Она не смела оглядываться. Взбежала по лестнице и по коридору в комнату Эм и рассказала подруге то, что узнала о чувствах Стивена.

Из их поездки в Лондон вышло хоть что-то хорошее. Разъяснилось недоразумение между Эм и Стивеном. Чуть позже она закрыла за Клотильдой дверь детской, борясь с завистью к тому, что счастье подруги не знает преград. Они со Стивеном любят друг друга.

Пока Клотильда помогала ей готовиться ко сну, Эстер решила, что у нее есть только один выход. Шантажу она ни за что не поддастся, но и выйти замуж за человека, который ее презирает, не сможет. Она должна вернуться к дяде Томасу и отдаться на его милость. Он поможет ей как-то выпутаться из всего этого.

Она уложила все необходимое для нескольких ночевок в дорожную сумку и закрыла ее. Потом села на край низкой кровати, уложила на колени перевернутый поднос, который использовала как импровизированную грифельную доску, сняла с пальца кольцо и написала два письма.

«Я все же не смогу за вас выйти», – написала она Джасперу и замялась. Больше она не могла себя заставить написать ничего. «Простите меня», – закончила она, завернув в письмо кольцо. Со временем он все поймет. Скоро Лайонел осознает, что не получит от нее ни пенни, и осуществит свою месть. Весь Лондон узнает о ее позоре. Но к тому времени она будет уже далеко, и ей не придется лично переносить гнев и презрение Джаспера.

Второе письмо она адресовала Эм. Писать его было куда легче. Она знала, что Эм не сможет оставаться под крышей дома леди Огасты после бегства Эстер, поэтому написала на ее имя доверенность. Теперь Эм может связаться с ее лондонским поверенным и взять ключи от Восби-Хаус. Там имеется полный штат прислуги: семейство Грегори решило остановиться там, когда все приедут на свадьбу Эстер; и Стивен позаботится о ней.

Теперь оставалось одно: придумать, как вернуться в Йоркшир. Такая перспектива привела бы ее в ужас, если бы альтернатива, необходимость остаться и встретиться лицом к лицу с последствиями, не была гораздо хуже.

Крепко держа сумку, она расправила плечи и зашагала по коридору к черному ходу.


Примерно через два часа Эванс решительно постучал в дверь спальни лорда Ленсборо:

– Простите, милорд, но одна молодая леди весьма настойчиво…

– Ах, ради всего святого, встаньте! – с этими словами в комнату ворвалась Эм, подошла к постели, к ужасу камердинера, схватила с кресла халат и швырнула его светлости.

Лорд Ленсборо сел и прищурился.

– Я, конечно, встану, но вам придется ненадолго выйти из моей комнаты. Даже думать не хочу, что скажет Стивен, если застанет вас здесь…

– Да перестаньте болтать! – перебила его Эмили. – Я подожду внизу, а вы пока лучше прочтите! – Она швырнула на постель небольшой пакет и выбежала вон.

Когда он вскрыл пакет и на одеяло упало кольцо, его сердце словно сковало холодом. Не тратя времени даром, он спустился к Эм в библиотеку.

– Так что же она сказала? Почему она так поступила? – Эм выхватила мятую записку из пальцев Джаспера. – Вижу, вам она написала даже меньше, чем мне! – Она подняла на него глаза. – Что нам делать?

Джаспер схватил ее за плечи и встряхнул:

– Вы знаете, куда она могла уйти?

– Понятия не имею. – Эм покачала головой.

В этот миг камердинер Ленсборо открыл дверь, и вошел Стивен.

– Вы! – Он смерил гневным взглядом Эм, потом Джаспера, который поспешил убрать руки с ее плеч. – Что вы здесь делаете? В такой час! С Ленсборо в халате!

– Да перестаньте! – Эмили сунула ему записку Эстер. – Ваш друг, по крайней мере, вчера ночевал в своей постели! – Она метнула выразительный взгляд на Стивена. Он по-прежнему был во фраке, но его волосы, всегда так тщательно уложенные, были растрепаны, как будто кто-то нарочно ерошил их пальцами.

– Стивен, прочтите записку, – хрипло попросил Джаспер с мрачным видом. – От Эстер. Она сбежала из курятника.

– Почему? – Стивен пробежал записку глазами, не скрывая облегчения из-за того, что у Эм имелся серьезный повод находиться в комнатах Джаспера и в его объятиях.

Джаспер мрачно смотрел на свои домашние туфли.

– Я должен был это предвидеть! Во-первых, она никогда не хотела выходить за меня замуж. Я загнал ее в угол. И с тех пор как мы приехали в Лондон, моя мать манипулирует ею в своих низменных целях. Приходится лишь удивляться тому, как долго она терпела!

– Хотите сказать, что вы позволите ей бежать?

Джаспер выпрямился во весь рост:

– Ни за что!

– У нее большая фора? Эм, вам известно, когда она уехала?

– Едва ли больше пары часов назад. Видите ли, мне не спалось после того, как… – Лицо Эм порозовело, и она отважилась робко улыбнуться Стивену. Он тут же подошел к ней и взял ее руки в свои:

– Продолжайте.

– Я решила согреть себе молока. Будить горничную мне не хотелось. Проходя мимо комнаты Эстер, я заметила под дверью полоску света. Я подумала, что ей тоже полезно будет выпить молока, чтобы заснуть, поэтому вошла, увидела обе записки и сразу же прибежала сюда.

– Содержание записки мисс Дин свидетельствует о том, что она собралась покинуть Лондон, – продолжал Джаспер.

– Тогда я пойду в контору дилижансов и посмотрю, что удастся там выяснить, а вы одевайтесь и готовьтесь к погоне! – с улыбкой предложил Стивен.

Он вернулся еще до того, как Джаспер допил кофе и доел булочки, которые камердинер ему навязал, «чтобы подготовиться к раннему выезду».

– Напал на ее след. В первом же месте, куда я заглянул. Она села в почтовый дилижанс на Эдинбург; он отошел от «Головы сарацина» в восемь часов.

Джаспер нахмурился.

– Она возвращается в Йоркшир! – В каком же она состоянии, что добровольно согласилась подвергнуть себя испытанию поездки в одиночку, хотя путешествие в Лондон едва не убило ее?

– Полно, старина! – Стивен хлопнул его по плечу. – На вашей паре мы успеем догнать ее.

– И что потом? – Он швырнул салфетку на стол. – Выволочь ее из кареты и потребовать объяснений? Устроить развлечение для досужих зевак, которые смогут нас услышать? Она молчать не станет, уж вы мне поверьте! – Он надеялся лишь на то, что она не вооружилась шляпной булавкой перед тем, как бежать с Брук-стрит. – Все будет похоже на похищение. Кстати, предупреждаю, она умеет драться, как дикая кошка, если ее загонят в угол. Так вы согласны поехать со мной?

У Стивена загорелись глаза.

– Еще бы я не согласен! Разразится самый громкий скандал нынешнего сезона! Не удивлюсь, если о нем будут рассказывать еще много лет. Безжалостный маркиз похищает невесту, которая не хочет выходить за него! Такое я не пропущу ни за что на свете!

– Нерон и Юпитер уже оседланы и ждут на конюшне. Мисс Дин, лакей проводит вас на Брук-стрит. Прошу вас подробно пересказать моей матери все, что здесь произошло. Мы должны вернуть Эстер в Лондон до того, как станет известно о ее пропаже. Распространите весть о том, что она не принимает – придумайте какой-нибудь предлог.

– После того, что Стивен натворил вчера на балу, – Эм широко улыбнулась, – никто не удивится суматохе на Брук-стрит.

Стивен рассмеялся.

Поездка в дилижансе – совсем не то, что путешествие в роскошной карете Джаспера. И, хотя Эстер была стиснута между двумя дамами, она совсем замерзла. К тому же ее одолевали грустные мысли. С какой радостью она помогала бы Джасперу управляться со скаковой конюшней! Как бы ей нравилось быть хозяйкой в его многочисленных домах и покровительствовать различным благотворительным фондам, которые он бы для нее учредил. Она стояла на пороге невиданного до тех пор счастья, однако дверь захлопнули перед самым ее носом.

Больше всего Эстер сожалела о том, что никогда не станет матерью. А ведь она так любит детей! Она страшилась того, через что надо пройти ради материнства, но с Джаспером… Она тяжело вздохнула и покачала головой. Что толку думать об этом! У нее не будет детей.

Она никогда не встретит другого такого, как Джаспер. И больше никто не сумеет примирить ее с мыслью о замужестве.

Однако, зная человеческую натуру, она понимала, что никогда не будет недостатка в нежеланных, заброшенных детях, на которых она может щедро тратить время и деньги. Ей только нужно…

Прогремел выстрел, и дилижанс, накренившись, остановился, отчего тощая дама упала на колени сидевшего напротив американца.

– Кошелек или жизнь! – послышался грубый голос. Тощая дама взвизгнула.

– Не бойтесь, – протянул американец, усаживая ее на место и доставая из-под своего сиденья саквояж. Из него он извлек пару устрашающего вида пистолетов. – Без них я в путь не пускаюсь.

– Они заряжены? – спросила Эстер.

– Конечно, заряжены – порохом, – горделиво ответил американец.

– В таком случае, прошу вас, перестаньте ими размахивать, – сухо парировала она. – Особенно в мою сторону.

Как будто недостаточно было ее рухнувших надежд, теперь Эстер очутилась в дилижансе с безумцем, который скорее снесет ей голову выстрелом, чем попадет в разбойников, – скорее всего, на них напали бывшие солдаты, привыкшие обращаться с огнестрельным оружием. Она перегнулась через толстуху и опустила окошко.

– …Только спиртное! – услышала она слова кучера. – Ну, вы уже позабавились, так что убирайтесь с дороги! У меня расписание, пора ехать!

– В последний раз приказываю: пусть пассажиры выйдут. Посмотрим, что у них есть!

Эстер оцепенела. Голос разбойника показался ей знакомым. Нет, не может быть! Она высунулась из окошка.

– Любой дурак сразу поймет, что вы не настоящие грабители с большой дороги, – услышала она слова кучера. – Уж больно дорогие у вас лошади! Надо вам было взять простых, неприметных лошадок и не размахивать у меня перед носом вашими пистолетами с серебряными рукоятками! Настоящие разбойники вооружены кавалерийскими седельными пистолетами…

– Хватит. Пусть мы не продумали все до мелочей, мы не шутим! У меня есть основания подозревать, что в этом дилижансе едет дама, которая сейчас же должна вернуться со мной в Лондон.

Эстер съежилась на сиденье. Это Джаспер! И, судя по голосу, он вне себя от ярости.

– У вас, значит, есть основания? – не сдавался кучер. – Тогда вот что я вам скажу: если дама одумалась и хочет вернуться домой, счастливого ей пути. Повидал я достаточно невинных сельских девушек, которых поманил Лондон и которых погубили такие, как вы.

Американец радостно следил за реакцией Эстер.

– Не бойтесь, – повторил он. – Я пристрелю разбойника, прежде чем он хоть пальцем вас тронет! – Он выставил ствол пистолета из окошка.

– Он не разбойник! – закричала Эстер, с трудом поднимаясь на ноги. – Он мой жених. Не стреляйте, не стреляйте в него! – Ударом кулака сбив пистолеты на пол, Эстер спрыгнула на землю. – Кучер, все в порядке! – закричала она. – Я поеду с ним.

Едва ее ноги коснулись земли, Джаспер развернул лошадь к ней. Его глаза сверкали сквозь прорези в маске, которая закрывала его лицо. Нагнувшись, он оторвал ее от земли и посадил в седло перед собой.

Кто-то выкинул следом ее сумку, американец ухмыльнулся и захлопнул дверцу. Смеясь, Стивен освободил дорогу, и дилижанс, кренясь, покатил дальше. Пассажиры высовывались из окошек, глядя на так называемых разбойников, которые поскакали со своей добычей в рощу.

– Оставляю вас, голубки, выяснять отношения. – Стивен отсалютовал им и развернул Юпитера в сторону Лондона.

Джаспер направлял Нерона к роще; он скакал до тех пор, пока они не очутились вдали от дороги. Он остановился на поляне.

– Я боялась, что тебя застрелят, только поэтому тебе удалось остановить меня. – Она вздрогнула от неприкрытой ярости, которая пылала в его глазах, когда он сорвал маску. – Ты можешь увезти меня назад в Лондон, но… не можешь принудить меня выйти за тебя замуж.

– Ты так думаешь?

В его голосе угадывалась такая угроза, что она затрепетала. Он может сделать с ней именно то, чем угрожал ей Лайонел. Пульс у нее участился, однако в глубине души она заметила, что вовсе не испытывает той дурноты и того ужаса, какие возбуждал в ней Лайонел.

– Джаспер, – вздохнула она, хватая его за лацканы фрака.

Он склонился к ней, желая поцеловать, а ее сердце пронзила боль – она никогда не сможет принадлежать ему. С криком отчаяния она отвернулась, и поцелуй пришелся ей в щеку.

Джаспер спрыгнул на землю, сняв с коня девушку, крепко обнял ее и стал осыпать жгучими поцелуями щеки, уши, шею. Она с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его.

Он оторвался от нее так резко, что она пошатнулась и прислонилась спиной к дереву, под которым они стояли. Ноги под ней подкосились, и она упала на толстый ковер из листвы, устилавший рощу, а он отвернулся от нее.

– Я думал, – проворчал он, привязывая Нерона к ореховому кусту, – что ты преодолела свое отвращение ко мне.

– Д-да… конечно, но… – Глядя в его негнущуюся спину, она поняла, что ранила его гордость. Это было невыносимо. Ведь он ни в чем не виноват! – Я люблю тебя!