оба парня явно злорадствовали, наблюдая дядькины мытарства. В то лето они начали работать вместе с ним на стройке, думая, что там он будет таким же покладистым, как дома, и они смогут бездельничать сколько влезет. Но оказалось, что домашний дядя Мэтт и дядя Мэтт-босс — совсем разные люди. Это близнецы усвоили еще в первый же день, явившись на стройку после двухчасового обеденного перерыва.

— Зачем ей вообще сдалась старая берлога Хенли? — спросил Рик, отвлекая жену, чтобы старший брат успел соскочить с крючка.

— Как говорит она сама, что ей еще остается, кроме как жить там? — отозвалась Пэтси, отходя к плите. — Муж, похоже, оставил ей не так много — во всяком случае, на роскошную жизнь не хватит. Но адвокат мужа чего только ей не накупил!.. Кому еще рулета?

Добавки попросили все, кроме Мэтта.

— С какой стати адвокат вообще ей что-то покупал? — удивился Джо. — Он что, спал с ней?

— Ричард Лонгейкр! — повысила голос Пэтси, обращаясь к мужу. — Ты совсем распустил мальчишек. Стыд и срам! Только послушай, что они городят!

— Ну-ну, Пэтси. — Рик обнял жену за тощую талию. — Они уже не дети. — И он искоса взглянул на брата, советуя ему поскорее убираться из-за стола, чтобы не нарваться на новые вопросы Пэтси.

Так прошел вчерашний вечер и сегодняшний день, и Мэтта передергивало при мысли о встрече. Вместе с племянниками они работали на расстоянии тридцати миль от дома, перестраивали гараж клиента, чтобы получилась комната для гостей, поэтому на какое-то время Мэтт избавился от необходимости слушать, как перемывают косточки неизвестной, всполошившей весь Кэлберн. Сегодня после работы Мэтт наскоро чмокнул Пэтси в щеку, пробормотал, что у него встреча с клиентом, и укатил ужинать жирным бургером в кэлбернскую закусочную.

— Говорят, у нее денег куры не клюют, — объявила официантка Рут Энн, ставя перед ним чашку кофе. Разговаривала она не с Мэттом, а с компанией местных жителей, собравшихся в закусочной только для того, чтобы обсудить, что творится на старой ферме Хенли.

— Не была бы она богатой, не платила бы целой толпе народу. Но зачем ради этого тащиться в Кэлберн? Почему бы не поселиться где-нибудь поближе к цивилизации? — рассуждал Марк Андервуд.

Осенью Марк собирался в колледж и никак не мог дождаться, когда наконец навсегда покинет осточертевший ему Кэлберн.

Остальные посетители сделали вид, будто не слышат его.

— Знаете, что я об этом думаю? — подала голос Опал из салона красоты «Опал», расположенного на той же улице. — По-моему, она что-то затевает. Похоже, хочет открыть этот… как его… ну, где можно переночевать и получить завтрак?

Мэтт посмотрел в свой стакан, чтобы выяснить, на что сегодня похож кофе: на подкрашенную воду или моторное масло. Однажды он попытался пошутить и посоветовал Рут Энн смешать два варианта вместе — возможно, тогда получится приличный напиток. И в ответ услышал, что если ему не нравится лучший кэлбернский кофе, то он может проваливать к своей вертихвостке, бывшей жене, — пусть она и варит кофе по его вкусу! Мэтт только вздохнул. В маленьком городе ничего не скроешь.

Изучая содержимое стакана, он не сразу заметил, что вокруг стало тихо, а когда поднял голову, вдруг обнаружил, что все выжидательно смотрят на него, словно ждут, когда он выскажется. По милости Пэтси он считался здесь чем-то вроде «столичного эксперта».

— Мини-отель, — произнес он. — Такие заведения называются мини-отелями.

— Вроде как мотель с закусочной, что ли? — уточнила Рут Энн. — С чего ей вдруг взбрело в голову, что этому городу нужна еще одна закусочная?

Мэтт встал, положил на стол пятидолларовую купюру и направился к двери.

— Зря беспокоишься, Рут Энн, — бросил он через плечо. — У тебя уникальный бизнес. Тебя и эту закусочную никто не заменит.

Он широко улыбнулся всем посетителям, напряженно гадающим, что это было такое — издевка или похвала, и вышел. Мэтт усмехнулся, считая, что взял реванш за паршивый кофе, и уселся в свой темно-синий пикап «шевроле» — широкий, грузоподъемностью чуть ли не тонну.

— Ну а теперь к вдовушке, — объявил он, завел двигатель, задним ходом выкатился со стоянки и направился к Оул-Крик-роуд и старой ферме Хенли.



И вот теперь он сидел в машине неподалеку от дома и понимал, что дольше тянуть некуда. Нехотя выбравшись из пикапа, он двинулся к дому. Эта ферма была ему хорошо знакома: в детстве они с Риком катались на велосипедах вдоль ручья, а потом блуждали в бурьяне в поисках деревьев, которые еще давали плоды. Три лета подряд они продавали у дороги фрукты, похищенные с заброшенной фермы, но много не наторговали: почти у каждой фермы в Кэлберне был свой придорожный лоток с фруктами.

Шагая, Мэтт поглядывал по сторонам и был вынужден признаться, что кто-то за очень краткий срок здорово потрудился здесь. Не удержавшись, он обошел дом со всех сторон, подивился переменам и даже негромко присвистнул. Кому-то порядок на ферме обошелся в кругленькую сумму. Наверное, этот неизвестный предложил двойную, а то и тройную цену, чтобы хозяева компаний сняли бригады с других работ и на день перебросили их сюда.

Тут пахнет не только деньгами, но и властью, мелькнуло у него в голове. Иначе ничего бы из этой затеи не вышло.

Поднявшись по узким ступеням к двери дома, он вскинул руку, чтобы постучать, но дверь открылась от первого прикосновения. Расположение комнат в доме Мэтт хорошо знал: они с Риком открывали окно в кухне и часто играли внутри. А еще Мэтт часто бывал в этом доме один — пока однажды не обнаружил, что сломанную задвижку на оконной раме починили, в раму вставили новое стекло, и внутрь уже не проникнуть. Он сказал матери, что кто-то занимается ремонтом на старой ферме Хенли, но она была занята и выслушала его вполуха.

— Привет! — крикнул Мэтт, шагая через порог. — Есть кто-нибудь дома?

Заглянув в большую гостиную, от неожиданности он вытаращил глаза. Этот дом он привык видеть грязным и запущенным, поэтому чистота, порядок и новая мебель стали для него полной неожиданностью. Более того, мебель ему понравилась. В Кэлберне было принято покупать в местном мебельном магазине «гарнитуры», поэтому чуть ли не во всех домах комнаты заполняла однотипная мебель с одинаковой обивкой.

— Неплохо, — произнес Мэтт вслух и провел ладонью по ситцевой обивке дивана.

И вдруг учуял доносящийся из кухни запах стряпни — божественный аромат, от которого у него дрогнули колени. За последние месяцы Мэтт убедился в том, что, пожив несколько лет вдали от родного города, приобрел странные привычки — к примеру, ему больше не нравилась еда, в названии которой фигурировали слова «готовый обед», например — «Готовый обед с гамбургером» или «Готовый обед с тунцом». Пэтси считала его снобом и, возможно, была права, когда речь заходила о еде.

— А, привет! — сказал Мэтт женщине, вышедшей в гостиную из двери, за которой, как ему было известно, находилась кухня. И вправду хорошенькая, подумалось ему. Незнакомка была миниатюрной и фигуристой, в светлых брюках, теннисных туфлях — самых настоящих, для тенниса, а не громоздких и тяжелых кроссовках, — футболке без надписей и картинок и фартуке поверх нее. Белый фартук пестрел разноцветными фруктовыми пятнами.