- Вы правы, я гощу у герцога Пембертона, - сказал Габби и медленно, чтобы не напугать девушку, опустился недалеко от нее на мягкую зеленую траву. К его огромной радости она осталась сидеть на своём месте и не отпрянула в страхе, что еще больше воодушевило его. Он почему-то не мог оторвать взгляд от нее. И решил наконец-то представиться. - Меня зовут Габриел.

- Габриел? - медленно повторила она. Ее золотисто-рыжие тонкие брови поползли вверх. - Может Гэбриел?

Габби улыбнулся.

- Именно Габриел. Звук [а], как в слове “чашка”. В английском языке первая буква в алфавите в закрытом слоге хоть и произносится как [э], но в моём имени это правило не действует.

- Да? - с искренней заинтересованностью спросила она и так внимательно посмотрела на него, что это почти покорило его. - А почему?

Никогда прежде ему не доводилось обсуждать языковые правила с девушками. Он считал, что их голову не к чему забивать ненужными вещами. Но она так пристально смотрела на него, словно ожидала, будто сейчас он раскроет ей величайшую тайну. И Габби поддался искушению. Не подозревая о том, что это изменит всю его жизнь. Впервые в жизни с ним происходило то, что он не смог предвидеть.

Это было невероятно!

- Меня назвали в честь прадедушки, который был ирландцем. Посему моё имя произносится согласно законам ирландского языка.

Она продолжала смотреть на него своими пронизывающими изумрудными глазами, от чего Габби стало трудно дышать.

- И что это за законы, которые так строго регулируют произношение вашего имени?

Боже, она была великолепна! Габби пришлось сделать глубокий вдох, чтобы суметь ответить ей.

- В ирландском языке буква “a” практически всегда передается коротким звук [а]. Ее изменения иногда зависят от рядом стоящих бук, образуя тем самым дифтонги, но чаще всего одиночная буква “a” - это всегда краткий звук [а].

Габби боялся, что вот сейчас она зевнёт, встанет и уйдёт от него. Но снова она осталась на своём месте. И снова задала любопытный вопрос:

- Вы знаете ирландский?

Он пожал плечами, не понимая, почему не прекратит этот ничего не значащий разговор.

- Вряд ли можно это так назвать. Я изучал его некоторое время, но чтобы наиболее полно изучить язык, необходимо прежде всего понять и изучить культуру данного народа.

- Как интересно, - задумчиво проговорила она и к его очередному удивлению расслабилась, опустив плечи.

Она вдруг задумчиво посмотрела на него и прикусила нижнюю губу. И Габби заметил это. И ощутил необычайный жар, который стал с непонятной скоростью расползаться по всему телу, заставляя сердце биться быстрее. Что происходит? Он, вероятно, спятил, если стал так неприлично разглядывает ее губы, такие манящие и розовые. Ему следовало думать о чем угодно, но только не о ее губах. И изумрудных глазах. И еле пробивающейся груди. Господи, он мог ведь разглядывать траву! Или дерево… Почему так трудно посмотреть на рядом стоящее дерево?

- Это… это не так интересно, как сложно, - заговорил он, почти запинаясь, чтобы хоть как-то отвлечься. - В отличие от английского языка, в ирландском существует пять типов склонений существительных, которые чем-то напоминают латинский вариант склонений. И предложения имеют не такой строгий порядок, как в английском языке, где чётко подлежащее стоит перед сказуемым, затем следует дополнение, затем… - Он вдруг посмотрела на девушку, прижав пальцы к ямочке на подбородке, как обычно делал, когда волновался, и смущенно добавил: - Я, вероятно, утомил вас своей скучной речью…

- Ну что вы, вовсе нет, - совершенно искренне проговорила она. - Я лишь пытаюсь вспомнить историю архангела Гавриила, имя которого вы всё же носите.

Ее слова поразили Габби в самое сердце.

- О! - потрясённо выдохнул он. - И что вы вспомнили?

- Гавриил ведь один из четырёх архангелов Господа и стоит рядом с его престолом. Но во многих своих проявлениях он вестник богов, как древнегреческий бог Гермес. У них даже имена начинаются на одинаковые буквы. И к тому же Гавриил принёс благую весть Деве Марии о скором рождении сына.

Какое-то время Габби потрясённо смотрел на нее.

- Откуда вы все это знаете?

- О, я много читаю.

Она вдруг улыбнулась ему, и Габби замер, потому что ему показалось, что с ее улыбкой озаряется все вокруг. И он мог поклясться, что это произошло вовсе не по вине восходящего солнца, лучи которого запутались в ее волосах, заставив локоны вспыхнуть золотистым сиянием. Улыбка преобразила ее, делая еще более юной. Еще более прекрасной. Острые зелёные глаза загорелись особым светом, вызывая еще более опасное волнение.

- А разве девушкам не вредно много читать? - немного придя в себя, спросил Габби, всегда убежденный, что это действительно так.

Ее улыбка стала чуть шире. Его сердце подпрыгнуло чуть выше.

- Девушки такие же люди, как мужчины и, поверьте, совершенно не лишены любопытства.

Габби не сдержался от ответной улыбки, ощущая странное тепло в груди.

- С вами сложно не согласиться.

Она какое-то время смотрела на него, потом улыбка сбежала с милого лица, и она тихо спросила:

- А что означает мое имя? Никогда прежде не задумывалась над этим.

Зелёные глаза ни на миг не отпускали его взгляд, от чего Габби ощутил стеснение в груди. И всё же это не сбило его с толку.

- Как же мне ответить на вопрос, если я не знаю вашего имени?

Девушка снова выпрямила спину.

- О, - прошептала она, словно не решалась выдать свою тайну, и всё же, посмотрела ему прямо в глаза и тихо сказала: - Я Эмили.

Это было сказано очень спокойно. И всё же Габби ощутил, как мурашки начинают покрывать всё его тело. Он в конец был озадачен тем, что с ним творилось. Почему все его чувства обострились настолько, что он стал реагировать на каждый взмах ее бровей, изменение тембра голоса, на силу взгляда?

- Эмили… - прошептал он, ощущая головокружение. - Какое красивое имя! Оно вам очень идет.

- Спасибо, - слегка застенчиво молвила она, прижав к груди свою книгу. - Так что же всё-таки означает моё имя?

Ему было ужасно трудно сосредоточиться, но Габби откашлялся и попытался взять себя в руки.

- Я не очень много времени уделяю изучению имён, хотя должен признать, этимология очень интересная наука, но ваше имя… Оно напоминает мне латинское слово “aemulus”, что означает “достойный противник”.

Ее колдовские ярко-зелёные глаза снова медленно вспыхнули от удовольствия. И снова Габби стало трудно дышать. Поразительно, ему казалось, что стоит ей взмахнуть рукой и произнести смертное заклинание, и он тут же упадёт замертво.

- А как моё имя будет звучать на других языках?

- Думаю, - хрипло проговорил он и вновь откашлялся, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. - На шотландском оно будет звучать, как Аимили, а на ирландском Эмила.

- Мне больше нравится второй вариант. Он ближе к оригиналу.

Странно, почему он раньше считал, что девушки не должны много читать? Может потому, что их ум не должен был отполироваться до такой остроты?

Она снова сжала книгу, которую держала в руках, и это, наконец, привлекло его внимание. Слава Богу, появился предлог хоть немного отвлечься! И еще немного побыть в ее обществе.

- А что вы читаете?

- О, это книга суеверий.

Габби не знал, чему удивляться больше: ее спокойному тону или словам.

- Вы суеверны?

- Нет, - она покачала головой и как-то грустно посмотрела на книгу. - Я просто пытаюсь понять, почему рыжий цвет волос издревле считается символом проклятия и вызывает в людях живой ужас.

Услышанное несказанно удивило Габриеля.

- Уверяю вас, никогда не имел предубеждений к обладателям рыжих волос.

Она вдруг с печалью посмотрела на него.

- Мой папа говорит, что мои волосы притягивают несчастия.

- Какие глупости! - резко воскликнул он, взглянув на ее идеальный, нежный и невероятно грустный профиль. И вдруг испытал простую потребность обнять ее.

- А мама предлагает перекрасить их…

- Даже не вздумайте! - прервал ее Габби с таким пылом и привстал на колени, что чуть было не испугал девушку. Она встрепенулась и подалась назад. Пытаясь дышать ровнее, он снова присел на место и вдруг тихо попросил: - Распустите волосы.

Она недоверчиво посмотрела на него.

- Это неприлично, - с сомнением произнесла она.

Габби вдруг понял, что хочет этого больше всего на свете.

- Нас никто не видит, - осторожно проговорил он, умоляюще взглянув на нее. - Я вас не обижу, Эмили, - искренне признался Габби, пытаясь уверить ее в своих благих намерениях. - К тому же, я лишь хочу увидеть, какие они по-настоящему, чтобы суметь помочь вам хоть бы дельным советом. Ничего больше.

И снова она какое-то время молча смотрела на него, не подозревая, что сердце Габби замерло вместе с ней, в ожидании ее решения. А потом… Потом она медленно потянулась к макушке и стала вынимать шпильки из волос одну за другой. Габби совершенно забыл, как следует дышать, понимая, что сейчас произойдёт чудо.

Но он ошибался. Потому что это было больше, чем чудо!

На ее плечи упала густая масса золотисто-рыжих слегка вьющихся волос, окутав ее почти нереально-божественным сиянием. Габби не мог моргнуть, не мог двигаться, не мог произнести ни слова, наблюдая за тем, как солнце играет в ее прядях, зажигая их ярким пламенем. Они были похожи на жидкое золото, раскалённое до опасной красноты. Это было невероятное зрелище. Габби никогда прежде не видел ничего подобного. Он как будто только сейчас увидел ее. Настоящую.

У корней ее волосы были тёмно-рыжими, а спускаясь ниже, они становились светлее, переливаясь мягким медовым оттенком, и доходили ей почти до талии. Нежно золотистые бровки и такого же цвета густые ресницы обрамляли пронзительные зелёные глаза, которые ярко выделялись на белоснежной коже. И самое удивительное - маленький носик и округлые щеки были усыпаны мелкими веснушками, придавая ей озорной вид. Это поразило Габби в самое сердце. Он был так сильно захвачен ею, что не мог оторвать от нее своего взгляда.

Не замечая состояния своего оппонента, она схватила прядь волос и, подняв их к лицу, сокрушенно проговорила:

- Мало того, что они рыжие, они ещё и вьются!

Она выглядела такой несчастной и подавленной, что Габби снова захотелось обнять ее. Он медленно привстал на коленях и, не сдержавшись, потянулся и взял двумя пальцами прядь, которую она сжимала. Девушка застыла и выпрямилась, пристально глядя на него.

- У вас бесподобные волосы, - слегка охрипшим голосом произнес он, заглянув ей в глаза. - Не вздумайте состричь их или перекрасить.

Ее взгляд вдруг потемнел. Словно бы от боли.

- В средние века девушек с рыжими волосами сжигали на костре, считая, что они в сговоре с Дьяволом.

Его пальцы незаметно перебирали пряди ее волос, наслаждаясь из мягкостью и шелковистостью.

- Возможно, им просто завидовали. - В ее взгляде было то, что неодолимо влекло к ней. Габби чувствовал, как колотиться его сердце от сознания того, что она слишком близко от него. Он с лёгкостью мог бы коснуться ее, почувствовать ее тепло. Ее неуловимый аромат… Осознав, что увлёкся, Габби глубоко вздохнул и с трудом отпустил ее волосы, не желая всё же напугать ее тем, что пока сам не в силах был понять. - Слава Богу, мы живем в более цивилизованном мире, - добавил он и отстранился от нее.

- В мире, полном суеверий и предрассудков, - с печалью возразила Эмили, опускаясь на свое место. - У меня рыжие волосы и зелёные глаза. В средние века это считалось неопровержимым доказательством того, что их обладатель имеет связь с колдовством. И даже родные браться называют меня колдуньей. Какое счастье, что я не левша, иначе меня еще в детстве сожгли бы на костре!

Габби вдруг уловил нотки настоящей боли в ее голосе. Неужели ее задевал то, что думали об этом ее браться? Слова ее родителей и братьев действительно причиняли ей боль, вдруг понял Габби ошарашено, заглянув ей в глаза. Он полагал, что родные просто шутят, как шутил он со своими сестрами. Но в словах Эмили и выражении ее лица не было ничего смешного. Его поразило то, что она с такой охотой поделилась с ним такими подробностями. Но это невероятно обрадовало его. Словно бы она позволяла ему видеть то, что другим не было дозволено видеть.

И снова он ощутил желание обнять ее, успокоить, но Габби вновь побоялся напугать ее. Он не хотел, чтобы она убежала от него. Он хотел бы вечно вот так вот сидеть с ней под этим клёном. И чтобы немного развеять ее грусть, он решил сменить тему разговора: