Священник подошел к маленькому столику и вытащил из потертого портфеля документ. Расправив бумагу, он достал перо и чернильницу и принялся исправлять лицензию.

Кристиан недоверчиво наблюдал за ним.

– Ваше имя, сэр? – повернулся к нему священник.

– Это чудовищно, – возразил Кристиан. – Я не сделал ничего плохого. Я узнал о планах Мура и прибыл сюда, чтобы спасти девушку.

Он не заметил никакого изменения в выражении лиц окружавших его людей. Казалось, все они наслаждались разыгравшимся спектаклем. Так римская толпа стремилась увидеть, как кого-то скормят львам, мрачно подумал Кристиан.

– Если вы хотите деньги за свидетельские показания, – предложил он зрителям, – я буду щедрее ее.

– Тогда покажите свое золото, – сказал один из слуг.

Правду сказать, при нем было всего несколько монет, а золота еще меньше. Он был наследником, но его отец небогат и к тому же обременен обязательствами.

Кристиан снова попытался воззвать к разуму.

– Девушка может идти домой и забыть об этом. Брак со мной запрет ее на всю жизнь.

– Не глупите, – сказала тетушка, поворачиваясь от стола, за которым священник под ее бдительным оком трудился над лицензией. – Подобный брак легко расторгнуть.

Кристиану хотелось в это верить, но насколько он знал, брак, заключенный по лицензии или после объявления имен, нерасторжим.

– Доркас вернется домой замужней, – объявила тетушка. – Меня не собьешь, так что называйте свое имя.

Кристиан предпочел бы предстать перед судом, но его ум лихорадочно подбрасывал мрачные альтернативы. На суде больше десятка человек поклянутся, что он совершил убийство.

Обратись он за помощью к полковнику и семье, погубит этим сомнительным делом едва начавшуюся военную карьеру. Его полк через несколько дней отправляется в Канаду воевать с французами. И горстка мужланов не помешает ему сражаться за короля и страну.

Мур мертв. Этого не скроешь, но, вероятно, удастся убедить полковника Хауарда в своей версии. И зачем он ввязался в это дело? Впрочем, взглянув на бледную трясущуюся девушку, Кристиан пожалел, что не прибыл раньше.

– Накиньте на нее одеяло, – резко сказал он.

Его слова, казалось, изумили всех, но один из подручных тетушки сдернул с кровати одеяло, закутал в него девушку и помог ей сесть на скамью.

– Ваше имя, приятель! – отрезала дородная дама, возвращая Кристиана к жестокой действительности.

Что ж, придется пройти через этот фарс. Как она сказала, нет нужды никому об этом рассказывать.

И нет никакой нужды называть настоящее имя…

Кристиан лихорадочно придумывал фамилию и вспомнил, что уже назвал ее. Черт, кто его за язык тянул! Теперь можно поменять только свое имя на какое-нибудь банальное и распространенное.

– Джек Хилл, – сказал он. Наверное, Джеков Хиллов сотни.

Дама кивнула и повернулась к священнику, колдовавшему над документом. Кристиан снова посмотрел на девушку. Та куталась в одеяло, словно птичка, пытающаяся согреться. Она напомнила его младших сестер. Кристиан надеялся, что Мур горит в адском пламени. Не важно, какую глупость совершила девушка, сбежав с этим негодяем, она не заслужила такого страдания.

– Имя отца? – спросил священник.

Сыновей часто называют в честь отцов, поэтому Кристиан сказал:

– Джон Хилл. – На самом деле отца звали Джеймс.

– Полагаю, что вы не женаты, приятель? – По тону дамы было ясно, что в противном случае Кристиана не ждет ничего хорошего.

– Мне только шестнадцать, если помните.

– В таком возрасте можно жениться. Продолжим.

– Мы можем обойтись без ножа у моего горла? – с деланным спокойствием спросил Кристиан. По крайней мере можно будет вынести экзекуцию с достоинством.

– Что? – Дама, казалось, впервые заметила нож. – Уберите это сейчас же. Он не сбежит, если только у него крылья не вырастут.

Кристиан тут же встал и поправил мундир. Он ощупал рану в боку, которая оказалась простой царапиной. Однако отличный жилет пропал.

Хилл потребовал шпагу, и когда ему ее вернули, вытер клинок и вложил в ножны. Потом снял с кровати простыню и набросил ее на труп Мура.

Теперь, когда он лучше контролировал ситуацию, его напряжение ослабло. Если этот обман поможет девушке сохранить остатки репутации, пусть будет так. К тому же брак, заключенный в гостинице с женихом, назвавшим вымышленное имя, по подчищенной лицензии, распадется. Не успеют и чернила высохнуть.

Он повернулся к женщине:

– Ваше имя, мэм? И моей невесты.

– Я Абигейл Фроггат, а она Доркас Фроггат.

Доркас Фроггат. Кристиан вздрогнул. Взяв себя в руки, он спросил:

– Из?

Женщина прищурилась, словно раздумывая, не приставить ли ему снова нож к горлу.

– Из Шеффилда, если это вас интересует. Давайте займемся делом.

Один из подручных пышнотелой тетушки извлек девушку из одеяла. Он, вероятно, не злой человек, поскольку попытался поддержать ее. Но та отстранилась от него и, вскинув подбородок, с достоинством шагнула вперед. О ней мало что можно сказать – костлявая, бледная, растрепанная, яркий макияж, с помощью которого она пыталась выглядеть старше, размазался. Но Кристиан оценил ее храбрость.

Ему трудно было произнести слова клятвы, поскольку он – человек чести, никакого намерения лелеять это блеклое создание, пока смерть не разлучит их, не имел. Но Кристиан напомнил себе, что это пустая формальность ради спасения ее репутации.

Его невеста, казалось, тоже с трудом произносила слова, но тетушка отрывисто проговорила: «Я, Доркас Фроггат…» – и девушка повторила за ней. Кристиан одел ей на палец дешевое металлическое кольцо, поданное священником. Затем подписал документы, за ним – его невеста, тетушка и один из ее подручных. Священник зарегистрировал брак в ветхой книге и ослепительно улыбнулся:

– Благослови Господь счастливую пару!

Миссис Фроггат повернулась к аудитории.

– А теперь идите, выпейте за жениха и невесту. – Она бросила владельцу гостиницы несколько монет, и толпа двинулась вниз по лестнице.

В комнате осталось шесть человек.

– Я могу идти? – холодно поинтересовался Кристиан.

– Пока нет. – Внушительная миссис Фроггат повернулась к священнику: – Составьте мне документ.

– Я не клерк, мэм!

Абигейл Фроггат бросила на стол три гинеи.

Священник открыл чернильницу, снова взял ручку и под диктовку тетушки написал брачный контракт. Кристиан понял, что как муж Доркас теперь обладает властью над ней и над ее собственностью.

У него не много шансов завладеть этим.

Он взглянул на невесту, снова съежившуюся на скамье, и в нем шевельнулся защитный инстинкт. Кристиан подавил его. Чем скорее он освободится от Фроггатов, тем лучше.

Однако он внимательно прочитал документ.

Собственность его невесты останется у нее в соответствии с волей ее отца. Взамен семейство Фроггат обеспечит мужу доход в тридцать гиней в квартал, пока он находится в армии.

Тут Кристиан сделал паузу. Сто двадцать гиней в год – существенная сумма для человека, живущего на офицерское жалованье. Однако он гордо вычеркнул это предложение.

– Мне с этого прибыли не надо, – сказал он, подписывая бумагу.

Кристиан не хотел никаких напоминаний об этом браке. Он покинет страну вместе со своим полком и больше не вспомнит об этом. Возможно, философски подумал он, превратности войны положат конец этому странному союзу и без помощи суда. Впрочем, фальшивое имя, необычные обстоятельства и отсутствие брачных отношений помогут покончить с этим позже. Черт, да этот жирный священник, вероятно, лишен духовного сана.

– Ваше имя? – потребовал Кристиан. Священник зашевелил губами, словно не желая отвечать.

– Уолмсли, сэр. Уолмсли.

Несомненно, ложь, но это даже к лучшему. Миссис Фроггат подписала контракт как опекунша девушки. Потом объявила Кристиану:

– Теперь вы можете идти.

По какой-то душевной слабости Кристиан повернулся к Доркас, решив по крайней мере поцеловать ее в щеку, но она была таким воплощением страдания, что он не смог этого сделать. Снова он почувствовал, что должен спасти ее. Он, в конце концов, ее муж…

К черту!

Кристиан вышел из комнаты, решив навсегда покончить с играми в сэра Галахада, спасающего попавших в беду девиц.

Глава 1

Десять лет спустя Лондон

– Грандистон!

Окрик перекрыл шум и болтовню в офицерской столовой.

Кристиан был виконтом Грандистоном уже почти год. Достаточно долго, чтобы откликаться на это имя, но мало, чтобы получать от этого удовольствие. К тому же он собрался с приятелями в театр.

– Черт, – пробормотал он.

Его звал похожий на бульдога майор Делахью. Нынче тот был канцелярской крысой в полковой администрации, но Делахью заслуженный вояка, к тому же – начальник. Его не проигнорируешь.

– Не уезжайте без меня, – бросил Кристиан друзьям, пробираясь сквозь толчею. Какой документ он испортил на сей раз? Военная служба в мирное время дьявольски скучна, особенно если человек не знает ничего, кроме сражений.

– Да, сэр?

Строгий вид Делахью сменился унылой улыбкой.

– Не собирался говорить в приказном тоне, но здесь так шумно. Хотите выпить?

Кристиану пришлось принять предложение и сесть за стол майора.

Делахью откинулся на спинку стула, устраивая удобнее деревянную ногу. Таковы отрезвляющие свидетельства войны, но в эти дни Кристиан почти мечтал о ранах.

Он почти жалел, что перешел в элитный лейб-гвардейский полк. Отец, став графом Ройландом, убедил его совершить этот шаг.

Война с Францией и Индией закончилась, а роль красавца военного в Лондоне сулила массу удовольствий. Он будет рядом со старыми друзьями, особенно с Робином Фицвитри, теперь графом Хантерсдауном, и Торном, который нынче знаменитый герцог Иторн.

Новая жизнь на какое-то время развлекла Кристиана, но вскоре ему стало недоставать действий. Увы, Делахью выбрал неподходящий момент для обсуждения бумажных дел.

Кристиан потягивал вино, надеясь, что сможет быстро свернуть разговор. Заключено пари касательно актрисы Бетти Прикетт, фаворитки Кристиана.

– У вас есть родственник по имени Джек Хилл, Грандистон?

Кристиан сосредоточил внимание на Делахью:

– Да, сэр.

– Покойный?

– О Господи! Надеюсь, нет. – Искра тревоги погасла. Никто не послал бы Делахью сообщить о печальном событии в семье. – Младший брат. Приблизительно семи лет.

– А-а-а… – Делахью отхлебнул вина. – Думал, вы сможете распутать этот узел.

– Жаль, что не смог помочь, сэр. – Кристиан осушил бокал. – Я могу поинтересоваться у отца. Возможно, он назвал сына в честь кого-то из родственников, хотя когда речь идет о двенадцатом ребенке, тут уж всех святых вспомнишь.

– Двенадцатый? – уставился на него Делахью.

– Девятый был Мэтт, сэр, потом Марк, Лук и Джек.

– Все живы?

– Мои родители ни одного ребенка не потеряли.

– Двенадцать, – покачал головой Делахью.

Возможно, это было восхищение, но Кристиан подозревал, что майор считает это крайне неестественным.

– На самом деле тринадцать, сэр, – сказал Кристиан, сыпля соль на рану. – Есть еще трехлетний Бенджамин.

Воцарилась тишина. Кристиан посмотрел на дверь. Его друзья уходили.

– Этот Хилл угодил в неприятности, сэр?

– Нет-нет. – Делахью двигал тяжелой челюстью, будто жевал жесткое мясо. – Из Йорка пришло письмо, просят любую информацию о Джеке Хилле. Полк неизвестен, чин тоже, но какой-то офицер сообщил, что этот Хилл будто бы умер в Квебеке. Никого с таким именем в списках убитых, раненых и пропавших без вести там нет. Вероятно, какие-то наследственные дела, но я не собираюсь из-за этого болвана проверять все рапорты.

– Я спрошу отца, но Хилл весьма распространенная фамилия. Может вообще не быть никакой связи.

– Мое почтение лорду Ройланду. Простите, что побеспокоил.

Кристиан солгал, что никакого беспокойства не было, и догнал друзей, уже садящихся в карету.

– Поторапливайся! – крикнул Болдерсон и как только втянул его в переполненную карету, она двинулась. – Тебя только ждем, ведь ты красивый бастард и будущий граф в придачу.

– Если бы я был бастардом, то как унаследовал бы титул? Но жизнь моя без него была бы куда легче. Я не был бы целью всех этих охотниц за мужьями.

Молодые люди театрально застонали.

– От них не скрыться, – сказал пухлый Лавалли. – Эти чертовы куклы, похоже, думают, что гвардейские офицеры существуют только для их удовольствия.

– Не возражал бы оказаться жертвой богатой охотницы за мужьями, – сказал Грейторикс, – но они хотят купить титул.

Это верно, думал зажатый в угол Кристиан, к тому же обедневший обладатель титула манит охотницу, как раненый кролик – лису.

Он был не богаче, чем раньше. Графский титул увеличил доходы отца, но когда имеешь тринадцать детей, каждый пенни на счету.