Кэтрин Коултер - Тайная песня

Она изнемогала от пережитого наслаждения, и он как будто понимал это.

– А теперь спи, милая. Спи.

И Дария заснула, зная, что он не выпустит ее из объятий, зная, что доставила ему удовольствие, однако понимая, что ничто между ними не изменилось. Разве что…, да, теперь он будет с ней нежен и забудет о недоверии и гневе.

Дария проснулась через несколько часов и поняла, что Роланд ушел. Возле нее стояла лохань с водой, и она быстро умылась, оделась и спустилась в большой зал. Было еще довольно рано, и Денвольд с Филиппой завтракали за длинным столом, беседуя с Роландом и сэром Томасом.

От взгляда Денвольда не укрылось, что Дария пристально смотрит на мужа. Щеки ее пылали, а рот был полуоткрыт. Денвольд хитро подмигнул ей и обратился к Филиппе:

– Женщина, взгляни-ка на Дарию. Спорим, что она хорошо провела эту ночь. Правда, Роланд? Ты порадовал свою жену?

– Прости, Дария, я не могу укоротить его длинный язык, – засмеялась Филиппа, – но могу заткнуть ему рот. Вот, муженек, пожуй-ка эту чудесную булочку с медом.

От запаха сладкой булочки желудок Дарии взбунтовался, и она опрометью выбежала из зала.

Когда она вернулась, Роланд протянул ей кубок с молоком.

– Выпей маленькими глотками и заешь этим хлебом. Элис приготовила его специально для тебя, сдобрив травами по рецепту прапрабабушки. Они очень понравятся ребенку.

Дария смущенно промолчала. От хлеба боль в желудке утихла, и она вслушалась в слова мужа:

– Я бы, конечно, хотел, чтобы вы погостили еще немного, Денвольд. Для ремонта восточной стены требуется гораздо больше рабочих рук, чем у меня есть в настоящее время.

– Ты хорошо обо мне думаешь, Роланд. Я лентяй, каких свет не видывал. Трудиться любит моя обожаемая жена. Она изнывает от скуки, когда у нее нет дела. А теперь она требует, чтобы мы возвратились в Сент-Эрт. Увы, Роланд, мы должны вернуться домой. Боюсь, она умрет от тоски по нашему сыну Эдмонду.

– Такой надоедливый маленький головастик, – с нежностью произнесла Филиппа, оборачиваясь к Дарии. – Когда вы устроитесь здесь и Роланд устанет от семейной жизни, приезжайте в Сент-Эрт взглянуть на наше гнездышко. Оно очень уютное, и Денвольд там почти не ворчит.

– У моего дяди нет друзей, – заметила позднее Дария Роланду, когда они наблюдали за тем, как Денвольд, Филиппа и их люди уезжали из замка. – Соседи его не навещают. Он всегда дрался, спорил, старался украсть их земли, развращал их дочерей и жен, и я бы не удивилась, если бы в один прекрасный день кто-нибудь из них проник в Реймерстоун и зарубил бы нас спящих.

– Ты больше не вернешься к нему. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Спасибо за хлеб и молоко.

– Я думал о прошлой ночи, – проговорил он, отводя от нее глаза. – Я был не слишком груб? Говорят, грудь у беременных женщин очень чувствительная. Я не хотел причинить тебе боль.

Она быстро покачала головой и зарделась.

– Я испытала огромное удовольствие. Он снова отвернулся от нее и уставился куда-то вдаль.

– Ты очень сладостная, – сказал он резко. – Когда я думаю о тебе, то становлюсь твердым и похотливым, как наши козлы.

– Но ведь сейчас утро! – воскликнула Дария удивленно.

– Послушай, Дария, видишь холм, там, на юге? У его подножия раскинулся цветочный ковер, мягкий и душистый. Пойдем туда, и я позволю тебе ласкать меня, а сам стану наблюдать за тем, как твое тело постепенно будет покрываться каплями пота, словно росой, и тогда я вкушу тебя снова и уложу на ложе из цветов.

На ее шее запульсировала жилка, а в глазах зажегся огонь. Роланд довольно улыбнулся. Он слишком долго изводил ее бессмысленными спорами, обижал своей грубостью и холодностью. Довольно. Он женат на ней и постарается извлечь из этого максимум удовольствия. Дария оказалась страстной любовницей, и это явилось для него неожиданным открытием, сулившим много приятных минут. А ребенок? Если родится мальчик, Роланду придется подавиться своей честью…

Он покачал головой. Стоит ли мучиться из-за того, что ты не в силах изменить? За последнее время на его долю выпало и без того немало страданий.

– Пойдем, – сказал он, – я представлю тебя слугам. Теперь ты хозяйка замка, и они должны знать это. Здесь давно не было хозяйки. Сэр Томас говорит, что большинство слуг настроены доброжелательно, но они обленились. – Он немного помолчал. – Надеюсь, ты умеешь вести хозяйство?

– Да, мать следила за тем, чтобы я не пренебрегала своими обязанностями.

– И при этом научила тебя читать и писать, что весьма необычно.

Дария погрустнела.

– Я очень беспокоюсь о матери. Дядя бил и насиловал ее, а из-за меня она была вынуждена все сносить.

– Не думай об этом, – решительно сказал Роланд.

Дария прикусила губу, сдерживая гнев.

***

Элис, наследница великой Элис, мучилась от ломотной боли. Дария постояла на кухне, наблюдая за тем, как старая женщина мешает жаркое длинной деревянной ложкой. Дария похвалила ее стряпню и стала слушать ее советы.

Когда Дария собралась уходить, Элис засуетилась.

– Идите, маленькая хозяйка, и лягте. Я пришлю к вам одну из этих лентяек с чем-нибудь вкусненьким.

Дария проспала до вечера. Пробудившись, она увидела, что Роланд сидит возле нее на кровати. Он смотрел на нее так серьезно и сосредоточенно, что Дария испугалась. О чем он думал?

– Привет, – сказала она, потягиваясь. – О Боже, как поздно. Я долго спала?

– Да. Как ты себя чувствуешь?

Она прислушалась к себе и улыбнулась.

– Отлично. Хлеб Элис помогает мне гораздо лучше, чем травы королевы. Я сейчас встану и позабочусь о твоем ужине.

– Погоди, не спеши. Я ждал, пока ты проснешься. Я хочу овладеть тобой.

Комнату заливал солнечный свет, вчерашний сильный ветер сменился легким бризом. Он хочет ее здесь, сейчас? Когда Роланд говорил о холме, покрытом цветами, она представляла эту прекрасную картину и ликовала, а сейчас растерялась.

– Но здесь очень светло, Роланд.

– Знаю. Я хочу раздвинуть твои белые бедра и разглядеть тебя. Давай я помогу тебе снять платье.

Ее волосы струились по плечам тяжелой волной. Он намотал их на руку и притянул к себе ее лицо.

– Взгляни на меня, Дария. Она повиновалась, и он как завороженный уставился на нее.

– Ты пробуждаешь во мне безумное желание. Я просто смотрю на твой розовый язык и твердею, как камень.

Он засмеялся и стал развязывать тесемки ее платья.

Его движения становились все более порывистыми и неловкими, по мере того как росло его желание. “А как же Гвин? – подумала Дария. – Неужели мне придется забыть, что он нарушил супружескую верность? А если бы я изменила ему с другим, что бы он сказал? Или ему было бы все равно?” Она тряхнула головой от такой несправедливости и, почувствовав на своей обнаженной коже дуновение теплого летнего ветерка, взглянула ему в лицо. Роланд пожирал глазами ее груди.

– Ну что, я не хуже Гвин? Я доставляю тебе не меньше удовольствия?

Роланд уже думать забыл о Гвин. Теперь он жалел о том, что поступился своей честью. Признаться, он не скучал по смазливой служанке, ибо жена заполнила все его мысли. Слова Дарии застали его врасплох и заставили снова испытать чувство вины и злость на них обоих. Ему показалось, что она вылила на него ушат холодной воды.

– Как сказать, – солгал он и отодвинулся от нее. – Груди Гвин намного полнее, соски цвета спелой сливы и мягкие, как бархат. Ее груди трепетали, когда я ласкал их, словно жили самостоятельной жизнью, и полностью заполняли мои ладони.

Глаза Дарии потемнели от боли. Но она сама виновата. Зачем было спрашивать? Чего она ожидала? Неужели хотела услышать, что она – самая потрясающая женщина, а Гвин ничто? Она попробовала было прикрыться, но он вырвал у нее одеяло.

– Хватит глупостей. Слушай меня, Дария. Ты моя жена. Я хочу смотреть на тебя. Не говори мне о других женщинах, с этим покончено. И запомни, я не разрешаю тебе накрываться без моего позволения.

– Будет ли у тебя опять женщина, Роланд? Еще и еще?

Он молча покачал головой.

Грудь Дарии бурно вздымалась, и он смотрел на нее, стиснув ее руки. Платье задралось до самой талии. Резким движением он опрокинул ее на спину и лег рядом. Прижавшись щекой к ее груди, он коснулся языком ее соска, и она почувствовала такое возбуждение, что издала долгий, протяжный крик. И сразу же ей стало стыдно.

Его язык все настойчивее играл с ее плотью, и она задрожала.

– Пожалуйста, Роланд, ну пожалуйста. Она и сама не знала, чего просила: то ли ласк, то ли роздыху. Роланд принялся ласкать второй сосок, и Дария затрепетала. Он тихо рассмеялся, обдавая горячим дыханием ее пылающее тело, и ей хотелось сказать ему: “Оставь меня, убирайся к своей шлюхе, я тебе не верю”, – но из горла вырвался лишь тихий вскрик.

Нетерпеливые пальцы Роланда проникли под помятое платье и коснулись живота. Он поднял голову и взглянул на жену.

– Лежи на спине. Твой живот пока еще плоский, словно в нем нет никакого ребенка.

Дарии показалось, что в его глазах мелькнула боль, но он быстро опустил голову ей на грудь и принялся снова посасывать ее, пока она не задрожала, изнемогая от страсти…

– Тебе нравится, Дария? Знаешь, что я чувствую?

Его голос, столь же мягкий и нежный, как его пальцы, проникал, казалось, в каждую частичку ее тела. Дария открыла рот и застонала. Роланд тотчас же припал к ее губам, и в этот миг она испытала несказанное блаженство. Она закричала и начала бешено извиваться. “Сколько в ней страсти”, – подумал он изумленно и торжествующе. Роланд отстранился от Дарии, не в силах больше ждать, возлег на нее и овладел ею.

Он не мог оторваться от ее нежного, манящего рта, от гибкого, дразнящего языка, от мягких губ, ждущих его губы.

Наконец Роланд поднял голову и сказал:

– Больше мы никогда не будем вспоминать о Гвин или моих бывших любовницах. Зачем мне искать другую, коли у меня есть ты? Дария, ты такая страстная! Как ты могла так долго оставаться девственной? Хотя на самом деле я не знаю, была ли ты девственницей.

От обиды, вызванной его словами, у нее закружилась голова, но она взяла себя в руки.

– Ты ведь присутствовал при той унизительной сцене в Тибертонском замке, когда граф Клэр вздумал проверить, невинна я или нет, но тебе все равно неймется меня оскорбить. Я ненавижу тебя, Роланд.

– Дария, твое тело принимает меня, изнемогая от наслаждения. Пожалуй, только твоя непомерная гордыня уязвлена.

– В таком случае я ненавижу твою потребность оскорблять меня, ненавижу твою жестокость. Скажи, зачем ты это делаешь?

Роланд вышел из нее и встал, расправив одежду неловкими быстрыми движениями.

Он был зол. Слова сами собой сорвались с его губ. Ее проклятая девственность… Конечно, он стоял там, пока граф Клэр… Роланд покачал головой, отгоняя тягостные воспоминания. Что она чувствует, когда думает об этом? Теперь же он вновь оттолкнул ее от себя. Он и сам как следует не понимал, зачем стал дразнить ее. Но это уже не имело значения. Она обиделась. Ну что ж, по крайней мере он успел получить удовольствие. А как приятно было ее целовать!

– Благодарю тебя за развлечение. Мы неплохо порезвились. Теперь же, я думаю, тебе надо пойти в большой зал и познакомиться со слугами. Пусть знают, что ты – их хозяйка.

Дария продолжала лежать, не в силах унять дрожь. Роланд направился к двери, бросив через плечо:

– Не забывай о своих обязанностях.

– Ты тоже входишь в их число?

– Да, и ты хорошо справилась прошлой ночью и сегодня. Очень хорошо. Твоя неопытность не помеха. Женщина вроде тебя быстро научится, а я – талантливый учитель. Да, Дария, я твоя первейшая обязанность, и ты будешь исполнять ее каждый раз, когда я пожелаю.

Ей показалось, что он насвистывал, закрывая за собой дверь.

"Какая же я была дура, – посетовала она, нехотя вставая с постели, – поверив, что он изменится после моего приезда”. Ей следовало остаться в Уолфетоне. Но что там делать? Сидеть сложа руки, пока Кассия смеялась и заигрывала со своим мужем, думая, что их никто не видит? Нет, если бы она осталась там, то умерла бы.

Неожиданно на ее лице появилась улыбка. Здесь она поняла, что такое страсть, и это ей очень понравилось, хотя Роланд ухитрился все испортить. Но не только он чувствовал пронизывающую дрожь, забывал обо всем на свете, требуя новых ласк, пока все ощущения не вытесняло невыразимое блаженство. Он использовал ее, но и она теперь использовала его. Они квиты. А когда родится ребенок, она отдаст всю свою любовь сыну или дочке. И научится получать удовольствие от плотских утех со своим мужем и не обращать внимания на его обидные слова.

"Да, я познала настоящую страсть”, – подумала Дария, закрыв глаза и чувствуя, как тело сотрясают волны чувственности. Ничего подобного она до сих пор не испытывала. Дария облизнула губы: они все еще хранили вкус его поцелуев. Ей вспомнилось, с каким пылом он целовал ее, с каким нетерпением раздевал. Ну что ж, ей нравятся его поцелуи, а больше ничего от него не надо.