— В самом деле, Джулиан, — воскликнул лорд Роксхолл. — Вы не можете позволить себе такие чувства, если все еще страдаете по Элоизе. Бакхарст остается ее покровителем, как вы знаете.

— Жизнь Элоизы и ее друзей не волнует меня, — ледяным тоном отрезал маркиз.

Лорд Роксхолл рассмеялся.

— Вы обижены, Джулиан, да? Мы все знаем, что вы наверняка взбесились, потому что Элоиза не отправилась с вами в изгнание. Эти женщины все одинаковы.

— Вы правы, — согласился маркиз. — Но вы недостаточно глубоко взглянули на этот вопрос. Все женщины одинаковы — эгоистичные и жадные.

— И все же мир был бы неинтересен без них, — вставил лорд Роксхолл. — И принц, конечно, думает так же.

— Скажите, как его королевское высочество? — спросил маркиз.

— Довольно здоров, но такой же легкомысленный и вспыльчивый, каким и был. Вы ведь слышали о его последних подвигах?

— Нет, я ничего не слышал, — ответил маркиз. — Немного странно, но в Венгрии, где я был, скандалы бомонда не на первом месте.

— О дьявол, о чем же вы говорили тогда?

— В основном о лошадях, — ответил маркиз, — а иногда о более серьезных предметах. Но они не заинтересуют ни вас, лорд Роксхолл, ни бомонд.

Хотя Гретна не могла видеть лорда Роксхолла, она ясно представила, как он пожал плечами.

— Да ладно, Джулиан, смейтесь, если вам угодно! Я не могу сказать, что завидую вам. Пустыня не для меня. Ну хорошо! Значит, вы не слышали?

— Не слышал что?

— То, о чем все говорят. Последние сплетни о принце.

— И что о нем говорят?

— Люди совершенно уверены, что он женился на Марии Фитцгерберт.

— Это невозможно!

— Так же говорит и Чарльз Фокс, но другие уверены, что брачная церемония имела место.

— Вы знаете, о чем говорите? — не поверил маркиз. — Как раз перед моим отъездом за границу в прошлом году мисс Фитцгерберт уехала во Францию, поклявшись, что не хочет знать ни принца, ни его любовных ухаживаний. Я не знаю эту женщину, но понял, что она покончила с ним раз и навсегда.

— Так мы все и думали, — согласился лорд Роксхолл. — Она вернулась в декабре, говорят, по настойчивому приглашению принца. Ходят слухи, что они поженились вскоре после ее приезда.

— Вы должны перестать сплетничать! — сердито бросил маркиз. — Как мог принц женится на католичке? Парламент никогда не примет такого брака. Страна не примет. Католичка, Роксхолл! Они могут пойти на уступки, но не на такие же.

— Я только говорю вам, что слышал.

— Тогда Карлтон-Хаус должен быть взбудоражен больше, чем обычно, — резко заметил маркиз.

— Да, но лучше вам приехать и посмотреть самому, Принц спрашивал о вас, и если он еще не женился, то вы могли бы предотвратить это.

— Я помешаю этому, — мрачно пообещал маркиз, — если смогу повлиять на принца. Эти чертовы женщины все одинаковы. Перлита Робинсон получила от него двадцать тысяч гиней. А король заплатил пять тысяч за ее письма. А теперь эта проклятая католичка ослепила его!

— Она леди, Джулиан!

— Леди, будь она проклята! Католичка и женщина. Разве можно представить худшее сочетание? Я бы задушил ее собственными руками! Ведь принц еще совсем мальчишка, его не сложно одурачить.

— Значит, вы вернетесь в Лондон?

— Я приеду завтра. Можете передать его королевскому высочеству, что я намерен посетить Карлтон-Хаус после обеда.

— Лучше написать, — посоветовал лорд Роксхолл.

— Но если вы обманули меня, клянусь, вы ответите за это!

— А я клянусь, что сказал вам правду, — заверил Роксхолл.

Гретна услышала шаги, потом отворилась дверь, и она впервые ощутила чувство вины за то, что подслушивала. Но не только поэтому ее щеки пылали, а руки дрожали. Она стояла, размышляя, стоит ли ей покинуть комнату до того, как вернется маркиз. Пока девушка в нерешительности стояла посреди комнаты, едва открытая дверь распахнулась настежь, и она увидела, что за ней наблюдает мужчина.

— Значит, вот что наш друг Джулиан прячет от нас, — вкрадчиво произнес он своим маслянистым, обволакивающим голосом, который не понравился ей с первой минуты.

Гретна обернулась. Он был явным денди, и весь его облик говорил, что он не из тех, кто бывает один. Незнакомец немного согнулся, наклонив голову. У него были блестящие глаза и тонкие чувственные губы. Он подошел к ней, изучая своим насмешливым взглядом.

— Красавица! — воскликнул незнакомец. — И правда красавица! Вот почему Джулиан больше не интересуется прекрасной Элоизой!

Он подошел еще ближе, и Гретна почувствовала, что не может пошевелиться. Приблизившись к ней, он поднял ее подбородок, но Гретна отвела взгляд в сторону.

— Волнуетесь? — спросил мужчина. — Молоденькая, совершенно неиспорченная девушка. Счастливчик Джулиан.

— Я должна просить вас извинить меня, милорд, — с трудом прошептала Гретна.

Девушка прошла мимо незнакомца и направилась к двери, но он схватил ее за руку, и прикосновение его пальцев вызвало у нее дрожь.

— Не так быстро, — произнес он. — Как вас зовут?

— Это не имеет значения, милорд.

— Нет имеет, — возразил незнакомец. — Маркиз — мой друг, и то, что интересует его, всегда интересно и мне. Скажите ваше имя.

Гретна попыталась отодвинуться, но он удержал ее.

— Меня зовут Гретна, — прошептала она. — А теперь вы позволите мне уйти?

— Гретна! Очаровательное имя. Необычное. Ваши родители поженились в Гретна-Грин?

— Да, милорд.

— Я должен был догадаться. Такая красота могла появиться только от незаконного брака или огромной страсти. Но что касается вашего имени, то могу предположить, что вы были любимым ребенком.

— Думаю, милорд, вы оскорбляете меня.

— Конечно, нет. Зачем мне делать такие глупости? Я только говорю, что восхищен вами так сильно, что до того, как вернется ваш покровитель, я собираюсь поцеловать вас в ваш миленький красный ротик.

Он прижал ее к себе.

— Нет! Пожалуйста, нет!

Гретна сопротивлялась так яростно, что отбилась от него и подбежала к окну, прижавшись спиной к стеклу, схватившись за шторы. Глаза полные страха, грудь взволнованно вздымается под муслиновым платьем.

— Господи, какая вы красавица! — выдохнул мужчина и стал медленно к ней приближаться, словно охотник, преследующий свою жертву и наслаждающийся каждым моментом погони.

Она понимала это, хотя и замерла на минуту будто загипнотизированная, потом побежала в панике через комнату к двери в холл, как раз в тот момент, когда маркиз открыл ее с другой стороны. Она упала в его объятия, дрожа каждой клеточкой своего тела и не в силах говорить.

— Что это?

Вопрос маркиза не требовал ответа. Все было так очевидно, стоило лишь взглянуть на лицо лорда Роксхолла и на едва сдерживающую рыдания Гретну. Маркиз осторожно одной рукой обнял Гретну, другой протянул записку лорду Роксхоллу.

— Возьмите это и убирайтесь.

Лорд Роксхолл взял бумагу с улыбкой, но в его глазах горела злоба.

— Примите мои поздравления, Джулиан, — выдавил он. — У вас всегда был отличный вкус.

— Возвращайтесь в Лондон и оставайтесь там, — приказал маркиз.

— Я немедленно уезжаю, — ответил лорд Роксхолл. — Я в здравом уме и понимаю, что здесь лишний. Могу только извиниться за то, что приехал в столь неподходящий момент.

Он выдержал паузу, взглянул на Гретну, которая все еще прятала лицо на плече у маркиза.

— Оревуар, мисс Гретна, — сказал лорд. — Верю, убежден, что мы снова встретимся.

Он рассмеялся. Резкий холодный смех резанул слух Гретны. Потом лорд вышел, хлопнув дверью.

— Идите присядьте, — приказал маркиз. — Бояться нечего.

Он говорил холодно, но эта холодность скрывала его ярость. Губы его сжались в тонкую линию, а в глазах пылал гнев. Гретна с трудом пыталась подавить панику, которая все еще не отпускала ее.

— Я… я… простите, — произнесла она, немного заикаясь. — Он… он… напугал меня.

— Я понял, — ответил маркиз. — Когда-нибудь он заплатит за это.

Он подошел к камину, где стоял до всего произошедшего.

— Подойдите сюда, — позвал маркиз. — Я прошу прощения за вторжение. Так неудачно, что лорд Роксхолл приехал в такой особенный вечер.

Гретна затаила дыхание. Она вспомнила, что услышала из разговора маркиза и лорда Роксхолла.

— Я должна уйти, — произнесла она. — Мне надо подняться наверх и посмотреть, спит ли миссис Мерривезер.

— В этом нет необходимости, — возразил маркиз. — Мой доктор, я уверен, очень хороший. Если он дал ей снотворное, значит, она проспит до утра. Присядьте. Мы продолжим наш разговор с того места, на котором остановились.

— Нет, нет, это невозможно, — запротестовала Гретна.

— Но почему?

— Я устала. Прошу позволить мне уйти, милорд.

По его холодному тону она поняла, что маркиз разъярен ее отказом.

— Очень хорошо, если таково ваше желание.

— Доброй ночи, милорд. И благодарю вас.

Между ними было расстояние почти во всю комнату. Она поклонилась и сообразила, что он собирается подойти и открыть ей дверь. Девушка опередила его и первой выскользнула в коридор, она бежала по лестнице так быстро, как позволяли мраморные ступени, до самой спальни. Девушка закрыла дверь на ключ, потом опустилась на коврик перед камином, растянулась на полу, спрятав лицо в ладонях.

3

— Могу я устроить вас поудобнее, дорогая миссис Мерривезер? — беспокоилась Гретна.

— Дорогуша, я в порядке. Не занимайте вашу прелестную головку мыслями обо мне, — ответила миссис Мерривезер, усаживаясь в углу экипажа.

— Но он сказал, что у вас ужасные синяки и вы в шоке, — сказала Гретна.

— Шок, да! Для старой дуры моего возраста действительно глупо свалиться от такой малости. Но он был прав, я с ног до головы покрыта синяками.

— Вам следует придерживаться постельного режима день или два, — посоветовала Гретна.

— Да, было бы неплохо, но вы разбудили меня ни свет ни заря и так торопили, как будто за вами черти гнались. Что произошло прошлой ночью?

Миссис Мерривезер испытующе посмотрела на девушку. После минутного колебания Гретна ответила:

— Ничего, уверяю вас… но я думала, вы торопились в Сент-Олбанс, и я… хочу побыстрее приехать в Лондон.

— Маркиз… он хорошо с вами обращался? — шепотом спросила миссис Мерривезер.

— Конечно.

Для убедительности Гретна даже подняла подбородок.

— Дорогая моя, вы не должны сердиться, что я спрашиваю, — извиняющимся тоном произнесла миссис Мерривезер. — Я чувствую себя ответственной перед памятью вашей матери. Неправильно, чтобы дама вашего положения обедала наедине с джентльменом — даже если это маркиз, так много сделавший для нас.

— Нет причин для беспокойства, — ответила Гретна тоном, который давал понять, что она не желает продолжать разговор на данную тему.

— Тогда к чему такая спешка? — не унималась миссис Мерривезер. — Нам пришлось прождать целый час, прежде чем этот ленивый кучер запряг лошадей.

— Я хотела поехать… в Лондон, — просто ответила Гретна.

Миссис Мерривезер сжала губы. Было очевидно, что объяснение ее не удовлетворило, в то же время она не имела права дальше давить на свою подопечную.

Они ехали молча, женщина размышляла об услышанном и пыталась найти подход, который помог бы ей выяснить побольше. Неожиданно Гретна повернулась к ней и спросила голосом, в котором сквозило почти страдание:

— Вы уверены, миссис Мерривезер, что я правильно поступаю, что еду в Лондон к тете Марии?

Миссис Мерривезер с удивлением взглянула на нее. Такого вопроса она не ожидала.

— Почему, черт возьми? — воскликнула она. — Куда еще вам ехать? Вы знаете, она всегда говорила, что вы можете рассчитывать на нее, если с вашей матерью что-то случится. Я слышала это сама тысячу раз.

— Тогда почему она не ответила на мое письмо, в котором я сообщала о смерти мамы?

— Дорогая, она была за границей. А вы представляете, что такое почта в этих чужеземных местах? Десять к одному, что она не получила вашего письма.

— Но я ее не видела так давно, более двух лет, может, она уже позабыла обо мне.

Миссис Мерривезер издала смешок, который, казалось, вырвался из глубины ее толстого живота, потом поморщилась от боли.

— Забыла о вас? Дорогуша, вы же так же хорошо, как я, знаете, что миссис Фитцгерберт всегда любила вас. Когда вы были маленькой, она всегда называла вас своей малышкой. Я так и вижу, как она приехала в коттедж в день вашего рождения. Я убиралась в гостиной. Она вбежала в комнату, ей было тогда двенадцать лет. Красивая, как картинка.