Марина Агекян - Тайная встреча

Алекс приложила все силы, чтобы не прижаться к нему и не разрыдаться. Боже, завтра ему причинят такую боль, что возможно он уже никогда не будет прежним! И у нее не было даже небольшой возможности, чтобы быть рядом с ним и утешить его! Она не хотела, чтобы он снова страдал. Не хотела, чтобы его глаза темнели от боли. Но что она могла сделать?

- Всё хорошо, милый…

И снова он отчетливо понял, что она лгала ему. И это слово “милый”… В нём было столько горечи и боли. Как в ту памятную ночь, когда она просила его не останавливаться. Это напугало его до смерти.

- Алекс!..

Начал он, но его оборвала музыка, которую заиграли на фортепьяно. Алекс посмотрела на него. И снова попыталась улыбнуться, хотя это едва ли можно было назвать улыбкой.

- Тони, ты знаешь, что я никогда не танцевала на приёмах и балах, которые устраивала графиня Ромней?

У него что-то оборвалось в груди. Пытаясь дышать ровнее, Тони тихо спросил:

- А ты примешь мое приглашение, если я попрошу тебе об этом?

Она сильнее сжала его руку, и Тони испытал почти болезненное желание поцеловать ее. А потом она сказала то, что чуть было не разбило ему сердце.

- Я готова принять от тебя всё, что ты пожелаешь мне предложить.

У него щемило в груди, но Тони встал и прижал ее к себе.

- Тогда сейчас ты просто обязана станцевать со мной, а потом… Потом ты позволишь мне заглянуть в твое сердце и узнать, наконец, кто смеет причинять боль моему ангелу.

Алекс прикусила нижнюю губу, снова борясь со слезами. Глядя ему глаза, она понимала, как безгранично любит его. И как скоро может потерять его.

***

Они вернулись домой за полночь. И тут же разошлись по своим комнатам. Но Алекс не могла заснуть. Она не могла спать, зная, что это последняя ночь, после которой она больше никогда не увидит Тони. Ему нужно уехать к больной матери. Он должен быть рядом с ней. И он поедет, знала Алекс. Он поедет и вытерпит любое испытание, уготованное ему судьбой. Вот только Алекс боялась, что это испытание надломит его дух. Чувство вины поглоти его окончательно, и она навсегда потеряет его.

Это было так невыносимо, что она вышла из дома и направилась к знаменитым Клифтонским лабиринтам, где могла бы побыть одной. Где никто не смог бы увидеть, как она медленно разваливается на части.

Она брела по темному саду и по узким коридорам, пока не оказалась в центре лабиринта, где стоял круглый фонтан, в водах которого отражалось вышедшая из-за туч бледная луна. Алекс судорожно сглотнула, почувствовав, как горячие слезы текут по щекам. Неужели они дошли до конца? Неужели это конец? Не такой участи заслуживал Тони. Не так должна была закончиться его судьба. Боже, Алекс хотела всем сердцем помочь ему. Но не представляла, как это сделает, если он будет за сотни миль от нее. Она двинулась к железной скамейке недалеко от фонтана и, присев на нее, закрыла лицо руками и горько заплакала.

Такой и застал ее Тони, следуя за ней. Он не смог бы заснуть, зная, что что-то мучает ее. И всерьез стал подумывать над тем, как пробраться в ее комнату, местонахождения которой даже не знал. Он был уверен, что найдет ее. Но выйдя в сад обнаружил спешившую куда-то Алекс. Он последовал за ней, понимая, что она не может уснуть так же, как он. Но то, что он обнаружил, дойдя до центра лабиринта, потрясло его до глубины души. Вот как у неё “все хорошо”! Это разозлило его и делало беспомощным одновременно. Звуки ее глухих рыданий проникали ему в самое сердце и рвали его на части изнутри.

Недолго думая, он шагнул к ней и, оказавшись рядом с ней, наклонился и подхватил ее на руки. Алекс не сопротивлялась, словно только этого и ожидая. Она обхватила его шею руками и подняла к нему свое бледное, мокрое от слез лицо. И Тони почувствовал, что задыхается. Он наклонил голову и поцеловал ее так крепко, что она застонала и прижалась к нему еще теснее. Чувствуя невыносимую боль и жгучее желание, Тони оторвался от нее и хрипло молвил:

- Помнишь, как я говорил, что больше не отпущу тебя?

Она медленно кивнула.

- Д-да…

- Даже если сейчас ты станешь умолять меня, я не отпущу тебя, Алекс. Ни за что на свете.

Она сильнее сжала его плечи и едва слышно проговорила:

- Даже если это будет моим последним желанием, я не стану просить об этом.

Издав полустон полурычание, Тони снова завладел ее губами, понимая, что отныне и навеки она принадлежит ему.

Он понятия не имел, как ему удалось выбраться из столь запутанного лабиринта, да еще вместе с Алекс на руках, которую он не переставал целовать. Тони даже не заметил, как нашёл путь к своему коттеджу. Он лишь смутно понял, что ногой распахивает свою дверь, перешагивает свой порог. И захлопнул дверь. А потом мир померк для них обоих, когда он оказался в спальне вместе с ней.

Алекс закрыла глаза, упиваясь его жгучими, упоительными поцелуями. Она прижималась к нему всё сильнее. И боль в груди стала постепенно отступать, сменяясь сладостным томлением и предвкушением. Она хотела позабыть обо всем на свете, хотела, чтобы он обнимал ее и никогда больше не отпускал. И он не отпускал, до тех пор, пока ее спина не коснулась мягкой постели. Алекс понятия не имела, куда он ее принёс, скорее догадывалась, что они в его гостевом коттедже, в его спальне. Которую освещали лишь три свечи в канделябре, стоящие на столике недалеко от кровати. И сердце застучало сильнее, когда он медленно лёг рядом с ней.

Склонившись над ней, он снова крепко поцеловал ее, заставляя испытывать давно позабытые чувства. Чувства, которые она не надеялась испытать вновь. И Алекс поклялась оставить за порогом горькие мысли, не имея права отравлять и эту ночь. Она должна была думать только о нём, только о его прикосновениях и горячем дыхании, как бы болезненно ни было сознание того, что на этот раз утром уйти придётся ему. Боже, Алекс готова была заплакать, но усилием воли отогнала от себя все. Взяв его лицо в свои руки, она ответила на его поцелуй, коснувшись языком его языка, и услышала его гортанный стон.

Тони упал на подушки рядом с ней, чувствуя как колотиться его сердце. Господи, одно ее прикосновение, малейшее движение губ, и желание вспыхнуло в нем таким жгучим пламенем, что он мог взорваться в любую секунду. Ему казалось, что он прежде никогда не касался женщины, а если делал это, то сотни лет назад. Однако он прекрасно знал, куда стоит дотронуться, чтобы свести с ума Алекс так, как это делала с ним она. Он хотел поглотить ее всю, зацеловать каждый дюйм восхитительной кожи. У него так сильно дрожали руки, что он запутался в лентах кружев на ее одежде. Дыхание оборвалось, когда она провела пальцами по его затылку и еще крепче прижалась к нему манящими губами, выгнув спину так, что полная грудь вжалась ему в живот. И Тони понял, что умирает. От невыносимой потребности в ней. От агонии, которая охватила его сладкой горечью.

Ничто больше не останавливало его. Ничто не мешало ему любить ее так, как он мечтал с тех пор, как она ушла в тот раз. Он поглаживал ее восхитительное, чувственное тело, которое так чутко реагировало на каждое его прикосновение. Как странно, до встречи с Алекс Тони казалось, что он жил, не имея в груди сердца. Теперь же он так много чувствовал! Так много понимал! И так много хотел дать. Он вдохнул сладкий аромат ее кожи, чувствуя, как сжимается сердце. Тот самый орган, который много лет ни на что не реагировал. Ни на что не был способен. Но только не теперь.

Алекс трепетала, охваченная огнем вспыхнувшего в ней желания. Она бы хотела позабыть обо всем на свете, но когда он медленно оторвался от ее губ и приподнял голову. Когда она увидела мерцание его золотистых глаз, грудь сдавило мучительным пониманием того, что завтра его больше не будет рядом. Как она сможет снова отпустить его? Как сможет отпустить его одного туда, где хранились все его самые страшные воспоминания?

Она не заметила, как слезинка скатилась по щеке, пока Тони не вытер ее большим пальцем. Его лицо помрачнело. Он нахмурился и навис над ней, сжав челюсть. Глаза потемнели от боли.

- Алекс, - строго проговорил он, с трудом сглотнув и дрожа от гнева. На весь мир, на то, что снова что-то вставало между ними. Это было так чертовски неправильно. - Я не смогу любить тебя, пока ты плачешь. - Он наклонился и прижался губами к тоненькой жилке у основания ее шеи. - Неужели для тебя такая пытка любить меня?

Она вдруг схватила его за голову и заставила посмотреть на себя. Пытка? Он даже не представлял, как легко и просто было любить его. Как мучительно и сладостно это было одновременно.

- Для меня пытка, когда ты не касаешься меня, - хрипло молвила она, поцеловав его в правую щеку, там где должна была быть одна ямочка. - Для меня пытка, когда я не чувствуя тебя рядом с собой. - Ее губы осторожно коснулись его левой щеки, левой ямочки. - Я умираю от боли, когда ты не целуешь меня.

Тони ошеломленно смотрел на нее, чувствуя, как в груди переворачивается сердце. Никогда он не подумал бы, что Алекс, его Алекс способна на такие признания, но то, что она сказала сейчас! Это было так много! И в то же время так мало для его изголодавшегося сердца! Так ничтожно мало для его истерзанной души. Но он принял ее слова. Боже, он бы принял от нее все, чтобы она ни пожелала дать ему!

- Я не хочу, чтобы тебе было больно, любовь моя! - пробормотал он, прижавшись к ее губам. - Только не сегодня. Не сейчас… никогда…

Он снова поцеловал ее глубоким, неистово-страстным поцелуем, без слов показывая ей, что значит для него каждое ее слово, каждое прикосновение. Каждое дыхание. Кровь снова зашумела в ушах. Дыхание стало сбиваться. Он прижался к ней всем своим напряженным телом. И снова потерял ощущение пространства и времени. Ему не нужно было время. Ему даже не нужен был воздух, пока рядом была Алекс.

Алекс снова выгнула спину, обхватив его широкие плечи. Его поцелуи кружили голову, но на этот раз всё было совсем иначе. Потому что она любила его. Безмерно. Без остатка. И в этом было некое волшебство. Она уже была с ним одну короткую ночь. И теперь понимала, к чему они стремятся. Но на этот раз им предстояло разделить нечто большее, нечто сокровенное. Нечто особенное и бесценное. И она хотела этого всем сердцем.

Необоримое желание, мгновенно вспыхнувшее, поглотил обоих, заставив на этот раз совершенно точно позабыть об остальном мире. Больше не существовало никого и ничего, кроме них. Алекс с благодарностью принимала блаженно-жгучие ласки Энтони, и глухо застонала, когда его рука легла ей на грудь, а затем сжала чувственное полушарие.

Он снова потянулся к ее платью, пытаясь расстегнуть маленькие перламутровые пуговицы, но они не поддавались. Глухое проклятие сорвалось с его губ, и Тони поднял голову. Он даже не предполагал, что сегодня, увидев её в столь невообразимо прелестном наряде, ему самому доведется снять его с нее. Но у него ничего не выходило!

- Боже, Алекс, я не могу расстегнуть твое платье!

В его голосе было столько отчаяния и нетерпения, что Алекс невольно улыбнулась.

- Только не вздумай остановиться, Тони, слышишь меня?

Тони глухо засмеялся и снова потянулся к ней, изумляясь тому, как много противоречивых и восхитительных чувств она способна вызывать в нем. Господи, он так давно не смеялся! Крепко обняв Алекс, он прижался к ее подрагивающим бедрам, без слов показывай ей, как сильно нуждается в ней. Как отчаянно рвется к ней.

Алекс задохнулась, когда он потерся своим набухшим естеством, сдерживаемым тканью панталон, о самое сокровенное место, которое стало тут же изнывающее пульсировать в сладостном ожидании. Чуть резче потянув вниз корсаж платья, он освободил два белоснежных полушария. И тут же припал к розовому соску, вбирая в себя до боли чувствительную горошину. Алекс издала глухой стон и откинула голову назад, что ещё больше облегчило его исследования. Это одновременно и смущало и заставляло гореть от жгучего жара. Тут же накрыв одну грудь теплой ладонью и сжав пальцами набухающий сосок, он втянул к себе в рот другой и, продолжая вжиматься в нее своими чреслами, стал терзать ее в таком сумасшедшем ритме, что у Алекс чуть не остановилось сердце от охватившего ее удовольствия.

- Боже! - едва слышно молвила она, загнанная в самые темные пучины страсти.

Воспоминания о той единственной ночи нахлынули на нее, заставляя удивляться теперь уже новым ощущениям, совершенно другим, которые она испытывала в его руках. Теперь она знала все, что должно было произойти. И сознание полнилось от мучительной радости, стремясь к этому и ожидая этого.

Насладившись одним бутоном, Тони припал к другому, чувствуя, как лоб покрывает горячая испарина. Он сходил с ума от ее стонов, от неукротимого нарастающего желания. Лихорадочно поглаживая восхитительные холмики, он приподнялся и снова накрыл ее раскрытые уста, поглотив очередной стон, который должен был принадлежать ему. Он так долго жил без нее! Так долго не чувствовал ее нежных объятий! Господи, он едва сдерживал себя, чтобы тут же не овладеть ею! Это была одержимость, которую он не мог больше побороть.